ГЛАВА 15
Неужели за неё в самом деле вступились? Билли не верила своим ушам. Столько пережитой физической и моральной боли — и всё ради того, чтобы хоть раз услышать эти слова. Но больше всего поражало то, что этим кем-то оказался Рейджи. Билли не чувствовала от него искренности, но разве это имело значение сейчас, когда она, наконец, может спокойно дышать?
— Рейджи, я хочу есть...
Словно маленький ребёнок, она выглядывала из-под пледа, ища поддержки в том, кого, казалось бы, яростно ненавидела. Рейджи только кивнул. В нём не было той сентиментальности, что жила в ней, и потому без лишних слов он просто вышел. Билли легла на бок, поджав под себя колени. Уже не страшно. Но на сердце — тяжесть.
Дверца осталась приоткрытой, жёлтый свет из коридора мягко подсвечивал комнату. Минут через пять после его ухода пришла горничная с подносом. Как её звали?.. Мия, кажется. Билли уже около месяца пыталась запомнить это имя, но оно всё никак не задерживалось в памяти, за что она себя ругала. Мия — одна из немногих, кто прикладывал все усилия ради её здоровья и комфорта. Напоминала о таблетках, помогала принять ванну, приносила еду в постель, а в особо тяжёлые моменты даже кормила с ложки. Этот раз не стал исключением.
— Рейджи просил принести вам ужин, — сказала она, ставя поднос на прикроватную тумбу. — Как вы себя чувствуете? Сможете поесть самостоятельно?
Билли впервые за долгое время слабо улыбнулась. Мия и правда заботилась о ней. И пусть всё можно было списать на обязанности, в её доброте чувствовалась подлинная теплота. Билли жестом показала, что справится сама, но когда горничная собралась уходить, тихо окликнула:
— Мия, пожалуйста, побудь со мной... Мне больше не с кем поговорить.
Мия обернулась, хлопнула ресницами — сама невинность — и с лёгкой улыбкой ответила:
— Да, конечно.
Завязался мимолётный разговор ни о чём. Мия немного прибралась, открыла окна, что-то бормоча о пользе свежего воздуха... Будто притворялась занятой. Уже светало. Сладкий утренний ветерок заполнил комнату, и Билли вдруг осознала, как давно здесь пахло только кровью, таблетками и холодом.
Вспомнился последний сон. Он казался таким... настоящим. Но это точно был сон, без сомнений. Слова Райто застряли в голове и крутились на репите. Это заставляло задуматься о собственных чувствах.
— Мия, как думаешь, Райто способен быть... нежным?
— Не думаю, что мне дозволено об этом говорить. Но если вы просите... Я не уверена. Все братья Сакамаки по-своему жестоки. Увы, этого у них не отнять. Со всеми жертвенными невестами они так обращ...
— Подожди, — перебила её Билли. — Жертвенные невесты? Кто это?
Мия на секунду замерла. Было видно, что она не горит желанием продолжать, но всё же решилась:
— Жертвенные невесты — девушки, которых отправляют в поместья мира демонов. Их отбирают особо: чистота тела и души, редкость крови... — говорила она чётко, но глаза бегали по комнате, будто она чего-то боялась.
В голове Билли начали складываться кусочки головоломки.
— То есть... я — жертвенная невеста?
— Верно.
Повисла глухая тишина. В ушах зазвенело.
— Забавно... И откуда им знать, что я "чиста" телом? Хи-хи...
— Не стоит так говорить! — Мия перешла на шёпот, взволнованно оглядываясь. — Вдруг кто-то услышит...
— Ты права... — задумчиво ответила Билли. — Когда поем... можем выйти во двор? Погода хорошая.
Мия с улыбкой кивнула и вернулась к делам.
༒
Копаться в делах семьи Сакамаки — это как листать книгу в библиотеке, осознавая, что одной человеческой жизни не хватит, что бы перечитать все. Жертвенные невесты — всего лишь еда. Еда для души и тела. И когда еда становится непригодной или она заканчивается — её заменяют. Но Рейджи... Он остановил Аято? Зачем? С какой целью? Ему интересно понаблюдать? Он бы не стал выполнять чьи либо поручения, разве что только если об этом не попросит сам глава семьи. Какое ему дело до этого? Может, хочет просто понаблюдать?
༒
Утренняя влажность, лёгкая прохлада, пение птиц... Билли давно не встречала рассвет. С Мией ей было спокойнее, ощущалась едва уловимая безопасность.
Ей нужно было восстановиться, но зачем? Чтобы вернуться туда, откуда всё началось? Снова стать жертвой? Мысли разъедали изнутри, не давая покоя. Мия это чувствовала, но не могла вмешиваться. У неё не было на это права.
Сон всё ещё тревожил. А вдруг... вдруг это не просто сон? Есть ли у неё чувства к Райто на самом деле? Или она лишь привязалась к тому, кто хоть немного проявлял к ней человечность? Будь на его месте кто-то другой — было бы то же самое? Если бы она вырвалась отсюда, вспоминала бы о нём вообще? Вопросы без ответов...
— Мия, а какой ты была в свои восемнадцать?
Горничная удивилась. Вопрос был неожиданным и будто задел за живое.
— Прости... Но я ничего не помню. Совсем ничего. Всё стёрлось до того, как я оказалась в особняке.
Билли приподняла брови. Глядя вдаль, на верхушки деревьев, поняла: от Мии ей не добиться правды. Она боялась оступиться, боялась сказать лишнего. Всё в её поведении говорило: не лезь. Это не только бесполезно, но и опасно. И для неё самой, и для Мии.
А что до Райто... Какие вообще могут быть чувства, если он бросил её? Отдал на растерзание братьям? Это просто привязанность. Мимолётная влюблённость, свойственная её возрасту. И всё же...
Почему именно он? Почему сердце замирает именно от него? Он такой же, как и остальные: пьёт кровь, играет, прячется за маской... Но всё было не так. Она это знала. Чувствовала.
— Ты... заботился, — прошептала она себе под нос, так, чтобы никто не услышал. — И это было не поддельно.
Надеяться всё ещё хотелось. В глубине сердца теплилась вера, что всё закончится. Она не понимала, почему он так внезапно отдалился. Лишь один раз мелькнул во сне, будто говорил: «Я здесь, я рядом. Верь мне». И она верила. Ей очень хотелось верить.
༒
Билли сбилась со счёта. Сколько прошло? Неделя? Месяц? Больше?
Она вернулась к учёбе — семестр подходил к концу, экзамены не за горами. Билли осталась одна. Без подруг, без Кино, без Райто. Вечера — попойки для вампиров. Ночи — занятия. После выговора Рейджи издевательства братьев превратились в ритуальные кормления: всё ещё странные, но уже без прежнего садизма. За это его стоит поблагодарить.
Миновала неделя с той ночи, и Билли все больше уходила в саморефлексию. В школе поутихли слухи, и теперь она могла спокойно выходить из класса на переменах, не боясь чьего либо осуждения и колких взглядов. Она уже направлялась к выходу из академии, машинально проверяя в телефоне расписание на завтра, когда заметила — кто-то стоит в коридоре у раздевалок, будто ждёт. Приглядевшись, узнала ленивую, почти равнодушную фигуру Шу. Он оторвался от стены, тяжело выдохнув, и без лишних приветствий заговорил:
— Ты рано… Обычно топчешься дольше.
Билли нахмурилась, остановившись на полпути. От него не пахло ни раздражением, ни интересом — вообще ничем. Как всегда.
— Что-то случилось? — она спросила, закидывая сумку на плечо.
Шу не ответил сразу. Молчаливо посмотрел на неё исподлобья, затем сказал, лениво махнув в сторону бокового коридора:
— В музыкальном крыле есть старая аудитория. Подвальная. Её не используют уже пару лет. Сходи туда.
Билли в непонятках моргнула.
— Зачем?
Он пожал плечами.
— Просто иди.
— Шу… — Билли щурится, делая полшага назад. — Ты и сам туда не ходишь. И вообще, с каких пор тебе не всё равно? И почему я должна доверять тебе?
Он усмехнулся безрадостно, как бесхребетный, которому только что предложили встать с дивана.
— Мне всё равно. Хочешь доверяй, хочешь — нет. Мне просто сказали — передай. Вот я и передаю.
— Кто сказал?
Он взглянул на неё чуть дольше, чем обычно, но всё равно словно сквозь.
— Ты сама узнаешь.
Шу развернулся и ушёл, как будто ему неинтересна даже её реакция.
Билли долго колебалась. Подумала уйти, но что-то в выражении Шу не давало покоя. В нём не было привычной вялости — он будто устал, но не от жизни, а от какой-то тяжёлой мысли, которую не хотел носить сам.
Она нашла нужную дверь не сразу. Коридор за музыкальным залом пустовал, окна были в пыли, стены — в царапинах. Одна из дверей была чуть приоткрыта. Металлическая ручка покрылась ржавчиной, краска отслоилась.
Изнутри доносилась музыка. Она застыла.
Пианино. Мелодия была не быстрой, но и не медленной — тяжёлая, как дождь по крыше, словно кто-то играл не для слушателя, а чтобы заглушить собственные мысли.
Она толкнула дверь осторожно. Старая петля взвизгнула — совсем чуть-чуть, но этого хватило. Мелодия оборвалась, будто клавиши под пальцами обожгли.
напоминаю про свой тгк!)
ссылка в профиле