.12
- Я хорошо помню Алана и тот период в моей другой жизни. Он говорил мне, что чувствует то, что не чувствовал раньше. Что он сильно поменялся, - говорит Гарри. Все походит на сказку, и я сильнее натягиваю на себя одеяло. - Сказал, что это из-за девушки.
Гарри обходит мою комнату и останавливается у рабочей зоны, где рассматривает пробковую доску, на которой висят различные календарики, записки с напоминаниями и фотографии. Он снимает одну и долго рассматривает ее.
- Мне было чуждо то, что он говорил. Я не понимал его. Я был тем, кем я был. Я делал все для себя и своего удовольствия, но я никогда не был до конца таким, как все. А он, уже не был, как мы. Алан рассказывал о чувствах, о своей влюбленности, а я не мог поверить, что мы можем любить, - произносит он и останавливается у окна, где на подоконнике выложены некоторые книги. Мои вопросы возрастают до небес, а Гарри все еще рассматривает обложки. - Алан поделился, будто его простили и снизошли к нему, раз он смог полюбить.
Гарри подходит с другого бока к моей кровати. Он садится на нее, а затем закидывает ноги. Облокачивается об спинку и двигается ко мне. Я все еще сижу. Мне становится трудно дышать, но я отталкиваюсь назад и спиной облокачиваюсь об тело Гарри. Моя голова покоится на его груди. Его рука обнимает меня за плечи.
- Алан больше ни с кем не делился, даже с теми, кого знал давно. Все мы знаем, как в нашем кругу любят завидовать друг другу. Только не я. Я просто не понимал, - повторяет он. Накручивает на пальцы мои волосы.
Я не знаю правильно ли то, что я сейчас делаю, но я не чувствую страха прямо сейчас. Возможно, Гарри просто убедил меня в этом. Я подтягиваю ноги к себе и поворачиваюсь телом к его лицу. Он теснее прижимает меня к себе и начинает оживленнее играть с моими волосами. Я подкладываю ладони под свое лицо.
- После я не видел его. В следующей жизни, мне сказали, что он умер. Умер не так, как можем умереть мы, а умер, как человек, не имея возможности вернуться назад, - я хочу задать вопросы, но не хочу нарушать это. - Это значит, что его, правда, простили. Я не знаю, как и почему это делается, но он стал смертным и больше не мучился.
- Вы мучаетесь? - единственное, что спрашиваю я. Поднимаю взгляд вверх на лицо Гарри. Он все это время не сводил взгляд с меня.
- По сути - это и есть мучение. Ты можешь умереть, но снова воскресаешь. Ты бродишь по земле и иногда выполняешь какую-нибудь работу. Да, у тебя много привилегий, но ничто не может принести тебе радость и счастье. У тебя есть целая вечность, но она не в радость, - объясняет он и мое сердце начинает жалобно скулить. Не ко всем, а именно к нему. Гарри сказал, что все остальные настоящие сволочи и по всем книгам мне не становилось жаль их. - Что здесь говорить, если ты и напиться не можешь?
- Совсем? - мой тон слишком удивленный, на что Гарри усмехается.
- Только если выпить двойную или тройную порцию смертельной дозы для человека, и то, алкоголь слишком быстро выветривается, - говорит он.
Я затыкаюсь и поднимаю вверх руку, чтобы положить ее на грудную клетку Гарри, надеюсь, это тоже ничего не значит.
- Он смог полюбить, что совершенно нереально для нас. Он смог окончить свою вечную жизнь счастливо, - заканчивает Гарри.
Я закрываю глаза. В моей голове предстает образ Алана. Смутно, так, что я еле представляю его человеческие глаза. Гарри еще водит пальцем по моей щеке. Я чувствую, как веки становятся тяжелыми. Я не жалею, что сейчас все происходит так.
***
Я спускаюсь вниз наутро. Гарри не было в комнате. Мне было неловко, и я до сих пор думала о том, что он рассказал мне. Я верю ему, я все видела сама. Но меня по-прежнему накрывает вола безумия. Это все так странно. Моя жизнь перевернулась.
Я все еще жду, что это окажется сном, но щипать себя бесполезно.
Поворачиваю на кухне, где мама уже готовит завтрак для меня. Брата уже нет, а папа уехал на работу.
- Доброе утро, - хриплю я и сажусь за стол. Ставлю локти на стол и, щурясь от солнца, которое заливает всю кухню, смотрю на маму.
- Доброе, - говорит она. Видит, что мое настроение лучше, чем было, она улыбается и ставит передо мной чашку с чаем, который она собирает у себя в саду. - Джош сказал, что ты вставала ночью.
- Ты знала, что Джош сам пришел в два часа ночи слегка подвыпивший? - язвлю я.
- Да, он сказал мне, что будет поздно, - отвечает она и ставит передо мной вафли с ягодами и сиропом. - Тони приедет?
- Не знаю, мы не говорили об этом, - вздыхаю я. - Он занят, но я буду проводить время с Андри и Гарри.
- Гарри? - спрашивает мама. Я киваю, я рассказывала ей. - Тот, который помог тебе написать работу, а потом исчез?
- Он уже появился. Его семья живет здесь, - вспоминаю я, если он не наврал мне конечно. Я делюсь с мамой, потому что она должна знать то, что происходит со мной.
- Тони не против? - спрашивает она. Я жую вафли и качаю головой.
- Он не знает, что Гарри здесь. Мы с Гарри друзья, как и были, - отвечаю я. Мама цокает и садится, напротив, с чашкой кофе.
- Разве друзья приходят ночью и остаются у тебя в комнате, на твоей кровати, обнимая тебя? - спрашивает она. У меня паника. Я роняю вафли на тарелку и глубоко вздыхаю. Я не закрыла дверь на задвижку, а Гарри, правда, был со мной ночью.
- Мама, все не так, как ты думаешь. Просто, все так запутано. И мы, правда, друзья, - я пытаюсь оправдаться, на что мама только улыбается.
- Заметь, я ничего тебе не сказала, а ты начала оправдываться. Это твое дело. Но ты не должна его запускать, чтобы не казаться слишком легкомысленной, милая, - говорит она. - Просто пообещай не решать эту проблему слишком долго, чтобы не заставлять страдать себя и других, ладно?
Я понимаю, что мама читает меня сквозь пальцы. Она уже все решила для себя, не зная, практически ничего.
- Хорошо, - вздыхаю я. Мама улыбается мне.
***
- Я не видел их весь этот год, - говорит мне Гарри, ведя меня через дворы чьих-то домов и дотрагиваясь до листвы на каждом кустике, который встречался нам.
- Где же ты был все это время? - спрашиваю я. Гарри поворачивает за угол еще одного дома и уверенно шагает вперед. На нем футболка, на которую надета рубашка, все те же черные джинсы и ботинки. Волосы скрыты под шапкой, только отдельные непослушные пряди выбиваются из-под них.
Небо почти черное от туч. Будет дождь, потому что воздух очень тяжелый. На улице слишком душно. От такого света, все кажется сероватым, но все же, отдельные яркие пятна цветущих цветов или краски домов выбиваются. Кто-то сидит у себя в саду попивая чай, или копаясь в земле. Дети расселись у друг друга во дворах за разговорами или картами. Другие бегают с мячом, но поглядывают на небо. Все ждут дождя, который должен начаться с минуты на минуту.
- Пытался забыть тебя. Кое-кто помог мне, убедив забыть, но когда я встретил тебя снова, эта завеса рухнула, - говорит он. - Наверняка они думают, что я умер и уже возродился в другом теле.
- Они знают? - удивленно спрашиваю я, ускоряя шаг за Гарри. Он скоро начнет бежать. Мы так по-разному выглядим сейчас. Я надела легкий, светлый сарафан на белую футболку и легкие босоножки, чтобы не спариться.
- Они знают, с того самого момента, как я подрос и этот кое-кто нашел меня снова, - поясняет он. Я уже открываю рот, чтобы задать вопрос про кое-кого и про его родителей и про все на свете, но Гарри шикает на меня. - Всему свое время. Ты все узнаешь.
- Ладно, но ты предупредил их, что придешь? - мы проходим группу детей, сидящих на бордюре. Как поняла я, Гарри живет не очень далеко, но мы идем минут сорок, все время пешком. Этот спальный район очень спокойный и старый, но здесь все больше и больше молодежи. Дома не очень дорогие, если сравнивать с самым элитным спальным районом в черте города.
- Я звонил им, когда был в Лондоне, но не смог сказать и пару слов, поэтому положил трубку, - говорит он.
- Ты скучал по ним? - спрашиваю я, но Гарри останавливается.
Я слежу за его взглядом, пока не натыкаюсь на большой, двухэтажный дом через дорогу. Аккуратный газон, гараж рядом с домом и почтовый ящик. Вокруг крыльца растет кустарник с яркими цветами. На крыльце кованая лавка. Вижу забор, который начинается на заднем дворе, где растут небольшие деревца.
Гарри ведет меня именно туда. Мы переходим дорогу, и мое сердце бьется, как ненормальное. Я не знаю, зачем Гарри взял меня с собой, но у меня есть ощущение, что это очень важно для него. Сейчас, он такой же человек, как и я. Гарри говорил, что в нем нет человеческих чувств и эмоций, тогда почему он так трепетно говорит о своей семье?
Мы поднимаемся на крыльцо, и Гарри останавливается перед дверью. Он сглатывает и не поднимает руку, чтобы дотронуться до звонка. Это очень важно для него, проносится в моей голове, и я легко касаюсь его ладони, чтобы поддержать. Не свожу взгляд с его лица, а он также смотрит на большую дверь.
Он вздыхает и поднимает руку, указательным пальцем дотрагивается до звонка, жмет две секунды и опускает руку. Кажется, будто весь мир замер в этот момент.
Доносится звук со стороны двери и Гарри переминается с ноги на ногу. Дверь открывается и на пороге стоит женщина с темными волосами.
- Гарри! - кричит она. Ее глаза блестят, и она быстро минует расстояние и кидается ему в объятия. Я слышу, как она плачет.
Она много плачет, пока отец Гарри пытается успокоить ее. Сестра сидит рядом, тепло, смотря на него. Проходит достаточно много времени и дождь льет с новой силой, когда его мама садится, напротив, на диван.
- Неужели ты думал, что так будет проще для всех? - спрашивает она. - Неужели ты думал, что мы не хотим тебя видеть, и не любим?
Ее муж приносит ей стакан воды и успокоительное. Он садится рядом с ней и смотрит прямо на Гарри, будто он провинился.
- Неужели, было проще заставить нас думать, что тебя большое нет? - она вытирает слезы и пьет успокоительное, запивая его целым стаканом воды. - Мне плевать, кто ты и что ты из себя представляешь, ты мой сын, и я люблю тебя так сильно.
Его сестра держит ее за руку и сжимает крепче, явно напоминая обо мне. Они думают, что я не знаю.
- Мы, правда, нуждались в тебе все это время, - говорит его сестра. - Ты не представляешь, сколько боли принес нам.
Гарри молчит. Я сижу рядом с ним и не знаю, куда себя деть, потому что я чужая для них, но должна как-то поддержать его.
- Мы очень сильно скучали, Гарри, - поддает голос его отец. - Все это время было мучительным. Ты просто должен был предупредить нас, или попрощаться.
- Я ничего не сказал, потому что не был уверен в своем желании уйти, - наконец говорит Гарри и бросает взгляд на меня из-за чего, вся его семья начинает смотреть на меня. Господи, мне хочется ударить себя, потому что это я во всем виновата. Из-за меня он был неизвестно где.
- Гарри, - говорит его мама.
- Я, правда, думал о том, чтобы переродиться. Мне пришлось подправить себе мозг, чтобы забыть о ней, - говорит Гарри имея в виду меня и все снова смотрят на меня. Я ежусь, а Гарри свободно откидывается назад и кладет руку сзади, дотрагиваясь мизинцем до моего бедра. Я ничего не говорю, я слишком смущена всем этим.
- Что? - спрашивает его мама.
- Помните, я рассказывал вам про Алана? - спрашивает он. Глаза его мамы расширяются, и она выглядит по-другому. Этот намек остается понятым и все по-другому смотрят на меня. Я чувствую, что краснею.
- Неужели? - выдыхает его мама. Гарри только коротко кивает и снова садится, нормально наклоняясь, чтобы быть ближе к ним.
- Я буду стараться. Вы первая в моих жизнях семья, которая так отнеслась ко мне, - он говорит искренне, его голос чистый и такой прямой, когда он говорит это обещание. По моей коже идут мурашки и в моей голове еще тысяча вопросов. Но самое главное, что я чувствую, что эти слова еще одним боком относятся ко мне.
Я сижу в плетеном кресле на заднем дворе в большой беседке, вместе с мамой Гарри и его сестрой. Щурюсь от солнца, когда натыкаюсь на спину Гарри, который вместе со своим папой, что-то делают с каким-то механизмом сидя на ступеньках крыльца.
- Значит, вы с Гарри вместе? - спрашивает Джемма, съедая еще одну ложечку мороженого. Мне становится неловко. Мне серьезно неловко от этой ситуации. Гарри так прямо говорит обо всем, а я не знаю, что и сказать, потому что ничего не обещала и не совсем понимаю, что я здесь делаю.
- Нет, - говорю я. Его мама удивленно смотрит на меня. Она тоже наблюдает за своим сыном. Я чувствую спокойствие, которое разрастается еще больше. Его мама спокойна, когда все в сборе. - У меня есть парень, и Гарри это знает.
- Значит, он еще не использовал свои способности на тебе, - усмехается его мама. Я вспоминаю про его способности не вовремя, и что-то щекочет мой мозг.
- Использовал. Но немного. Он дал мне обещание, что не будет пользоваться ими, применяя их на мне, - объясняю я. Джемма смеется.
- В детстве он убеждал меня убирать дома одной и собирать самой какашки на заднем дворе от собак, - говорит она. - А потом, мама отругала его и попросила так не делать, потому что это нечестно.
Я усмехаюсь ей в ответ. До меня доходит то, что я делаю здесь. Гарри убедил меня пойти с ним, и я злюсь. Я бы не была в таком неловком положении, если бы не он. Они ждут от меня того, что я не могу сделать. Я не могу ответить Гарри. Я слишком мало думаю о Тони, потому что Гарри рядом всегда.
- Как вы справились со всем этим? - спрашиваю я. Мама Гарри вздыхает и снимает солнцезащитные очки.
- К нам приехал мужчина, когда Гарри был ребенком и рассказал все, подтвердив это. Я всегда знала, что с ним что-то не то, - говорит она. - Он рассказал о том, как это бывает и, что это трудно и, что обычно родители отказываются от этих детей, которые не совсем дети. Когда они заново рождаются, они не помнят ничего о своих прошлых жизнях. Они, как самые обычные дети, с обычными желаниями, сказал тот мужчина. Все приходят с годами и воспоминания тоже. У Гарри тоже было так. Но даже в ту самую минуту, когда это все подтвердилось, я не понимала, как можно отказаться от своего ребенка? Да, Гарри рассказывал, как это все происходит на самом деле.
Я перевариваю информацию. Интересно, сколько раз Гарри был ребенком и умирал? Снова ловлю его взглядом.
- И как оно происходит? - спрашиваю я. Я питаю информацию, как губка, потому что Гарри не рассказывает мне столько.
- Когда человек умирает, остается только оболочка его души. То есть, она пустая, без старой души. Это оболочка заселяется в тело только зачатого ребенка и так душа формируется заново. А вот, у таких, как Гарри, когда они хотят умереть, душа не исчезает. Она методом тыка заселяется в эту оболочку зачатого ребенка не давая развиваться другой душе. Так, душа занимает оболочку и снова запускается процесс жизни. А вот формируется так, как формируется обычный человек. У них ничего не остается от прошлой жизни, только воспоминания и опыт, который они хранят внутри себя, - я почти путаюсь, но тут же все принимаю. Все это кажется слишком неестественным и странным. Мой мозг и тело даже противиться этому.
- А что происходит с душами обычного человека? Разве они не живут вечно? - спрашиваю я.
- Гарри предполагает, что души просто выселяются из оболочки. Остается только оболочка. Видимо кому-то там просто лень штопать новые оболочки и новые души зачатых детей берут свободную оболочку, - говорит она. Я киваю. В это трудно поверить. - А что происходит с душами дальше, никто не знает, даже Гарри. Я верю Библии, потому что она не наврала про таких, как Гарри.
Мне кажется, что передо мной раскрываются тайны вселенной. Я беру стакан с соком и пью его из трубочки.
Мой голова трещит от информации, но мне хочется больше. Господи, ни один нормальный человек не может так просто осознать это. Да, у нас есть Библия и мы верим в нее, но когда это происходит прямо перед твоим носом, это трудно осознать. Джемма вздрагивает, когда Гарри оказывается здесь.
- Хочешь, покажу свою комнату? - спрашивает Гарри у меня. Я киваю и поднимаюсь. Мы минуем двор и поднимаемся на крыльцо, затем дверь и мы идем к лестнице, которая ведет на второй этаж. - Узнала много нового?
- Да, про оболочки, - признаюсь я. - Про то, как ты эксплуатировал Джемму и эксплуатируешь меня.
- Тебя? - удивленно спрашивает он. Я киваю.
- Ты заставил меня идти сюда, - цежу я. Гарри качает головой.
- Ты жалеешь? - он смотрит на меня, останавливаясь посредине лестницы. Я смотрю на него в ответ.
- Нет, просто они считают меня нечто большим, чем просто обычную девушку. Они думают, что я способна спасти тебя, - усмехаюсь я. Гарри серьезно смотрит на меня, сжимая губы и хмурясь так, что появляется складка между бровей.
- Ты уже начала спасать меня, - говорит он. Я вымученно смотрю на него.
- Но я не могу. Я не могу, Гарри, - мне хочется сказать много чего еще, но он просто идет дальше вперед и открывает передо мной дверь.
Я затыкаюсь и с любопытством заглядываю внутрь. В комнате Гарри белые стены. Синее покрывало на большой кровати, которая стоит посреди комнаты. Много полок с различной литературой и странными вещичками, типа банки с шишками. Большой стол у окна, со стулом, где пылится ноутбук. Тяжелые шторы, окна выходят на задний двор. Здесь же, на подоконнике стоит музыкальный центр и диски. Синее кресло рядом с ним. Огромный шкаф, где сложены вещи и коробки. Открытая дверь в ванную комнату. На его стенах нет постеров или картин, нет каких-то памятных игрушек на полу. Только футбольный мяч и старая бита.
Гарри усмехается вслух. Наблюдаю за ним со стороны. Он сам рассматривает все с таким любопытством.
- Ничего не тронуто, - говорит он. Проводит пальцем по полке на стене, слой пыли. - Даже не убрано.
Я понимаю его родителей. Им трудно было заходить сюда, они думали, что он уже не Гарри.
- Ты, правда, хотел покончить с этой жизнью? - спрашиваю я. Гарри трогает диски.
- Да, но вместо этого я решил пожить еще без мыслей о тебе. Я не хотел уходить из этой жизни так рано, мне нравится то, как я выгляжу сейчас, - говорит он. Точно! Ведь в других жизнях он выглядел по-другому.
- Неудивительно, что у таких родителей получился такой красивый сын, - говорю я. А Гарри только приподнимает бровь и кусает губу. Я говорю с ним, как с человеком и хочу, чтобы так было всегда.
- Никто из прежних моих родителей не хотели оставаться со мной. Было другое время, и они боялись. Поэтому я ребенком жил с кое-кем, - Гарри не называет мне имя кое-кого, и я думаю, что так и должно быть. - Это мои первые родители, которые действительно любят меня. Моя первая семья. И с самого начала у меня было чувство, что что-то не так. Потому что я полюбил свою семью, по-настоящему.
- Это замечательно, - говорю я. Мне становится жаль маленького Гарри. Я не знаю, как звали его в прежних жизнях, но он каждый раз оказывался один. - Зачем ты умираешь, каждый раз? Ты ведь можешь быть вечно таким, верно?
- Одни из нас остались такими, какими были с самого начала. Они просто живут и живут, в одном теле, не старея. Другие из нас, хоть ради какого-то разнообразия делают это. Но нас невозможно убить просто так, - говорит он. Снова загадки. Я киваю ему и облокачиваюсь об стол.
- Мне жаль тебя, - выдыхаю я. Гарри вздыхает в ответ. - Но теперь ты снова с теми, кто любят тебя.
- Думаю, буду с ними столько, сколько смогу, - отвечает он. Я улыбаюсь, потому что они были бы счастливы, слышать это.
Он подходит ближе и легко улыбается мне. Его рука тянется к моим волосам, накручивает их на палец и снова отпускает.