Lost in the Fire

Эктору порой казалось, что он законченный идиот. Спроси он у своих друзей так ли это, они бы стали непременно отрицать его догадки по поводу сущности товарища. Спроси он у своих лучших друзей так ли это, они бы подтвердили и накинули бы сверху эпитетов поинтересней.

Ему было неимоверно стыдно за свой поступок. Если раньше, еще в начале их знакомства с Луизой, нагрубить девушке было делом вполне привычным, хоть даже тогда парня истязали муки совести изнутри, то сейчас, когда отношения только стали налаживаться и девушка смогла открыться перед ним, довериться, футболист откровенно говоря считал себя последним человеком на Земле. Взять вот так вот, ни с того ни сего, повести себя как свинья, проигнорировав и даже взглядом не удостоив девушки, в которую ты, черт бы его побрал, влюблен, мог только Эктор Форт.

Мысль о том, что чувствовала Луиза в тот момент душила молодого защитника, так, словно его легких было недостаточно даже для одного вздоха и совсем скоро он упадет без сил и без чувств. Он никогда не забудет тот миг, продлившийся всего долю секунды, когда парень поднял голову и встретился со взглядом стоящей напротив растерянной француженки. Ее серо-зеленые глаза, обычно глубокие и живые, были затянутые тонкой невидимой дымкой боли и граничащего с нею, медленно нарастающего разочарования. Она смотрела на него пристально и внимательно, стараясь найти в его непоколебимом лице хоть малейший проблеск эмоций, хоть какое-то объяснение своему поведению, но встретила только чужое, непроницаемое выражение. Во взгляде фисташковых глаз не было ни гнева, ни ненависти. Было нечто глубже - тяжелое осознание того, что человек которому она доверяла, который так долго и усердно добивался ее расположения, оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. Эктор бы предпочел перетерпеть ненависть с ее стороны, злость, раздражение, грубые слова, крики, да что угодно, только не разочарование и ледяное молчание. Теперь он был уверен в том, что потерял девушку, к которой действительно испытывал самые искренние и чистые чувства и Луиза Беллуа так и останется для него недосягаемой мечтой.

Следующий день после съемок прошел скучно и однообразно. Как и день, после него. И после. На четвертый день Форт наконец вынырнул из транса, выдернувшего футболиста из привычной реальности и на утренней тренировке заметил, что место на трибуне, где обычно располагалась Луиза, задумчиво черкая что-то в своем блокноте, пустовало. Произведя в голове события последних нескольких суток и с трудом вспомнив происходящее на тренировках, до него дошло - Луизы не было ни на одной из них. Ее делами теперь занималась Хелен, изредка появляющаяся в поле поле его зрения, а любимой журналистки Форта и след простыл. Получив мячом прямо по голове, замерший на одном месте защитник, очнулся спустя несколько секунд ступора и недовольно посмотрел на Кубарси, что глядел на друга виноватыми глазами и беззвучно извинялся на сделанное.

— Ты всю неделю сам не свой, — подметил подошедший Гави, — Все нормально?

Но Эктор не мог дать точного ответа на этот вопрос, ибо сам до конца не понимал происходящего с ним. Кому-то со стороны могло показаться, что ничего страшного и глобально трагичного не случилось, что впрочем так и было. Все живы, все здоровы, а это ведь важнее всего прочего. Но внутренний голос Эктора не прекращал ни на секунду твердить ему о том, какой он козел и скверный на самом деле человек, заставляя проживать тот момент на съемках раз за разом и видеть перед собой лицо потерянной Луизы, которая раз и навсегда покинула его.

— Д-да, все хорошо, — выдавил из себя измученную улыбку кудрявый, но поймал на себе недоверчивый взгляд товарища по команде.

— Впереди международный перерыв, советую тебе отдохнуть немного, чувак. Мне иногда кажется, что столько, сколько вкалываешь ты на тренировках, не делает никто. Это может нехорошо кончиться, уж поверь мне, — посоветовал полузащитник, указывая на свое колено, где красовался тонкий шрам.

Эктор кивнул в согласии, после чего получил дружеский хлопок по плечу от Гавиры.

— Кстати, ты не видел нигде Луизу? — все же поинтересовался защитник, стараясь придать своим словам как можно больше безразличия.

На лице Пабло появилось странное выражение сомнения. Он обвел глазами поле на котором находились ребята, словно подбирал в голове нужные слова, почесал затылок и с неизвестной Эктору стыдливостью взглянул на друга.

— Она уехала еще пару дней назад, ты не знал?

Уехала?

— В каком смысле? Куда? Как? Она же... у нее же стажировка, — не совсем понимал Эктор, чувствуя как беспокойство нарастает в области груди.

— Я не знаю, чувак. Она вроде как завершила стажировку пораньше, чтобы уехать. Мне Ребе что-то в этом роде сказала.

Черт, черт, черт. Неужели она это сделала из-за меня? Нет, это глупо, я слишком переоцениваю свою значимостью в ее жизни. Но что же тогда могло заставить Лу бросить стажировку и уехать невесть куда? Всего четыре дня назад она была здесь, приехала на нашу съемку, вела репортаж и все было нормально. И ведь наверняка собиралась рассказать мне обо всем, только вот... Какой же я идиот, если бы я знал, что она собирается уехать, никогда бы в жизни не повел себя тогда таким образом.

Эктор ничего не ответил полузащитнику, лишь кивнул и побежал в сторону медпункта, где надеялся найти Ребеку Домингес, которая являлась довольно близкой подругой Луизы и наверняка знала, куда так неожиданно исчезла журналистка и к чему была такая спешка с ее стороны. Что же такого могло произойти, что заставило француженку так резко бросить все свои дела, работу, учебу и скоропостижно покинуть Барселону? В глубине души Эктор догадывался об истинной причине, но не думал, что конфликт Беллуа с отцом мог зайти так далеко, что ей пришлось бы бежать от него в другой город, а может и страну. Да и к тому же, он был уверен в том, что Луиза немедленно сообщила бы ему, если бы мужчина вновь терроризировал ее, ведь тогда, на пляже, футболист взял с нее слово - что бы ни случилось, она обязательно первым долгом расскажет ему.

Что если она и собиралась мне об этом рассказать в тот день, на съемках, но увидев мое поведение передумала? Господи, как же я сильно облажался.

Войдя в кабинет физиотерапевта без стука, Эктор на свое счастье обнаружил там Ребеку и лежащего на кушетке Алекса Бальде, который умудрился потянуть мышцу и теперь принимал надлежащее лечение.

— Форт? Стучать не учили? — недовольно проговорила девушка, стоя над головой Алекса, который приподнялся на локтях, услышав звук отворившейся двери, — Я тут работаю вообще-то.

— Ребе, прости пожалуйста за беспокойство, но это очень важно. Мне нужно узнать, где сейчас Луиза. Прошу, помоги мне, ты единственный человек, кто может знать это, — чуть ли не умоляюще говорил парень, приближаясь к Домингес.

В глазах испанки отразилась жалость и неуверенность одновременно. Как будто она вела внутреннюю борьбу над своими таинственными двоякими мыслями. Эктор отметил про себя, что Ребека, как и Пабло, в моменты, когда не знает что сказать, обводит взглядом помещение в котором находится, словно ища спасение в неодушевленных предметах. Девушка в белом халате опустила глаза к полу и прикусила нижнюю губу, затягивая и без того долго продлившееся молчание, повисшее в комнате тяжелым облаком. Не сдержавшись, Форт обхватил плечи шатенки и посмотрел ей прямо в глаза, понимая, что выглядел он наверняка как бешеный маньяк прямо сейчас и вполне мог напугать бедную девушку своим порывом. Но никакого страха на лице Ребеки не было, одно лишь чистосердечное сострадание, такое, будто случилось что-то очень плохое, о чем знает только она и не хочет сообщать футболисту. Или не может.

— Ребе, пожалуйста, — полушепотом повторил он.

— Она... прости, я не могу тебе сказать где она. Луиза попросила меня никому ничего не говорить.

— Но я должен поехать к ней! Должен быть рядом и помочь! Понимаешь, Ребе? Я обещал ей, — от переизбытка нахлынувших, парень чувств повысил тон и слегка потряс Домингес за плечи.

— Эй, эй, приятель, поосторожнее, — в миг вмешался Бальде, поднимаясь с кушетки и скидывая руки обезумевшего, как ему показалось, Эктора с плеч своей подруги, — Ребе же сказала, что ее попросила Луиза. И сжимать ее вот так совсем не обязательно.

Испанец вдруг ощутил жгучий изнутри стыд и отошел на несколько шагов назад от парочки, громко сглатывая слюну и напряженно сжимая желваки. Конечно, Ребека ни в чем не виновата и не стоило на нее так накидываться. Если ее подруга попросила о молчании и сохранении твоей тайны, то Домингес, как честный и верный человек держала свое обещание. Эктор же больше не был в состоянии совладать над своими эмоциями и действиями, хоть это и не оправдывало его.

— Простите, ребят. Прости, Ребе, я... я повел себя как придурок, — с опущенной головой вымолвил он напоследок, прежде чем покинуть пределы палаты и уйти в неизвестном даже ему самому направлении, даже не услышав того, что сказали ему вслед друзья и то, что Ребека ничуть не злилась на него.

Всякая надежда покинула Эктора. Он знал, что теперь уж точно наступил конец. Девушка его мечты ускользнула от него, так просто и глупо. Луиза уехала, а он даже не мог узнать куда, чтобы поехать вслед за ней, взять ее за руку, обнять, прижать к себе, объяснить все как есть и больше никогда не отпускать. Плевать на контракт, плевать на начальство, с ними он уж как-то договорился бы, главное - чтобы Лу была рядом и не пропадала никуда. Он и согласился на эту идиотскую авантюру с Марией только чтобы защитить Луизу от увольнения и испорченной репутации, зная, что могли сделать с ней эти люди. А теперь... теперь, получается, что все это было сделано зря. Зря он поступил с ней таким образом, зря оттолкнул от себя, при том в самый неподходящий момент - когда все между ними стало только-только налаживаться.

Внутри Эктора все рушилось. Медленно и мучительно. Он ощутил резко нахлынувшую злость на саму Луизу. Как она могла просто взять и уехать, ничего ему не сказав? Можно было ведь предупредить, хотя бы в трех словах сообщить: «Эктор, я уезжаю». Большего он бы не посмел потребовать, учитывая их положение. Хотя, кого он обманывает? Узнай он о желании Луизы покинуть Барселону еще четыре дня назад, он бы побежал вслед за ней и сделал бы все, чтобы узнать причину и остановить ее, в конце концов. И даже если у него это не получилось бы, то Форт был уверен на все сто процентов, что он мог запросто бросить все свои дела ради Луизы и полететь за ней хоть на край света, стоило ей лишь дать малейший намек на свой уезд. Но нет, вместо этого, эта упрямая и до ужаса гордая девушка решила ничего ему не говорить и исчезнуть.

Затем он злился на себя, на тот нелепый случай. Пока футболист бродил по улицам родной Барселоны, он прокручивал в голове их последнюю встречу снова и снова, так, будто не делал этого все эти дни. Он вспоминал, как звучал его голос, когда с его уст срывались те безразлично холодные слова. Грубость, что он показывал Луизе все это время была лишь маской, его личным прикрытием от самого же себя, но теперь, именно она и обернулась против Эктора и разъедала парня изнутри. Средство защиты стало причиной его внутреннего разрушения.

Злость быстро уступила место чему-то более болезненному и неприятному - пустоте. Парень вглядывался в лица проходящих мимо людей, многие из которых наверняка узнавали его, в попытках отыскать среди них знакомое лицо любимой журналистки, но не мог. Не мог найти той самой, в которой нуждался как в воздухе, не мог простить себе свою грубость и трусость, не мог простить ей безмолвное исчезновение, не мог простить незнакомцам, того, что среди них нет Луизы. Он хотел убежать, раствориться и больше не чувствовать пожирающую все внутренности пустоту, но не мог. Он хотел удержать Луизу, но было уже слишком поздно. Теперь не было ни ее, ни шанса все исправить. И если девушка покинула его навсегда, что впрочем так и есть, тогда эта вина, эта душащая тоска останутся с ним навечно.

***

За миновавшую неделю, проведенную Луизой в Страсбурге, на ее телефон поступило около сотни пропущенных звонков, и полторы сотни сообщений от Эктора Форта, что так и остались без ответа. В конце концов девушка решила сменить номер телефона, ибо была не в силах вынести постоянную, непрекращающуюся и действующую на нервы вибрацию, исходящую от гаджета. На самом деле, учитывая то, что парень вспомнил о ее существовании лишь спустя четыре дня, после их последней встречи и соотвественно ее отъезда, все было не настолько плохо, как могло показаться. Но каждый раз, когда на экране телефона высвечивало имя контакта «Эктор футболист», Луиза испытывала неописуемую боль в области сердца, будто его разом прокалывали тысячами иголок.

Она переступала через себя, игнорируя внутренний голос, все кричавший о том, что нужно ответить и выслушать парня, и предпочитала делать вид, будто не видит и не слышит его звонков и сообщений, которые были впрочем одного и того же содержания: Эктор просил Луизу ответить ему, написать, выслушать, спрашивал где она, в порядке ли она, не грозит ли ей опасность. Казалось, ему действительно было не все равно и он беспокоился о ней. Но журналистка была убеждена, что это только на первый взгляд. Если бы его хоть как-то заботила Луиза, если бы она что-то для него значила, то он не повел бы себя как моральный урод на тех съемках.

Сколько бы Беллуа не старалась, из ее памяти никак не выходили картинки того, как Эктор любезничал с той красоткой с кудрявыми волосами, как они явно флиртовали, как он проигнорировал присутствие Луизы в тот день и одарил презрительным взглядом, когда та просто помахала футболисту. Ей было жутко обидно в тот момент, хоть она и сделала все, чтобы никто из окружающих людей не заметил ее растерянности, уж тем более сам Эктор, отвлекаясь от его присутствия всеми существующими способами. Это было бы ее личным проигрышем и показателем слабости перед ним. Нет, это совсем не так. Луиза была далеко не слабой. И вовсе не зависела от Эктора Форта и его отношения к ней.

Впрочем, человек может до бесконечности внушать себе различные мысли, но вот толку от них, зачастую, бывает никакого, если они не имеют связи с реальностью. Также и Луиза пыталась внушить себе абсолютное безразличие к Эктору. К парню, в которого ей не повезло влюбиться до беспамятства, влюбиться до дрожи в ногах, до учащенного сердцебиения и сбитого дыхания. К парню, которому удалось докопаться до самых потаенных глубин ее души, чтобы потом взять и плюнуть в нее, растоптав тем самым все самое положительное и чистое, невинное и прекрасное, что чувствовала к нему Луиза. Да, она была влюблена в него и сейчас, когда она могла с полной уверенностью признаться в этом, ей было неимоверно стыдно за собственные чувства. Влюбиться в человека, которому плевать на тебя, который привык только играть чувствами других, даже не задумываясь о том, как он может тем самым их ранить было ужасно плохой идеей и проигрышем с самого начала.

Единственное, чего никак не могла понять Луиза, так это то, для чего парень устроил весь этот спектакль одного артиста, безупречно сыграв роль человека, который искренне хочет добиться понравившейся ему девушки и делает все, для того, чтобы получить ее доверие. Зачем нужно было так утруждать себя, тратить свое драгоценное время на ту, которая тебе не интересна, чтобы потом просто взять и исчезнуть после первого откровения? Девушка задавалась этим вопросом раз за разом, каждый раз анализируя в голове их крайне непонятные отношения, и последнюю их встречу никак не представлялось возможным логически связать с характером Эктора, с тем, как он относился к ней за все время знакомства. Что-то здесь явно было не так, но только что? Луиза этого не знала, да и вряд ли когда-нибудь узнает, ибо теперь ее больше ничего не связывало с футболистом из Барселоны.

— Дочка, ты идешь? Мы опаздываем! — сообщила Камила, приоткрывая дверь в комнату Луизы.

Сама журналистка, как бы ей не было досадно признаться в этом, лежала на своей кровати и глядела на фотографии с Эктором, что были сделаны тем вечером, на побережье моря. С экрана телефона на нее глядели двое беззаботных, совершенно счастливых подростков, сумевшие сбежать от реальности на несколько часов и спрятавшиеся в своем собственном мире, где их никто и ничто не могло побеспокоить. Две из фотографий были особенно дороги сердцу француженки, те, на одной из которых взгляд карих глаз Эктора был направлен не в объектив камеры, как у самой улыбающейся Луизы, а на нее, на второй же они выглядели как самая настоящая влюбленная пара, ибо девушка прижималась к крепкой груди футболиста своей спиной. На первой, на губах парня играла такая привычная полу-улыбка, а глаза цвета свежесваренного кофе отражали всю нежность и восхищение, что было трудно утаить внутри себя. На второй, черты лица девушки приобрели более спокойный и естественный вид, ведь контролировать эмоции было куда труднее, находясь в такой близости с Эктором и камера телефона прекрасно отразила ее настоящие ощущения в тот миг.

Flashback.

— Ты неправильно держишь камеру, футболист, — фыркнула Беллуа, забирая свой телефон с рук испанца, который никак не мог сделать красивый кадр, — Поэтому я получаюсь такой страшной.

После этого высказывания, девушка получила легкий шлепок по голове.

— Это невозможно, индюшечка моя. Ты всегда красивая, — произнеся это, Форт очаровательно улыбнулся, на что француженка только закатила глаза, пропустив мимо ушей очередное странное прозвище придуманное им, зная, что это его очередной способ вывести ее из себя.

Выставив руки вперед и широко улыбнувшись, обнажая при этом ямочки на щеках, Луиза сделала несколько снимков. Эктор же, будучи парнем далеким от понятия «спокойный», решил что будет весело, если он использует прядь чуть вьющихся волос зеленоглазой в качестве усов. Затем, испанец тыкнул указательным пальцем в одну из ямочек, получая недовольный, но при этом смеющийся взгляд Луизы, ибо злиться по-настоящему она не могла в такой ситуации, сам же с довольной физиономией, словно кот наевшийся сметаны, выхватил гаджет и сам запечатлел эти моменты. По правде говоря, она абсолютно презирала, когда кто-то касался ее волос или лица. Но отчего-то, когда это делал Эктор, никакой отрицательной реакции у нее не наблюдалось, не хотелось скинуть с себя его рук, чтобы не чувствовать неприятных прикосновений, не хотелось сморщиться, показывая тем самым, что ей противно его присутствие. Происходило это по одной простой причине: Луизе нравился Эктор, и ее тело не смело сопротивляться ее сердцу, как впрочем было с самого начала, даже тогда, когда она сама еще не подозревала о своих истинных чувствах к парню. Ей всегда было чертовски трудно противостоять его чарам, его обаянию. Если раньше она считала, что во всем виноват сам молодой человек, который с легкостью мог вскружить голову любой, то сейчас она ясно понимала, что все дело было в ней. Она обладала невероятной суперспособностью не поддаваться очарованию смазливых мальчиков, что бы они ни делали, высмеивать их жалкие попытки ухлестнуть за ней и открыто посылать их далеко и надолго, ибо никто из них ей не был по-настоящему симпатичен, ни к кому из них она никогда не испытывала того, чего испытывала к футболисту. С Эктором все было по-другому. Он был единственным, кому дать отпор у нее не получалось.

Просмотрев все сделанные парнем фотографии, большинство из которых были сильно мутными, ведь тот не мог стоять на одном месте и держать руки прямо, на покрасневших от холода губах Луизы невольно появилось подобие улыбки.

— Почему ты отвел взгляд от камеры? Вот здесь, — поинтересовалась журналистка, указывая на один из снимков, — Я тут хорошо получилась, а ты все запорол, пещерный ты человек.

— Я отвлекся на вашу неземную красоту, мадмуазель, — иронично ответил испанец, прикладывая руку к сердцу, получая после этого кулаком в плечо, — Нифига у тебя удар, amor. На бокс что-ли ходила в детстве?

— Могу еще парочку ударов продемонстрировать, если хочешь, — наигранно улыбнувшись, сощурила глаза Луиза и показала сжатый кулак парню.

В следующий миг, рука Эктора оказалась на ее предплечье, притянув журналистку к своей груди и заставив ту, прижаться к ней спиной. Подбородок футболиста покоился на ее макушке и пока Беллуа пыталась понять что произошло за долю секунды и что за прилив нежности накатил на Форта, тот вновь захватил власть над ее телефоном, фотографируя их в таком положении, а после, передавая гаджет подруге и гордо демонстрируя ей свое творение.

— Вот, теперь-то все точно идеально. Я не отвлекаюсь на тебя и смотрю в камеру, а у тебя на лице появилось выражение расслабленности.

— Я и до этого не была напряжена.

— Не была. Но здесь ты совсем настоящая. Кстати, мы неплохо смотримся вместе, — подмигнул молодой защитник.

— Пошел в задницу, — беззлобно проговорила Луиза, в глубине души соглашаясь с его словами.

End of the Flashback.

Из множества фотографий, сделанных в тот вечер, она не могла перестать рассматривать те, которые получились, по ее тогдашнему мнению, не самыми удачными. Но выглядели они особенно комфортными и казались по-родному теплыми, отчего сейчас, глядя на них, на глазах Луизы появились жгучие слезы обиды. Видимо, этот Эктор, в которого она влюбилась и который казался ей самым идеальным во всем белом свете, так и остался на этих фотографиях. В реальности же, ее ждало одно лишь разочарование, как и всегда это бывало с девушкой.

— Дочка, ты в порядке? — обеспокоенным голосом спросила мать, подходя ближе и присаживаясь на краю кровати.

Луиза перевернулась на спину и приняв полу-сидячее положение, поспешила вытереть так и не успевшие упасть с ресниц редкие капли слез на веках.

— Да, мам, все отлично, — в который раз соврала девушка своему родному человеку.

— Это из-за того мальчика-футболиста, не так ли? — Камила сказала это с неким сожалением, что раньше никогда не приходилось слышать журналистке, ибо ее мама всегда была холодной и стойкой женщиной, для которой были чужды практически все человеческие чувства.

— Нет, просто... подожди, а откуда ты знаешь?

— Милая, у меня все же есть доступ к интернету и я видела какой ажиотаж вы вызвали в своих тиктоках буквально дней десять назад, — мягко улыбнулась женщина, — Ты ведь из-за него сама не своя с самого своего приезда.

Камила все больше и больше удивляла дочь своим неожиданным поведением. Когда Луиза и Исабель оказались в аэропорту Страсбурга, где их встретила мать девушки с распростертыми объятиями, француженке уже показалось, что за время ее отсутствия мать как будто стала другим человеком. Она выглядела веселой, была рада видеть свою дочь и сестру и отнеслась к каждой из них с особой добротой и заботой, что ранее за ней не наблюдалось. На следующее утро после приезда, Беллуа поведала матери обо всем, и о позорном отчислении, и о лживых слухах, что ходили про нее в университете и конечно же об отце. Камила, от которой она ждала реакцию крайнего недовольства в лучшем случае, напротив, проявила к ней мягкосердечность и только поддержала дочку, не сказав ни единого отрицательного слова. Теперь же, она старалась разузнать об Экторе и докопаться до причины душевных терзаний Луизы, что не могло не напрягать.

— Мам, все в порядке, правда. Дай мне десять минут, я переоденусь и спущусь, — отмахнулась русоволосая, поднимаясь со своего места и не замечая погрустневшего взгляда серых глаз матери, что были направлены на нее.

Хоть Камилу и нельзя было назвать идеальной матерью, но и самой плохой она уж точно не являлась, и Луиза сама это прекрасно знала. И любила ее. Но как бы сильно девушка ни любила свою мать, она не могла до конца ощущать комфорт рядом с ней, не могла до конца ей открыться и вот так просто говорить с ней на личные темы. Это было как-то... странно что-ли? Непривычно. Камила понимала причину скованности дочери рядом с ней, видела, что рядом с Карлой, либо той же Исабель, журналистка вела себя куда более свободно и открыто, и проведя чуть больше месяца вдали от Лу, наконец осознала свои ошибки в воспитании. Женщина невероятно сильно скучала по своей любимой дочурке, но что-то внутри нее всегда останавливало сеньору Фернандес от проявления любви к девочке, что и послужило поводом построения невидимой стены недопонимания и образованию не самых теплых отношений между ними.

— Я понимаю тебя, Лу. Я была твоей матерью, но никогда не была для тебя мамой и на твоем месте вела бы себя точно также. Просто... знай, что если тебе нужна будет помощь или совет, то тебе всегда есть на кого положиться и к кому обратиться, дочка, — уголки губ женщины дрогнули в печальной улыбке, а серые глаза наполнились влагой, но та поспешила удалиться из комнаты русоволосой, чтобы та ничего не заметила.

Луиза же, услышав, впервые за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь, слова поддержки от Камилы, крепко сжала глаза, прикусив нижнюю губу, стараясь тем самым не дать себе окончательно расплакаться.

***

Сидя в своей студии, мирно попивая любимый ароматный кофе и создавая очередной эскиз для украшений из предстоящей коллекции, Карла и подумать не могла, что средь бела дня кому-то придет в голову ворваться в ее кабинет и отвлечь от важного дела. Все знакомые девушки прекрасно знали, как сильно она не любит, когда ей мешают во время работы, в частности, если дело касается подготовки к новой коллекции, и стараются не писать и не звонить испанке, пока та изолируясь от всего мира, творит в своей обители. Но видимо еще остались люди, не знающие этой черты характера художницы, ведь именно на это и указывало сообщение по громкоговорителю от секретарши о том, что к ней посетитель, при чем очень настойчивый и не принимающий отказа. Гарсия уже была готова высказать все в лицо этому наглому человеку, пока дверь в кабинет не отворилась и в пороге не показалась физиономия Ламина Ямаля.

— Ламин? — крайне удивилась девушка, ведь откровенно говоря ожидала увидеть кого угодно, но никак не молодую звезду футбола.

— Привет, Карла, — неловко поздоровался парень, — Прости, что пришлось тебя побеспокоить, знаю, как ты это не любишь, но дело правда срочное. И никто кроме тебя не может мне помочь.

Поначалу, Гарсия опешила, даже не зная что сказать в такой момент. Что же такого могло понадобиться от нее Ламину, раз он решил лично прийти к ней, так еще и на работу? Но в следующий миг, девушка взяла себя в руки и согласно кивнула:

— Да, конечно, что угодно.

— В общем, мне и самому стыдно просить тебя о таком, но другого выбора нет. Луизы нет уже две недели, она видимо сменила номер телефона, не заходит в соцсети и мы никак не может выйти на связь с ней. Ну, и как ты знаешь, у нас в команде есть один многострадальный молодой человек, который чахнет без ее присутствия рядом. Надо как-то спасать Эктора, потому что если так продолжится дальше, я даже не знаю, что с ним будет. Его запросто могут выкинуть из команды, Флик уже заменил его Мартином. И... ну короче, не могла бы ты дать контакты Луизы? Мне ужасно необходимо узнать, где она и отправить к ней Эктора. Нужно помочь этому Ромео.

Карла внимательно выслушала товарища по команде своего мужа и теперь размышляла над своим следующим шагом. Как поступать дальше? С одной стороны, было невероятно жаль Эктора, который наверняка чувствовал себя ужасно подавленным и в какой-то степени брошенным, после внезапного уезда Луизы, ибо Карла знала от первоисточника, что девушка решила ничего не сообщать футболисту (по неизвестным художнице причинам, ведь кузина об этом умолчала), и уехать по-английски. С другой стороны, она дала обещание Лу, что никому ничего не скажет о ее местонахождению и причине
столь внезапного отъезда. Как бы Гарсия не поступила, в любом случае она окажется неправа. Перед ней стоял выбор: сдать сестру, после чего та незамедлительно прекратила бы любое общение с ней, либо дать пропасть ни в чем не повинному мальчику, который страдал и изводил себя, мучаясь от неизвестности. Один лишь Господь знал, что происходило на душе у Эктора, какие мысли могли его посещать за это время пропажи Луизы и Карла как никто другой понимала его. Нет ничего хуже незнания того, что может происходить с человеком, который тебе небезразличен. Девушка сама проходила через такое и не один раз, и до сих пор помнила все те ощущения, пережитые в прошлом.

— Хорошо, хорошо, только... не говорите ей, что это я вам сообщила. Я сама ей все расскажу, — тяжело проговорила Карла, осознавая, что поступает низко и бесчестно по отношению к сестре.

Но пусть лучше Луиза будет ненавидеть ее до конца своих дней, держать обиду и больше никогда не доверять, нежели оставаться несчастной. Карла знала кузину слишком хорошо, чтобы догадаться о ее влюбленности в Эктора, хоть та и старательно отрицала этого и всячески избегала этой темы во время их разговоров все эти четырнадцать дней. Художница чувствовала ту горечь и боль в тоне голоса журналистки, когда речь заходила об Экторе, но не желая доставлять ей лишний дискомфорт, ведь та и без того была не в лучшей ситуации, с навалившимся количеством проблем из-за отца, старалась особо не лезть с ненужными расспросами. Несмотря на это, Гарсия была уверена в том, что ее сестру терзают мысли о парне, который так сильно запал ей в душу и которого она отчего-то не хочет ни знать, ни видеть, ни слышать, и искренне хотела помочь глупым молодым влюбленным разобраться в своих чувствах друг к другу. Потому она и согласилась с просьбой Ламина. Луиза наверняка когда-нибудь поймет, что сестра сделала это только ради ее блага.

______

Нет никаких мне оправданий, мои дорогие. Извините за столь долгое отсутствие обновлений, но теперь, когда автор наконец закрыл сессию и высвободился из этого рабства, главы будут выходить чаще, чем раз в месяц! Обещаю, следующие части будут не такими нудными, как эта и будут полны взаимодействиями героев, а не только их душевными страданиями.
Ваша Alice❤️ 💙