Я кашлял тобой
Рин кашлял всё чаще.
Сначала он думал, что просто простыл. Потом — что, возможно, это аллергия. Но когда с очередным приступом кашля у него на ладони остались алые лепестки, Рин понял: это ханахаки.
Он влюбился. Глубоко, безвозвратно и, как назло, — в Исаги Йоичи.
Он ненавидел это.
Ненавидел, как Йоичи смотрел на других с тем же блеском в глазах, что Рин отчаянно хотел видеть, направленным только на себя. Он пытался держаться подальше, быть холодным, резким, колким. Надеялся, что чувства пройдут. Или, по крайней мере, не станут заметными.
Но болезнь неумолимо распускалась в его груди, как сакура в апреле.
⸻
Йоичи заметил это не сразу.
Он привык, что Рин молчит, что смотрит на него так, будто одновременно хочет ударить и поцеловать. Но в последнее время что-то в Итоши сломалось. Он стал тише. Хуже играл. Бледнел на глазах.
И вот однажды ночью, вернувшись за забытой бутылкой воды, Йоичи застал Рина, согнувшегося в коридоре, кашляющего в ладони. В его пальцах — алые лепестки, чуть влажные от крови.
— ...Рин?
Тот вздрогнул, посмотрел на него, и в этом взгляде было всё — боль, страх, любовь, отчаяние.
— Уходи, — прошипел Рин, пытаясь спрятать руку. — Не надо...
— Ты... ты любишь кого-то? — голос Исаги дрожал. — Почему ты не сказал?
— Потому что это ты, идиот, — вырвалось у Рина, и он отвернулся, прижавшись лбом к стене. — И я думал, что ты никогда не посмотришь на меня так же.
Тишина.
Затем — шаги. Тёплая ладонь на его плече. Йоичи подошёл ближе, обнял его сзади, крепко, отчаянно.
— Я уже давно смотрю на тебя только так, Рин, — прошептал он.
⸻
Цветы не исчезли сразу. Это была не сказка. Болезнь не отпускала так легко. Но с каждым днём кашель становился тише. Лепестков — меньше. А взгляд Рина — светлее.
Потому что теперь, в каждый раз, когда он смотрел на Йоичи, сердце его замирало не от боли, а от надежды.
И любовь, наконец, стала не смертельной болезнью, а спасением.