я с тебя кожу сниму, сука
Челябинск, 1987 год.
снег под ногами хрустел, как будто ломались кости. в Челябинске все всегда было грубо: сталь, мороз, язык. и бандиты. здесь либо ты держишь нож — либо его втыкают тебе в бок
Кире тогда было девятнадцать, и она уже знала, как пахнет кровь. в банду отца, Игоря Колчина, она вошла не по принуждению. сначала помогала: передавала деньги, собирала информацию, чистила документы. Потом поняла, что ее имя, ее взгляд могут давить не хуже пистолета
Она выросла среди пацанов, которые по утрам могли помочь тебе донести сумку с продуктами, а вечером — закопать кого-то за гаражами
Колчин этим гордился
— Ты моя кровь, Кира. И значит - ты хищник— говорил он ей, наливая по стопке
но потом пришли Измайловские. война между бандами была грязной, бесчестной. они забирали людей не только у станков или в подворотне, они лезли в дома, в семьи
Кира знала, что их мать, Люда, в опасности. она просила отца,
— Забери ее отсюда. Спрячь
Но Колчин верил, что в Челябинске его слово еще что-то значит. ошибся
тот вечер остался в памяти брюнетки, как ожог. она возвращалась после одного из «разговоров» с барыгой, который задолжал отцу. грязный подъезд, запах перегара и мочи, все как всегда. но на лестнице стояла тишина такая, что даже воздух будто не дышал
она открыла дверь, и сразу почуяла порох. теплый, тяжелый
мать лежала в кухне. пуля в груди. ее глаза были открыты, смотрели в потолок, и Кира знала, что уже не услышит ее голоса.
на столе оставили послание — высеченое ножом по дереву —
«Колчин, ты следующий.»
Кира тогда не плакала. взяла пистолет из тайника и прождала отца до ночи. когда он вошел, она прижала дуло к его груди,
— Это твоя война. Ты ее убил
он не отстранил ее. только закрыл глаза
— Я знаю, — сказал он глухо — Но они все равно ответят
после этого начался ад. Колчин шел вразнос, забирая с собой все. Кира тоже была в делах — в перестрелках, выбиваниях долгов, зачистках. она училась убивать взглядом и действием
к 88-му году их банда уже трещала по швам. в конце того года Кире сообщили: отца нашли мертвым. подвал завода на окраине — изрешеченный, изувеченный. Измайловские не оставили ему даже лица
Кира стояла у его тела в морге, смотрела на остатки того, кто был ей семьей, и в ней будто бы что-то сломалось. больше ничего не осталось
Только злость. холодная, как челябинский снег
она покинула город, ненадолго. она дала себе слово,
— Я вернусь. Я поднимусь. И я вытру ими этот снег
Потому что кровь, впитавшаяся в бетон Челябинска, не прощает. и Кира была теперь не просто дочкой Колчина. она стала собой, и с этим миру стоило считаться
Челябинск, октябрь 1988 года
осень здесь была всегда гнилой. в воздухе висел запах мокрых листьев, сырого бетона и подвала. город будто сам гнил вместе с людьми, которые в нем жили
отец Киры, Игорь Колчин, уже лежал в морге. его лицо не узнала бы и родная мать — если бы была жива. Кира знала, кто сдал его. племянник Виктора Измайлова — Леха. слухи расходились быстро, особенно когда кто-то слишком громко хвалился тем, как «подкинул инфу про Колчина»
она нашла Леху в заброшенном цехе на окраине. там он обосновался со своими — молодой шакал, который решил, что схватил город за горло. вокруг него наркоманы, дешёвые шлюхи, дешёвые понты
Кира пришла под дождем, куртка промокла, волосы прилипли к лицу, но в глазах был лед. в руках — «ТТ», отцовский. та самая железка, которой он гордился
она зашла в цех спокойно, как домой. те, кто были при Лехе, обернулись,
— Ты кто такая, блять?—
но кареглазая подняла ствол — одного выстрела в потолок хватило, чтобы все замерли
— Выйдите, сйчас же!
кто то хмыкнул, но Леха уже понял, кто она
— Это дочка Колчина.— прорычал он — Ты че, сука, думаешь одна сюда прийти и..
второй выстрел — ему в колено, хлопок, и он рухнул с криком
— Блять! Ты ахуела?! — он визжал, как крыса, которую прижали сапогом
Кира подошла, медленно, как смерть, которая не спешит, в глазах — ни жалости, ни злости, только пустота
— Это тебе за мать, — сказала она, стреляя ему в левую руку, он заорал
— Это - за отца — выстрел в плечо
Леха корчился в грязи, дождь капал с разбитых окон, и казалось, будто сам город плачет, но брюнетка не плакала
— А это.. за меня
она встала над ним, всадила ствол в его рот, он пытался оттолкнуть, но безуспешно
— Передай привет своему дяде, или знаешь что, — Кира усмехнулась — Сам скажешь ему в аду
выстрел, голова Лехи рванула назад. кровь и мозги размазались по бетону
она стояла над трупом, слушая как капли дождя падают в эту кашу
те, кто остался в стороне, даже не рыпнулись они знали — здесь закончилась одна жизнь, но началась совсем другая. Кира Колчина больше не была дочкой кого то, теперь она была сама по себе
и с этого дня Челябинск знал: вернулась та, кто не прощает.
и осень 88-го стала ее осенью
Челябинск, ноябрь 1988 года
Виктор Измайлов сидел в своем кабинете на втором этаже подпольного казино, за окном — серый снег и мокрый асфальт, по которому стекала грязь. в комнате пахло табаком и дорогим коньяком, все шло как обычно — пока не зашел Олег, его правая рука
— Виктор Аркадьевич... — начал тот неуверенно — Леху грохнули
Измайлов поднял глаза,
— Как «грохнули»? Кто?!
Олег сглотнул,
— Колчина Кира
Измайлов не сразу поверил, сначала он даже усмехнулся, качая головой,
— Девчонка? дочка Колчина? ты что, меня за идиота держишь?
— Без базара, Виктор Аркадьевич, она его в цеху завалила, хладнокровно, на глазах у всех! троих свидетелей нашли - все подтверждают. Пуля в рот при людях
Измайлов молчал, только налил себе еще коньяка, выпил, не моргнув
потом сказал хрипло,
— Вытащите тело, найдите всех, кто там был. Каждую мразь допросим, и..— он резко повернулся к Олегу, в глазах заплясал ледяной огонь
— Я хочу ее голову, понял меня? не просто смерть, пусть она знает, что мы идём за ней Пусть каждую ночь слышит наши шаги
Олег кивнул и ушел, а Измайлов остался в кабинете, сжимая в руке пустой стакан
Леха был для него почти как сын, мелкий, суетливый, но родной. и теперь его нет
он уже чувствовал — если он не раздавит Киру, все будут думать, что он слабеет. а это конец
— Я с тебя кожу сниму, сука — тихо сказал он в пустоту
Он начал собирать людей, подкупать ментов, пробивать старые связи Колчина. Он не торопился - хотел, чтобы ее поймали и притащили живой. чтобы смотреть в глаза, когда она поймет, что ей конец
Челябинск декабрь 1989 года
год спустя Челябинск уже знал - между Измайловским кругом и Кирой пошла настоящая война, но брюнетка не сидела на месте
она перехватывала его людей, разбиралась с доносчиками, но понимала - долго так не продержится
к декабрю 89-го года Измайлов уже замкнул кольцо
Олег доложил,
— След Киры нашли, парни видели ее в ленинском районе, в квартире на съемной
Измайлов только кивнул,
— Готовьте людей, поймаем до Нового года
Кира тоже знала, что круг сжимается, в городе ей оставаться нельзя
в день, когда пошел первый снег, она села на дневной поезд в Казань, без лишнего шума, без прощаний, только дядя знал, куда она едет
села в плацкарт, в старой куртке, с маленьким чемоданом
на платформе — тишина и скрежет вагонов
«Это еще не побег, это перегруппировка» — сказала себе Кира
и поезд увез ее, подальше от Челябинска, где за её голову уже был назначен прайс