глава 2.
— Это немыслимо! Такое отношение к учителям непростительно! — классный руководитель ходила туда-сюда мимо доски, пока Кирилл сидел за первой партой в компании матери.
— Вы не понимаете! — огрызнулся Незборецкий, выражая взглядом всю неприязнь к учителю.
— Кирилл! — одернула его мать, привыкшая ходить в школу после хулиганств сыновей.
— Я все могу понять, но он даже не объяснил причину своего ухода. Я пару дней пыталась вытянуть из него хоть что-то, но он только молчит и огрызается. Поверьте, мне самой не в радость дёргать вас по каждому случаю — женщина за учительским столом сняла очки и тяжело вздохнула.
— Что скажешь? — мама повернулась к Кириллу, но в ее выражении лица и в тоне голоса не было и намёка на злость, потому что знала своего ребёнка слишком хорошо.
Незборецкий разглядывал стены родного класса. Он итак досконально изучил их: посеревшие от времени тюли на окнах, портреты поэтов и писателей с другой стороны, зелёная меловая доска с разводами и большое зеркало почти во весь рот (такое чувство, что его повесили специально, чтоб учителю было лучше видно, кто списывает).
Он был готов говорить с матерью, но не в присутствии учительницы, что теперь сверлила его недовольным взглядом. Незборецкий замотал головой, а затем выдал: «Мне нужно было уйти, я не обязан отчитываться!».
— Вот! Вот это я уже слышала! Нужно ему было! Небось курить за гаражи бегал! — завопила учительница.
— Знаете, я верю своему сыну. Если он говорит, что было нужно, значит у него была действительно веская причина, чтобы прогулять урок физкультуры — спокойно ответила ей мама.
— Оправдываете его, а зря. Так и вырастают наркоманы, воры и убийцы! Нужно иногда проявлять строгость! — учительница разозлилась ещё больше, потому как не получила поддержки от родительницы.
— Если это было единственным вопросом, мы можем идти? — мать встала из-за парты.
— Да, можете идти, но я настоятельно советую вам наказать его за подобное поведение. Не запускайте мальчика — проговорила учительница вслед.
В коридоре Кирилл выдохнул, скинув напряжение. Здесь правда будто легче дышалось. Он шёл в ногу с матерью, порой задевая стоявшие по краям зелёные растения в горшках.
— Не хочешь рассказать, что за дело было вместо физры? — мама сохраняла спокойствие и сейчас.
Незборецкий открыл рот, собираясь все рассказать, когда у неё зазвонил телефон. Жестом показав ему, чтобы подождал, она ответила на звонок. Теперь выражение ее лица изменилось, на нем отразились страх и ужас, а по односложным ответам было сложно понять, что именно ей говорят.
— Хорошо, я сейчас приеду — она положила трубку, взяла Кирилла за руку и повела быстрее.
— Мам, что случилось? — поинтересовался Незборецкий, удивленный, что его взяли за руку как маленького.
— Звонила тетя Таня, она в больнице. Дядя Олег с Настей попали в аварию — поспешно объяснила мама, практически заталкивая Кирилла в машину.
Он нервно сглотнул, подумывая задать вопрос, все ли с ними в порядке, но в итоге решил помолчать. Если бы мама что-то знала, она бы сразу сказала.
— Так, что там с прогулом физкультуры? Можешь рассказать пока едем, если хочешь — мама посмотрела на него через зеркало заднего вида.
— Я должен был проводить Настю. Она упала в лужу, не могла же она ждать меня мокрая и в грязи. Потому и ушёл — коротко пояснил Кирилл.
— А почему нельзя было учителю это обьяснить? — мать улыбнулась, снова мельком глянув на сына через зеркало.
— Ненавижу эту училку! Она говорит, что я глупый негодяй — буркнул Незбореций, отворачиваясь к окну.
— Прямо так и говорит? — удивилась мама.
— Да — подтвердил Кирилл.
— Значит я завтра зайду к ней ещё раз. Ты же знаешь, что ты не негодяй и тем более не глупый? — уточнила женщина.
— Знаю мам, не все правда, то что говорят — кивнул он.
Остаток пути они проделали молча по уже темнеющим шоссе. Незборецкий на заднем думал лишь о том, что могло случиться с Настей, а о чем думала мать он не знал.
— Можешь остаться в машине — женщина припарковалась как можно ближе ко входу.
— Я хочу пойти с тобой — отрезал Кирилл.
Мама видела его неравнодушие к Насте, поэтому не препятствовала, но боялась, что он сейчас мог увидеть и услышать что-то неприятное. Вдвоём они быстро шагали по парковке, поднялись по ступеням и вошли в регистратуру. Тетя Таня увидела их и побежала навстречу, она вытирала слёзы платком, а потом кинулась в объятия мамы Кирилла.
Незборецкий молча стоял рядом, прислушиваясь к их шёпоту, но разобрать не смог ни одного слова.
— Танюш, держись, мы с тобой — мама жестом привлекла Кирилла, и он тоже присоединился к объятиям, правда совсем ненадолго.
— Херсонова — из-за одной двери вышел мужчина в белом халате и назвал фамилию Насти.
— Да?! — тетя Таня обернулась, разорвав объятия.
— Девочка в стабильном состоянии, она отделалась ушибами и ссадинами. Видимо водитель принял весь удар на себя — доктор говорил громко, и Кириллу это нравилось, потому что так он узнал, что Настя по крайней мере жива.
— К ней можно? — Таня снова вытерла слёзы.
— Вы пойдёте? В таком состоянии девочку лучше не шокировать новостями — пояснил врач.
Незборецкий не понимал, о каких новостях идёт речь, но ему очень захотелось пойти сейчас к девочке. Узнать, как она чувствует себя, что хочет.
— Мам, а можно мне к ней пойти? — Кирилл подергал маму за руку, потому как она участливо наблюдала за диалогом тети Тани и врача.
Все трое синхронно обернулись на мальчика. Тетя Таня сразу согласно кивнула, мама не стала препятствовать, но отвела его чуть в сторону и наклонилась к самому уху.
— Кирюш, — мама взяла его за плечо, — папа Насти только что умер. Он подставил себя, чтобы спасти ее. Ей очень нужна поддержка, но ни в коем случае нельзя говорить, что дядя Олег умер, понял? — она строго посмотрела на него.
— Да, понял — сухо ответил он, хотя сам ещё не до конца осознал, что произошло.
— Вообще, мы не рекомендуем детям, но если вы уверены, то ладно — врач забрал Кирилла и завёл в небольшой кабинет, где были лишь раковина, небольшой шкаф и ещё одна дверь.
— Помой руки как следует и надевай халат — доктор кивнул в сторону раковины, а сам открыл шкаф.
Незборецкий тщательно вымыл руки на два раза с мылом, а затем принял протянутый халат и нацепил поверх своей одежды. Доктор открыл перед ним вторую дверь. Настя лежала на большой кровати, она выглядела болезненно, хотя ещё сегодня днём Кирилл видел ее совсем живой, бегающий по школьному двору.
— Привет — он подождал, пока за ним закрылась дверь и прошёл к самой кровати.
— Где мама? — Настя была спокойна, но надеялась все же увидеть кого-то родного.
— Она разговаривает с доктором, ты не рада мне? — он сел на стул рядом.
Теперь ему лучше было видно девочку. Ее волосы перепачканные кровью свалялись в нечто непонятное, на лице появилась большая царапина, тянувшаяся от уха вниз до самого подбородка. Руки украшали многочисленные синяки и ссадины поменьше.
— Тебе больно? — Незборецкий придвинулся ещё ближе и легко коснулся пальцем одного из синяков.
— Уже нет, мне дали какое-то лекарство — замотала головой девочка.
Она выглядела такой маленькой и совсем беззащитной. Даже ее мать не в состоянии сейчас быть с ней.
— Откуда эта игрушка? — Кирилл посмотрел на плюшевого зайца, покоящегося в объятиях Насти.
— Мне папа сегодня купил — спокойно ответила она.
Может Незборецкий выдал себя выражением лица, или она что-то чувствовала. Только вот девочка сильнее прижала игрушку к себе, и вдохнула, словно набираясь смелости.
— Он умер, да? — ее слова отозвались звоном в ушах. Кажется они бились об стены и снова врезались в его сознание.
— Я не знаю — соврал Кирилл, вспоминая слова врача и матери.
Настя больше ничего не спрашивала, она прикрыла глаза и продолжала прижимать к себе своего зайца. В тот момент он смотрел на неё и поклялся себе, что ни за что не оставит. Незборецкий не до конца понимал, почему принимает такое решение и что именно подразумевает под этим.