Разговор

Со встречи с Инком прошло три дня. Три дня полных подозрений, раздумий и негатива. Найтмер каждое утро застревал в этом состоянии и молча пялясь в окно, не выражал ничего, кроме погружения в выдуманную реальность. Сейчас это было его единственным укрытием, где с ним никто лишний раз не контактирует. Где никто лишний раз не упоминает о брате, о Инке, даже о набегах...

Когда то уверенная хватка дала сбой, кружка, словно в замедленной съёмке, полетела вниз. Словно все в этот момент замерло. Словно он навечно застрял в этом состоянии "ни плохо, ни хорошо". Отрешённое состояние. Черный, непривычно густой, кофе растекался по полу, смешавшись с осколками кружки. Щупальца не двигались ещё до падения любимой кружки. И Найтмер, не торопясь, понял, что во всем буквально теряет контроль. Сам того не понимая, его выражение лица выражало испуг. Он не испугался звука, не расстроился из-за любимой разбитой кружки, в которой уже образовались круги от черного кофеина, которые просто так не отчистить.

Найтмер испугался вовсе не этих мелочей. Найтмер испугался смеха. Испугался своего положения, как будто все это время он не до конца понимал как его погубила своя же неосторожность. Своя жадность, это неукротимое желание быть на высоте, достичь наконец всех целей. Очевидно предположить, что он по настоящему сорвался именно в этот момент. На утро третьего дня.

Команда не смела даже шелохнуться, ведь сейчас по большей части все беспокоились о своей шкуре. Кроме одного. Кинув половую тряпку в лужу, Киллер озадаченно приподнял одну бровь, поставив руки по бокам. Но говорить сейчас не было никакого желания. Скорее наоборот, если что-то скажешь – окажешься трупом. Ему по крайней мере так казалось.

Сам Найтмер со временем начал приходить в себя и осознавать всю утрату. Утро потеряно, кружка потеряна, он сам потерян. Молча выйдя из кухни, Повелитель Негатива в абсолютной тишине, даже в голове, направился в комнату, окончательно оставив беспорядок на своих подопечных.

И хорошо что он ушел, иначе этой троице не удалось бы пошептаться друг с другом.

"Это все из-за слабых суставов!"

"Нет! Это точно из-за отсутствия набегов!"

"Дураки, вы оба, это из-за того, что Эррор давно не появлялся, соскучился!"

Так или иначе, все сошлись во мнении: страдает пенсионер. Но по какой конкретно причине им не суждено узнать. Хотя обсудив случившееся, один из команды подметил, как Найтмер совсем отказался от контакта со своими подчинёнными. И живее он выглядел именно с Эррором. Другой же цокал и корчил влюбленного Хранителя Негатива. Получилось забавно, и как раз в стиле Найтмера, но ни тот, ни другой вариант, не оказывался правдой.

Что касается самого Разрушителя, то его дни пролетали незаметно. За это время ему удалось натворить не мало дел. К примеру, регулярно смотреть Андерновеллу, приучив себя к дисциплине. Наладить рацион питания, теперь он состоял исключительно из шоколада, украденного из Андерфелл. Нельзя забывать про физическую активность, она, к сожалению, снизилась. Но Эррор, как и все, имеет право на ошибку. Так что само собой, он не стал себя ругать за излишнюю неподвижность. Наоборот, обнаружил некоторые плюсы. Так эффективнее восстанавливается его моральное состояние.

Сказал бы он, если бы не зациклился на кофте, от чего эмоции сыграли свою роль и его пробило на некую ностальгию.

– ох, что ж ты будешь делать, когда я навещу тебя с намерением уничтожить все?

Задал этот вопрос скелет без каких либо отличимых эмоций на лице. Оно было спокойным, пока и вовсе не превратилось в скучающее. В кофту зарылись поглубже. Теперь шум от Андерновеллы не был слышен, можно сказать, Эррор уже вообще ни на что не обращал внимание, кроме этой глупой тоски. Постукав пальцами по другой руке, скелет безнадежно выдохнул и цокнул, на очередные голоса. Кто знает, может они все таки в его голове?

Но так или иначе. Эррор принял решение этим утром. Он не будет разрушать вселенную Найтмера (и по совместительству, его самого), пока не уничтожит остальные вселенные.

Но тот кто явно будет против такого решения никто иной как Хранитель Вселенных. Третий день настал, хотя не сказать, что он прямо так считает дни. Он вообще ставит себе напоминание раз в месяц, когда у него запланирована встреча с Кошмаром. Кажется после их короткого разговора, он был не в духе. Ну что ж, слабый дух врага приводит к бездействию. А значит, по прежнему единственной угрозой является Эррор. Вот и как ему удается быть в приоритете, даже не догадываясь об этом? Хотя, хах, зная самого Глючного, он в своем воображаемом списке везде стоит на первом месте, как "лучший из лучших".

– они все надолго притихли!

– верно... Даже удивительно.

Откликнулся Дрим, не оставляя своего плана с манипуляциями. Он безусловно рад, что контракт помогает мультивселенной жить в покое. Но тем не менее пора бы уже прекратить терзать его брата этим контрактом. Изо дня в день он узнает некоторые мелкие подробности их сделки. И ему страшно представить, что чувствует Найтмер каждый раз, когда кто-то, даже не по его воле, заговаривает про его врага. Наверняка Творец стал заклятым врагом номер два. Но пока не об этом, Дрим подсел ближе, что даже их ноги соприкасались и были прижаты друг к другу.

– ты не против? Просто тут довольно прохладно...

Сам же Инк напрягся, но довольно быстро затарахтел что то в духе:

– нет, конечно нет, сиди на здоровье! Можешь хоть на мне сидеть!

И в миг глаза выпучили осознавая глупость сказанного. Было до жути неловко, хотелось закрыть рот, хотелось провалиться под землю. Лучше бы он просто запинался, а не говорил четко то, о чем давно думает.

– я не в том смысле! Просто я горячий!

А он похоже решил сам себе могилу выкопать. Теперь же он отодвинулся и развернулся корпусом к Дриму, по прежнему стараясь оправдать свою глупость.

– ну это я просто сравнил! В отличии от лавочки я теплее!

И казалось он хотел сказать что-то ещё, но Дрим заткнул ему рот рукой, пока ещё не поздно. Ведь и самому Дриму потихоньку помаленьку становилось не по себе от слов Творца. К слову, Дрим решил воспользоваться уязвимостью товарища и, немного наклонившись вперёд, не отрывая глаз от чужих, сохранил минимальную дистанцию и ровным тоном произнес:

– все в порядке, я понял тебя.

Даже когда руку убрали, Дрим нарочно оставался в этом положении, по прежнему не торопясь, сводил Художника с ума. Тот в очередной раз нервно сглотнул слюну, если бы не снежная альтернатива, ему бы точно стало плохо от нахлынувших чувств.

– но мне все же и этого хватает.

Улыбнувшись, тот вернулся в прежнее положение, вновь прижался к чужому телу. Он чувствовал как душа колотилась. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять, и видимо Инк боится того, как отреагирует его товарищ. От того и оправдывает любое свое действие, любое свое слово или же поведение.

– я ведь Хранитель Позитива, а не глупец.

– к чему ты напомнил об этом сейчас?...

Жёлтые глаза не смогли долго смотреть наверх из-за непрерывного снегопада, может кому-то он и шел на пользу, помогал остыть, но Дриму он только через время позволил ощутить покой.

– да ни к чему. Просто.

Уложив голову не чужое плечо, Дрим прикрыл глаза, теперь полностью ощущая волнение внутри Художника. Ощущая как холодный снег падает им на головы, как создаёт небольшие кучки на плечах и коленях. Немного погодя пальцы начало сводить от холода, а коленки трястись.

И только Инку хотелось продлить этот момент. Момент их совместного отдыха. Даже появилась глупая мысль, что его плечо недостаточно мягкое, чтобы Дриму было удобно на нем лежать. Правда Художник ничего не мог с собой поделать, он буквально скелет. Одежда не отменяет факт твердости костей. Но Дрим не жаловался, так что глупая тревога сошла на нет, и он уже просто ощущал этот холодный, свежий ветерок и снежинки тающие при соприкосновением с паром, что он пускал изо рта. Клубни пара заставили расшевелиться и направиться дальше, к центру городка. Дети мирных жителей активно настались по заснеженным улочкам и игрались в снежки, уже что-то лепили, на удивление это не были обычные снеговики. Похоже каждый решил слепить свою снежную версию.

Инку такая идея более чем понравилась, так что потащив за собой Дрима, тот быстренько, в сей раз, незаметно для всех, создал из чернил варежки вручив при этом одну пару Дриму. Его взгляд казался наивно детским, как и остальные взгляды, что бегали и играли. Такой добрый жест заставил замереть Дрима. Видя как чужая улыбка расползается от счастья, вызванная не присутствием Хранителя Позитива, а конкретно снегопадом, заставило Дрима задуматься. Насколько же сильно нужно придерживаться своих принципов и убеждений? Ведь эта улыбка разобьётся о жестокую правду. Единственная искренняя улыбка, на которую Хранитель обратил внимание. Что-то в ней явно было помимо искренности. Может любовь? Первая, тоже по своей мере детская и хрупкая. Ее помнят все. Кривая ответная улыбка отразилась на лице, и тот в миг рухнул на колени, надев варежки. Стало больно от бескорыстной заботы Инка. Всю дорогу опасаться нужно было не какого то там Эррора. Это было слишком очевидно. Но нужно было смотреть глубже. Хотелось быть прощенным. Снежки в руках рассыпались один за другим, и туча постепенно сгущалась на лице от осознания собственного эгоизма. Как вдруг, ему в руки положили идеально слепленный снежок. Плечи вздрогнули, а глаза быстро подняли на друга. И снова улыбка, безмятежная, спокойная, как сегодняшнее утро. Мягкая как снег, теплая как варежки, без изъянов как этот снежок, который прижали к груди. Быть может Дрим совершает ошибку.

Снежные фигуры остались за окнами номера отеля, в котором решили обогреться Хранители Порядка. Инк продолжал разглядывать и чужие фигуры рядом стоящие с их ледяными творениями. По эмоциям можно ощутить, как он гордится проделанной работой, пока как Дрим грелся у камина протягивая руки к огню, снова обдумывая уверенность в своих действиях. Иначе, что это было такое?

– мне нужно перед тобой извиниться.

Тихо произнес Дрим, от чего Инк даже не понял, что обращаются к нему. Тому пришлось потратить пару секунд на обдумывание целого предложения. Развернувшись всем телом, он искренне не понимал, за что перед ним хотят извиниться.

– я учусь жить вместе с тобой.

Посмотрев уже на друга, Дрим не знал за что зацепиться. Вроде бы желание просить прощения есть, но слов нет. И выдавить из себя что то дельное становилось все труднее.

– дурашка! За такое не просят прощения!

– верно... За это нужно благодарить, и я благодарен. Но дело в другом... Я совершил ошибку. Ты простил меня раз, но второй...

Голос под конец прервался. Горло сжалось от нарастающего кома внутри. Камень прорезал внутренности. Камень сформированный из обиды, разочарования, гнева, предрассудков, убеждений, страхов, и в конце концов воспоминаний. Самых болезненных, и единственных, что остались у Дрима связанных со словом "детство".

– и что ты сделал?

Уже более серьезно откликнулся Творец, присев на соседнее кресло, вплотную к Дриму.

– я предал тебя. Из всевозможных угроз – я являлся самой главной. Ни Эррор, Ни Найтмер, а я...

– что ты сделал?

Повторил Инк, пытаясь заглянуть в опущенное лицо Дрима, пока тот окончательно собирался с мыслями.

– я рассказал Фрешу о вашем контракте с Найтмером, чтобы он помог его разорвать.

Наконец собравшись с силами Дрим взглянул на лицо друга. Теперь руки трясло не от холода, а от нервов. Их прижали к себе, Хранитель Позитива вцепился в себя же, скрестил и ноги тоже. Ему хотелось закрыться, но при этом быть честным. Инк и впрямь ни паз спасал его шкуру, ни при каких обстоятельствах не забывал про него, даже если случались всплески или прочие причины, приводящие к потере памяти.

– но Найтмер вместе с Эррором прогнали его. Брат ничего не мог сказать Эррору про контракт, а Фреш включил дурика. Но это ещё не самое страшное.

Одной шокирующей новости было бы достаточно. На физиономии Инка отчётливо считывалось удивление и капля разочарования. Его даже чуточку не облегчело знание, что все равно никто ничего не узнал, и он продолжил слушать дальше.

– ты мне дорог Инк. Но я не могу связать это с любимыми цветами. Или выразить в словах, я действиях. Правда, ты очень хороший парень.

Почему то начало уже не предвещало ничего хорошего. Почему то оно не обнадёживало. Почему то слова принимают за скрытый между острой правдой отказ.

– но я не могу поступить иначе. Я пообещал себе. Я должен спасти его.

Голос обретал нарастающую дрожь и панику. В глазах так же отчётливо виднелось сожаление о своих словах. А ведь вроде бы это были извинения.

– хотя бы в этот раз...