42
Чонгук
Лалиса ясно дала понять, что покончила со мной.
Я дал понять, что это не так.
Так что с тех пор мы застряли в пустом круге.
Она обходит меня стороной, а я продолжаю следить за ней издалека, чтобы убедиться, что она в безопасности.
Неважно, что она не хочет моей защиты, я все равно ее обеспечиваю.
И да, это может показаться навязчивым, но мне плевать.
После экзаменов она вернулась в Лондон на лето. Я заранее извинился перед родителями, потому что планировал быть там, где будет Лалиса, и если это означало провести лето в гребаной Англии, то так тому и быть.
Отец сказал, чтобы я согласился, а мама сказала, что будет скучать по мне, но пока я буду показываться ей на глаза в течение лета, она не против.
Я не думаю, что это будет возможно.
Прошло почти два месяца, а Лалиса не сдвинулась с места.
Черен, мой самый любимый человек на земле сейчас, почти каждый вечер приглашала меня на ужин и прогулки. Я познакомился с дедушками Лалисы, играл с ними в чертовы настольные игры и был вынужден терпеть их допросы. Меня также загнал в угол ее дядя, который, как и ее отец, сказал, что будет присматривать за мной.
Как бы там ни было, мне досталась девушка, окруженная чрезмерно заботливыми мужчинами, которые баловали ее насквозь, но так и не смогли превратить ее в избалованную принцессу.
Если уж на то пошло, она делает все, чтобы стать волонтером в гигантском количестве организаций, за которыми я не могу уследить. Вместо того чтобы использовать свое время для отдыха, как это делают большинство студентов колледжа, она больше заинтересована в помощи другим.
Джису и Розэ отправили ее на отдых в дом семьи Джису на юге Франции. Возможно, мое пренебрежение к Джису снизилось, потому что я получил возможность неделю смотреть на Лалису в купальнике.
Но за это мне все равно пришлось терпеть назойливую компанию Джуна. Разница в том, что он присоединился к ним, когда они ходили купаться и за едой.
Я? Я оставался на солнце с ворчливым Чимином, который совершенно не выносил жары и все время ворчал, что у него обгорела кожа.
Лалиса подошла, дала ему свой солнцезащитный крем, а потом развернулась и ушла.
Я был так близок к тому, чтобы убить его.
Я ненавижу то, как она улыбается и разговаривает со всеми, включая Чимина, но когда встречает мой взгляд, ее радость исчезает, и она отворачивается.
На самом деле, она пытается выгнать меня с тех пор, как я приземлился в Лондоне - через день после ее приезда. Сначала она использовала враждебность своего отца ко мне, но после первых нескольких недель Хван напоил меня, чтобы я выдал свои секреты.
Я сказал ему, что не брошу его дочь, даже если умру, и он ударил меня по голове.
Чимин, идиот, сказал ему, что я избавился от Юнхо, и он лично навел порядок. И хотя я планировал держать эту информацию при себе, я благодарен за вновь обретенное уважение, которое Хван испытывает ко мне с той ночи.
На самом деле, он поблагодарил меня за защиту Лалисы, когда его не было рядом. Он не знает, что я хотел бы оживить этого ублюдка Юнхо и убить его снова и снова.
И снова.
Когда я увидел, что он сидит на ее спине, а она задыхается, я не думал об этом, когда достал свой нож и перерезал ему горло. Он увидел меня только тогда, когда кровь хлынула из его раны фонтаном.
Если бы я думал здраво, то не стал бы пачкать ее его кровью. Но я не думал. Единственное, о чем я думал в тот момент, - это о ее безопасности и о том, что меня мучает мысль, что я могу ее потерять.
Я жалею только о том, что у меня не было возможности пытать этого ублюдка, но я могу компенсировать это с Джоном. До конца его жалкой жизни.
В любом случае, несмотря на благодарность Хвана и отсутствие грани его враждебности, он все еще считает, что я должен уйти, согласно требованиям его дочери.
Однако гениальная манера Черен обащаться с ним всякий раз, когда ей кажется, что он зашел слишком далеко, спасала меня больше раз, чем я могу сосчитать.
Мой день начинается с раннего пробуждения в пентхаусе здания, принадлежащего моему отцу, затем я готовлю завтрак для нас с Чимином, и мы едем в дом Лалисы.
Обычно она завтракает с родителями, дедушками, дядей и Джису. Иногда к ним присоединяются друзья ее матери. В других случаях - друзья ее отца. Встретившись с ними несколько раз, я совершенно точно вижу, откуда дети черпают свои характеры. Особенно Сонин. Он - младшая версия своего отца, Ронана, самого близкого друга Хвана.
Затем я слежу издалека за тем, как она посещает все организации, в которых работает волонтером. Однажды она подтолкнула Чимина и меня раздавать еду и прочее дерьмо, потому что у них не хватало персонала. Или, скорее, она подтолкнула Чимина и попросила его сказать мне, чтобы я помог, а не был бесцельным сталкером.
Вот что она делает. Она говорит Чимину сказать мне что-то, когда я нахожусь рядом, но сама со мной не разговаривает.
Я все равно хожу за ней по пятам и убеждаюсь, что она благополучно добралась до дома, прежде чем уйти, с обещанием увидеть ее снова на следующее утро.
Иногда она целыми днями сидит дома, читает, смотрит всякую ерунду и становится предметом терзаний Джису. В другие дни Джису уговаривает ее пойти куда-нибудь, и это обычно заканчивается тем, что они идут в кино, ходят по магазинам и дурачатся. В классическом стиле Джису, документальный фильм о каждом из их дней размещается во всех социальных сетях. Еще одна вещь, которую стоит ценить в этой социальной бабочке.
Мы с Чимином стараемся держаться как можно незаметнее, чтобы не беспокоить Лалису, но она иногда смотрит на наше убежище так, будто всегда знает, где мы находимся.
Наверное, то, что я преследую ее уже несколько месяцев, дало ей пару указателей.
На днях она была немного пьяна, подошла к тому месту, где я прятался за углом, и сказала невнятно:
- Почему ты не можешь уйти?
- Я просто не могу, - ответил я и придержал ее, чтобы она не упала.
Она посмотрела на меня своими большими глазами, такими живыми, очаровательными и чертовски моими, поджала губы, а потом прошептала:
- А что, если я больше не буду тебя любить?
- Тогда я заставлю тебя полюбить меня снова.
- Урод, - прошептала она, а затем заснула, прижавшись к моей груди.
Я оставался так слишком долго, наслаждаясь ощущением ее тела на моем, пока она не начала дрожать от холодного ветра.
Тогда я отвез ее домой и получил целый допрос от Хвана о том, не сделал ли я что-нибудь с его дочерью.
Я чертовски желаю, будущий тесть.
Он был бы счастлив узнать, что те пьяные объятия были единственным разом, когда я так близко прикасался к ней за последние долбаные месяцы.
Моя рука и член отомстят ей и выполнят это в полном объеме, как только она снова будет у меня.
Но я должен отложить это на потом.
Пока что.
Я наблюдаю за ней из своего укрытия за деревом напротив окна дома Розэ. Я познакомился со всеми их домами и их охраной, которые, как мне кажется, в порядке. Их можно было бы немного улучшить, но, опять же, они не ведут тот образ жизни, который я веду дома.
Сегодня, очевидно, день рождения Розэ, и все там, включая Намджуна. Он собирается ударить Чанеля и в конце концов ударит его, а я здесь ради шоу.
Теперь, если только Джун избавится от него навсегда, я умру счастливым человеком.
Как будто зная, что я снаружи, Чанель наклоняется, чтобы сказать Лалисе что-то, на что она улыбается.
Я крепче сжимаю ручки мотоцикла, но заставляю себя сохранять спокойствие.
Между ними ничего нет. Он просто действует мне на последние нервы из-за того, что я испортил ему веселье перед самым окончанием учёбы.
На днях я еще и шины ему порезал, просто чтобы поиздеваться. Похоже, мне придется разбить стекла его машины. Пока он будет в ней.
Терпеть не могу этого гребаного засранца.
Я запечатлел в памяти каждую деталь Лалисы. Смех, красивые цветущие летние платья, которые она не стесняется надевать в последнее время.
Она не впадает в парализованное состояние.
Моя Лиса научилась преодолевать свою травму и выросла в это бесплотное существо, которое я хочу спрятать от всего мира.
Но я не могу. И не буду.
Я просто хочу, чтобы она была рядом, потому что просто не могу представить себе жизнь без нее.
Бросив на нее последний взгляд, я захлопываю щиток шлема и даю мотоциклу обороты, после чего мчусь по дороге.
Через полчаса я уже в аэропорту. Один из охранников моего отца кивает мне, и я киваю в ответ. Я оглядываюсь в поисках Чимина, так как он должен был привести машину и следовать за мной.
Через несколько минут машина останавливается у трапа самолета.
Пассажирская дверь распахивается, и Лалиса едва не выбрасывается наружу. Она бежит ко мне, задыхаясь, ее дыхание сбилось, а лицо такое бледное, что я вижу вены.
Она берет мою руку в свою, в ее больших карих глазах собираются слезы. И хотя я на седьмом небе от счастья, что она прикасается ко мне, слезы мне не нравятся.
- Почему ты мне не сказал? - ее голос хрупок и так чертовски печален, что режет меня.
- Что я тебе не сказал?
- Что ты болен. Ты умираешь? - она чуть не разрыдалась, ее крошечное тело трясется, ее придушенное дыхание наполняет воздух.
Чимин выходит из машины следом, выглядя абсолютно спокойным.
- Я умираю? - говорю я.
- Я должен был что-то сделать. Скучно смотреть на эту прелюдию. - Затем он спускается по трапу и садится в самолет.
- Ты мог бы сказать мне. - Она обхватывает меня руками, ее тело прижимается к моему, когда она плачет. - Я бы не была такой жестокой. Я бы проводила с тобой как можно больше времени.
Я обхватываю рукой ее спину, наслаждаясь ощущением ее податливого тела, прижатого ко мне.
Черт.
Прошло столько времени, а мне хочется, чтобы время остановилось в этот момент.
- Значит ли это, что ты меня прощаешь? - я следую глупому плану Чимину.
- Думаю, я простила тебя давным-давно. - Она впивается ногтями в мою спину.
- Тогда почему ты меня обманывала?
- Потому что я боялась, что мне снова будет больно, ведь ты единственный, кто способен причинить мне боль.
- Я не причиню тебе вреда, Лалиса. - Я отстраняю ее так, что смотрю на ее залитое слезами лицо. - Ты - огонь в моем ледяном сердце, и хотя вначале мне это не нравилось, вскоре я понял, что без этого огня мне не выжить. Мои чувства к тебе не похожи на обычные. Они не пропорциональны и не измеримы, и то сердце, которое ты растопила, и те эмоции, которые ты вызвала, принадлежат тебе. Лучше я буду разбит и разорван части с тобой, чем буду целым без тебя. Лучше я останусь зверем для тебя, чем стану человеком, которому придется выживать без тебя.
- О, Чонгук...- Ее рука гладит мою щеку. - Почему ты не говорил ничего из этого раньше?
- Ты не давала мне шанса.
- Мне так жаль. Прости, что я позволила своему страху разлучить нас.
- Значит ли это, что ты полюбишь меня снова?
- Я никогда не останавливалась, идиот.
- Даже если я умираю?
Она плачет сильнее.
- Не говори так! Медицина в наши дни так развита, и наверняка есть решение.
- Ты бы полюбила мужчину, которому осталось жить несколько месяцев?
- У меня не было бы другого мужчины. - Еще слезы. Больше соплей.
Я хватаю ее лицо и глубоко целую ее, а она прижимается ко мне, приветствуя меня. Ее тело прижимается к моему, и все в ней тает.
Я целую ее за все то время, когда не мог. Я целую ее до тех пор, пока мы не вдыхаем друг друга.
Когда я отстраняюсь, я шепчу ей в губы:
- Я не умираю, Лисичка.
Она несколько раз моргает.
- Но Чимин сказал...
- Он солгал, чтобы заставить нас снова быть вместе.
- А как же самолет? Разве ты не летишь в частную клинику в Швейцарии?
- Я лечу домой, чтобы навестить родителей, а потом планировал вернуться.
Ее щеки приобретают глубокий оттенок красного, когда она делает шаг назад.
- Ох.
Прежде чем она успевает убежать, я хватаю ее рукой за талию.
- Теперь, когда я не умираю, ты берешь назад все, что сказала?
Она встречает мой взгляд и качает головой.
- Я имела в виду каждое слово.
- Правда?
- Правда. Я давно хотела поговорить с тобой, но каждый раз, когда подходила близко, пугалась и отступала. Я рада, что Чимин дал мне этот толчок, даже если он чертов лжец.
- Я тоже. - Я целую ее макушку. - Хочешь поехать со мной домой? Мои родители уже давно хотят с тобой познакомиться.
- Они хотят?
Я киваю.
Она улыбается и заправляет прядь за ухо.
- С удовольствием.
Мои губы снова находят ее губы, и она визжит, когда я поднимаю ее и несу на руках.
Лалиса Манобан официально моя.
Сейчас.
В будущем.
Навсегда.