глава 8
Я крепче взялся за биту и мысленно пожелал сам себе удачи.
- Бей первым!
- Нет, маленькие вперёд!
Мы сорвались с места одновременно: он - в прыжке, я - в развороте.
- Так ты объяснишь, зачем ты посылаешь ко мне этих существ, и сам всё шутки шутишь?
Малиновый перепрыгнул через мою голову так, что я поневоле присел.
- Я знал твоего отца!
- Он рассказывал.
- Значит, это он сказал тебе про Красный Луч?
- Угадал!
Я взмахнул над его взлохмаченной башкой.
- А он сказал, что я могу тоже создавать этот Луч?
- Нет!
Твёрдое дерево опустилось на бревно под моим противником. Тот взвизгнул:
- Зачем он закрыл вход?
- Какой ещё вход?
- Здравствуйте, познакомились! Я приходил в ваш мир, когда хотел, вызывая отсюда Красный Луч! Гулял, где хотел, дружил, с кем хотел!
- Ты с кем-то дружил?! Тушите свет, сливайте масло!
- Не смей разговаривать со мной в таком тоне!
- Прости.
Коротыш показал мне ярко-красный язык и полез вверх по качелям.
- У меня был самый лучший друг! Я выходил только к нему! Часами мы бегали по крышам и переулкам, мы устраивали просто сногсшибательные гулянки и шабаши, иногда даже со всеми моими помощниками!
Взмахнув битой у моего уха и чуть не получив от меня по спине, Оливий подлетел вверх и уселся на перекладине.
- Эти стены, качели, дороги и дома помнят, какими мы были счастливыми.
Я вцепился в один из канатов и, раскачавшись, приземлился рядом с ним. Всё с тем же визгом он спланировал вниз, и начались догонялки не на жизнь, а на смерть.
- Нас даже гоняли по вашему городу. Смешно вспоминать! Мы объедались мороженым и шоколадом, катались на велосипеде и даже бегали нырять в том пруду возле вашего огорода!
- Надо же.
- Мой друг рассказывал мне про свою школу, а я знакомил его с моими слугами.
- И как он терпел тебя?
- Раньше я таким не был!
- А когда стал?
- Я же сказал, твой отец закрыл вход в наш мир! Он же и выход из него! Прочитал заклятие, чтобы я не мог вызывать Красный Луч и погрузился в сон!
- Но зачем он сделал это?
- Я взял своего лучшего друга сюда. Тогда я еще не знал, что если простой смертный придёт к нам, то Луч заберёт у него глаз! Это такое как плата за пребывание в нашем мире, соответственно, и билет на бессрочное пребывание неограниченное количество раз. Мы веселились тут, как юные привидения, и эти стены навсегда запомнили нас такими.
- А что потом?
- Я пришёл к нему, он начал кричать, что это всё из-за меня, что я обманывал его, и что это я во всём виноват!
- А дальше?
- А дальше всё! Он закрыл проход сюда и туда, а меня усыпил. Но я верил, я до последнего надеялся, что он меня простит. Спустя, как мне показалось, пару дней глухого сна, Луч явился сам и разбудил меня. Я понял, что заклятие больше не действует, и обрадовался ужасно, что Дима простил меня, раз решил его снять, и побежал на свет.
- И?
Я опустил биту. Коротыш хмыкнул:
- Что "и"? Дальше ты знаешь!
Я замолчал. Мне сделалось отчего-то скверно на душе. Я вспомнил, с каким лицом отец рассказывал мне сегодня об этом удивительном создании с верными глазами. Вспомнил то сожаление во взгляде покойного, когда я заговорил о его бывшем теперь друге. Вспомнил, как сам оттолкнул его от себя. Вспомнил, как сам желал смерти тому, о ком не знал совершенно ничего.
С каким-то пустым взглядом тот покачал головой:
- Всё это безнадёжно. Признаться, я и сам хочу, чтобы всё это закончилось. Я ужасно устал быть никому не нужным и преданным в обоих смыслах. И всё же вы с Димой ужасно похожи! Не зря я сначала принял тебя за него.
- Верно, в молодости он был таким же.
- Но я надеялся, ты не такой, как он. Всё это время я очень хотел подружиться с тобой. Надеялся, видимо, зря, ведь ты тоже "единою мыслью томим" - избавиться от меня, как и все.
Оливий пытался прогнать неумолимо подступающие к горлу слёзы, но под конец решил не заморачиваться. Он плакал, как ребёнок, которого оставили на произвол судьбы. Но я знал, что никакой это не ребёнок, и что жалеть его ни в коем случае нельзя.
Я присел, чтобы быть примерно вровень с ним, и взял его за руку:
- Дима не хотел обидеть тебя, я знаю. Он сам был растерян и напуган, поэтому совершил ошибку. И я знаю, он жалел об этом. Жалел до самого конца.
- Вы, люди, такие странные. Вы совершаете ошибки и боитесь их исправить, а иногда и вообще не пытаетесь. А потом становится слишком поздно.
- Верно, сам ненавижу эту слабость. Но ещё не поздно всё исправить.
- Как и что?
- Я согласен на все, лишь бы тебе было хорошо. Я так же одинок, меня тоже видеть не могут свои же, да и чужие тоже. А ты не заслужил терпеть одиночество и жить в своих воспоминаниях. И ты заслуживаешь любви.
Он уткнулся носом мне в воротник. В тот момент мне было все равно, что это злое и коварное существо, потому, что я смог, наконец, поговорить с ним по-настоящему.
- Вот сейчас ты вернёшься домой, а Луч отнимет твой глаз. И ты тоже скажешь, что в этом виноват я.
- Ты ни в чём не виноват.
- Есть такое, что ты ничего не почувствуешь.
- Если не почувствую, о чём речь? Я не уйду навсегда. Твой мир такой необычный, я обожаю подобную атмосферу... господи, что я несу! Ну да ведь я вернусь.
Оливий указал пальцем на дверь в подсобное помещение,и я стал свидетелем поистине необыкновенного явления: из глазка этой двери внезапно появился Красный Луч! И я один заметил, что вырвался он из когтя коротыша.
- Больше никаких разбитых окон и гостей в третьем часу у тебя не будет. Прощай!
- До встречи!
Я бросился к двери и прильнул к глазку. В тот же миг всё смешалось, закружилось, поплыло, и я, кажется, отключился.