Глава 4
– Я вижу, ты так и не усвоила сегодняшний урок.
В его голосе сталь. Она медленно разрезает мои нервы.
– Вы животное! Еще более унизительно вы не могли меня наказать.
– Мог, и накажу, сейчас. Если продолжишь молчать.
Он наступает, тихо как пантера, и я начинаю паниковать. Мне некуда бежать. Он везде меня найдет, поймает и сожрет.
–Уйдите, прошу. Не приближайтесь!
– Нет девочка, пора долг отрабатывать.
Мой голос сбивается от волнения. Громко сглатываю, пытаясь смочить горло. Кажется, я не выпила сегодня ни глотка воды. Мне никто не предлагал, а я сама я постеснялась у Чеён попросить, видя ее тухлый настрой ко мне.
– Моя собственность должна встречать меня голой, стоя на коленях. Подойди.
Маюсь всего лишь мгновение, но подхожу к мужчине сама. Знаю, мне не поздоровиться, если ослушаюсь. Когда оказываюсь совсем рядом, снова отмечаю, насколько же Чонгук высокий. С моим не очень-то и низким ростом, я всё равно ниже его минимум на полторы головы. В плечах палач раза в три так точно шире.
Сердце пропускает пару ударов. В нос бьет уже знакомый запах мускуса и табака, неповторимый и сильный. Слишком близко. Неправильно. Опасно. От него веет могильным холодом и суровостью, а еще…безразличием. В глазах стоит лед, и кажется, для него пачка сигарет стоит дороже, чем вся моя жизнь.
– Что вы..чего вы хотите?
– Расстегни мой ремень – смотрит нахально, прямо в упор.
– Зачем? — произнесла я, заикаясь.
– Я хочу минет, игрушка, чего не понятно. Делай что сказано.
Стою истуканом. Дышу громко только. Понимаю, что не могу я прикоснуться к нему сама. Руки налились свинцом и не двигаются. Медлю, тяну время, и это быстро выводит мужчину из себя. Он теряет терпение.
– Будешь так продолжать, ебать до утра буду.
– Нет, пожалуйста… сейчас.
Голос сбивается, я жутко волнуюсь, но все же пересиливаю себя и прикасаюсь к его ремню, расстегивая. Волна паники и страха захлестывает меня, когда я отчетливо вижу, что мой палач возбужден. Стараюсь не смотреть туда. Куда угодно, только не туда.
С замиранием наблюдаю, как
Чонгук вынимает ремень с петель, и ловко обхватывает им мою шею, словно делает это каждый день. Жесткая кожа прикасается ко мне, и я невольно сглатываю. Он может задушить меня этим ремнем прямо тут и пойти спать, как ни в чем не бывало.
Палач смотрит прямо на меня как удав на кролика, и я понимаю – он пришел за правдой. Вот только где она теперь, правда эта…
– Я спрашиваю, ты отвечаешь, ясно?
– Ясно.
– Как давно знаешь Намджуна?
Маюсь, как я давно я его знаю? Выдаю первое, что приходит в голову.
– Год.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать. – пожалуй, это единственная правда, которую я могу сейчас рассказать.
– Поведай мне, кукла, как тебя трахал мой брат?
От его грубости у меня спирает дыхание. Ремень на шее затягивается больше, и я начинаю паниковать.
– Отпустите! Хватит!
– Говори, как он тебя драл!
– Никак, никак!
– Не смеши меня, Нам ни одной юбки не пропускал, чего ты мне тут чешешь?
– Мне больно, пожалуйста…Чего вы хотите?
Ремень затягивается все сильнее, от чего я вынужденно упираюсь рукой в широкую и сильную грудь Чонгука. Пальцы скользят по белоснежной рубашке. Кажется, еще немного и он задушит меня.
– Правду игрушка. Скажи мне правду и все закончиться.
– Я не вру. Не вру!
Ухмыляется, но это больше похоже на звериный оскал.
– Ты хорошая актриса, вот только я не верю тебе. Где вы познакомились?
– В ресторане.
– И что же он заказывал? Что любил?
– Все! Мясо, рыбу, салаты…
На жестком лице палача проскальзывает едкий смешок.
– Не сходится что-то, кукла. Ты знакома с ним год, и не знаешь, что Намджун аллергик, и не ест рыбу?
Замолкаю и корю себя за глупость.
Тяжелый взгляд мужчины заставляет мои коленки подогнутся. Он не пощадит меня, не пощадит.
– Кому ты сдала моих парней? Их расстреляли как собак безродных, в упор. С автомата по наводке. Твоей. На кого ты работаешь, кому сосешь?
– Никому, правда! Я ни на кого не работаю.
Глаза Чона опасно загораются, и он резко хватает меня рукой за шею, заставляя вжаться в стену. Мне больно, и я со всей силы старалась оттолкнуть его, но это больше похоже на попытку сдвинуть бульдозер с места. Трудозатратно и совершенно бессмысленно.
– Говори, сука, иначе я не ручаюсь за себя!
– Отпустите, пожалуйста, мне больно… – хриплю, в глазах темнеет.
Ремень мужчины все сильнее сжимается на моем горле, и я понимаю – еще немного, и все закончиться, но в какой-то миг он убавляет хватку. Наверное, тогда, когда я уже начинаю терять сознание.
– На колени.
– Нет, прошу…
Тяжелая рука мужчина заставляет меня упасть на колени перед ним. Вздрагиваю. На пол падают предательские слезы, он снова добился этого. Мне снова хочется умереть рядом с ним.
Слова мужчины стучат в моих висках как приговор.
– Рот открыла.
– Пожалуйста…
Я отчаянно сопротивляюсь, но мужчина в тысячу раз сильнее. Одной своей рукой он нажимает мне на челюсть, от чего я вынужденно открываю рот.
– Только попробуй дернуться, выебу так, что мало не покажется.
Всхлипываю, но все же, киваю. Чон расстегивает брюки, и достает оттуда эрегированный огромный член. По телу проходит дрожь. Господи, как же он поместился в меня, а главное – что с ним делать?
– Хорошая девочка. Давай, ты ж профи.
Закрываю глаза, и прикасаюсь губами к члену. На удивление, он не вызывает у меня брезгливости, наоборот, что-то странное разливается в моем животе всего лишь на миг. Целую его, осторожно, боясь сделать хоть одно неверное движение.
– Блядь, ну кто так сосет? Кого ты играешь, мать твою? Словно не делала минет никогда.
Он ударяет членом по моим губам, заставляя приоткрыть рот шире, а после делает один глубокий толчок в мой рот, после которого я издаю истошный дикий крик.
Слезы градом льются из глаз от боли. Моя щека вспыхивает как пламя от зажженной свечи. Я буквально чувствую, когда рвутся нитки шва от того, как резко растянулась кожа.
Палач вынимает член из моего рта. Он жутко зол.
Моя повязка становиться мокрой, и я понимаю – шов разошелся совсем и снова пошла кровь. Всхлипываю, и прикладываю руку к щеке, пытаясь хоть как-то заглушить боль.
– Пошла вон, живо!
Поднимаюсь с колен и пулей вылетаю из комнаты. Забегаю в ванную и запираюсь там на защелку. Осторожно снимаю повязку. Рана жутко болит и пульсирует. Шов и правда разошелся, а это значит, придется зашивать снова.
Несколько минут выжидаю. Прислушиваюсь к любому шороху за дверью. Мне трудно дышать, я не знаю, сможет ли зверь остановиться, ведь если он продолжит начатое – до утра я вряд ли доживу.