16
Москва пахла летом и выхлопами, пылью и леденцами, липой и гудящими шинами. Черри стояла возле кафе на Патриках и ждала Слэма. Он опаздывал на десять минут, что было в его стиле — он вечно где-то зависал, с кем-то перекидывался фразами, успевал поздороваться с половиной города, прежде чем добраться до места. Но Дана не злилась. Наоборот. Она улыбалась, рассматривая фасады домов, старые вывески, новые витрины. Её город. Её боль. Её Москва.
И вот он появился. Такой же — только чуть старше. В кожаной куртке, с теми же кольцами на пальцах, с той же небрежной бородкой, будто нарисованной наспех. Увидел её, и в глазах вспыхнуло настоящее — тёплое, неиграющее.
— Черри. Черт возьми... — выдохнул он, будто не верил, что это реально.
Она не сказала ни слова, просто шагнула вперёд и крепко его обняла. Обняла, как обнимают того, кто был рядом, когда ты вырывался из ада. Слэм пах табаком и дорогим парфюмом, а она — дождём и старым теплом.
— Ты совсем другая, — прошептал он, не отпуская. — Взрослая. Живая. Но в глазах всё та же девятнадцатилетняя Черри... Помнишь?
— Я помню всё, — прошептала она. — Слона, крыши, пыль, «бизнес». Но это как будто было не со мной. А будто с кем-то другим. Более наивным. Более живым.
— И более сломанными.
— И более свободными.
Он усмехнулся, наконец отпуская её, и кивнул в сторону уютного кафе с плетёными креслами.
— Пойдём. Нам многое надо обсудить. И не только клип.
Они сидели в углу за деревянным столиком. Слэм потягивал лимонад со льдом, а Дана листала блокнот, в котором были её заметки, наметки кадра и отдельные образы. Они говорили быстро, словно не было перерыва с момента их последней встречи — два года, когда Черри приезжала в Москву по делам. Сценарий — почти готов. Свет, цвет, композиция — вырисовывалась. Камеры, движения, сцены — всё складывалось, как пазл.
— Группа крутая и довольно перспективная, — говорил Слэм. — Четыре парня. Один солист — сильный, настоящий. Остальные — талантливые, не фон, понимаешь? Настоящая команда.
— А название? — Дана нахмурилась. — «Три дня дождя»?
— Странное какое-то. — скривилась Черри.
— Ну, у них такой вайб. Мрачновато, но по делу.
— Подожди, — она замерла, — это название мне знакомо. Кажется, я его уже где-то видела...
— Может, афиша? Или баннер? Сейчас они везде.
— Возможно, — Дана нахмурилась. — Но я не зацикливаюсь на таком. Мне главное — работа.
Слэм достал телефон.
— На. Послушай ещё раз. Мелодия демки. Без слов. Но уже чистая. Только с правками мастеринга.
Она вставила наушники, закрыла глаза и погрузилась в музыку.
Ровный ритм. Пульс. Накат. А потом — тишина между нотами.
Она чувствовала этот трек кожей. Не учась в консерваториях, не зная терминов, не читая партитур, а просто чувствовала.
Она достала ручку и начала говорить почти шёпотом:
— Здесь — на секунду тише. Тут добавить оттяжку. Вот здесь — пустить звук, как будто он идёт вглубь. Словно голос уходит внутрь себя, понимаешь? Это — должно быть пусто, глухо, одиноко. И дальше — удар. Не барабан. Что-то резкое. Как будто сердце сорвалось.
Слэм только кивал. Он давно понял, что у Черри уникальный слух, который не объяснишь логикой.
В разгар разговора у неё завибрировал телефон. Это был Андрей. Она нажала «отклонить». Через пять минут — снова.
И снова.
Наконец, она отключила звук и бросила короткое:
— Занята. Позже.
— Извини за то, что может лезу не в своё дела, но кто тебе названивает всё время? Даже меня это уже бесит.
Черри рассмеялась и ответила:
— А, это типа мой парень. — Дана закатала глаза.
— Он не доверяет тебе, да? — осторожно спросил Слэм.
— Он ревнует ко всему, что не он. Даже к тебе. Даже к камере. Даже к воздуху.
— А ты... с ним... ну... ты любишь его?
— Мы вместе. Но не до конца. Я с ним, чтобы не быть одной. Он — хороший. Просто не мой.
Слэм лишь понимающе кивнул и они продолжили дискуссию.
Когда они договорили, солнце уже опускалось между домами, и от асфальта поднимался лёгкий пар.
Слэм встал, бросил деньги на стол и, обняв Дану, прошептал:
— Завтра — трудный съёмочный день.
— Все съёмочные дни трудные.
— Нет, Черри. Завтра — особенный. Ты пока не знаешь. Но завтра ты вспомнишь всё.
Она махнула рукой:
— Ну конечно. Прям интрига века. До завтра.
Но внутри что-то дрогнуло.
После встречи Черри не спешила в отель. Она шла по Москве, без маршрута, без цели. Улицы сами выбирали её путь. Каждая витрина, каждое окно, каждый звук — напоминал о чём-то. Вот здесь они с Глебом однажды курили и Глеб ссорился с каким-то брендом, который отказался от сотрудничества. Вот там — он курил, сидя на парапете, и читал ей стихи, написанные в блокноте и целовал в висок. Вот та кофейня, где он однажды сказал: «Если ты когда-нибудь уедешь — я сломаюсь. Но я отпущу».
И он отпустил. По крайней мере, Дана так думала.
А она...
Она тоже. Но всё равно несёт в себе этот груз, как тату, как след, как прививку от себя прежней.
Черри остановилась у набережной, села на лавочку и посмотрела на воду.
Сумерки. Ветер треплет волосы. Легкие фонари. Шепот города.
Она провела пальцем по татуировке на ключице — то самое сердце. Оно не болело. Оно просто ждало.
Потом взглянула на тату, которое виднелось на левом предплечье, те самые координаты их квартиры почерком Глеба.
И где-то внутри уже начинала просыпаться тревога.
Интуиция шептала: ты почти у цели.
Ты почти в прошлом.
И завтра всё изменится.
Или всё начнётся сначала...
______
жду ваших отзывов!!! самое интересное впереди😉