Scar

За утро уже несколько увольнений, едва ли с публикации статьи прошёл час. Его телефон разрывается от звонков из кампании и старых знакомых. Он остаётся на связи только со своим юристом, который лишь жмёт плечами. Единственное, что мужчине удалось выяснить, так это то, что статья была написана по просьбе человека при деньгах и связях. Никто другой в голову не приходит кроме сводного брата. Джейден. Кто если не он? Который знает такие подробности его жизни, который способен на клевету. Пэйтон никогда не спал с Сильвией. Никогда. Мурмаер согласится: она прекрасно осведомлена, о том, как он занимается сексом. Пэйтон сам почти поверил в то, что между ними что-то было, но нет же. Её просто замечательно подготовили к этому интервью.

Правда в том, что он никогда не спит с женщинами, которые крутились в его окружении. Тем более с теми, с кем познакомился на деловых ужинах. И Сильвия совершенно не в его вкусе. Ещё один момент: он никогда не прогоняет партнёршу после секса. Мужчина уходит сам, оставляя отплаченный номер в её распоряжении. Статья настолько спорная, что кажется, будто они набросали что-то совершенно с ним не связанное и по несчастливой случайности попали верно. Использовать известную женщину - отличный ход. Джейдену стоит похлопать.

— Пригласи клиентов и партнёров на деловой ужин завтра вечером. С жёнами. — размешивает какао маленькой ложечкой параллельно беседуя с Джеймсом Паркером - ассистентом адвоката.

— От вашего имени, Мистер Мурмаер? — неуверенно и приглушено звучит в динамике. Телефон почти трескается под крепкой хваткой.

— Да, Паркер. — коротко соглашается, сдерживая внутренний гнев от этой ситуации, в которую он попал. Едкая улыбка с ноткой отвращения украсила холодное лицо мужчины.

— А с общественным мнением что делать? Статья набирает популярность с удивительной скоростью! — глупо уточняет, играя с терпением своего босса.

— Договоритесь с журналистами! Я тебя всему должен учить? — несдержанно повышает голос. — Реши это сейчас же! — грохот телефона, приземлившегося на столешницу, разносится по стенкам квартиры. Мурмаер старается успокоить себя рванными вздохами, чтобы не напугать Алексу.

Плечи опали, превращая из грозного босса, в поникшего мальчика, который не знает, что делать и как ему теперь быть. Поверит ли ему его любимая? Повлияет ли это на их медленно зарождающиеся отношения?
С мыслями о девушке в гостиной раздался её голос. Мягкий, приглушенный на расстоянии. Она говорит и чего-то тяжко вздыхает. Устала? Узнала? Расстроилась? Если эта новость заставит её грустить, то мужчина не успокоится пока не переломает кости каждому кто причастен к этому.

Очередной раз выдохнув, он возвращается к напитку. Приторный запах какао распространяется по кухне. Мужчина тянется на верхние полочки за небольшой пачкой маршмэллоу. Заказывал ещё во время болезни, думал, что получится Грэг угостить. Надеясь, что это поднимет настроение девушке он совершенно неэкономно покрывает напиток сладостью, почти до краёв.

Алекса понимающая и принимающая, а ещё уважает себя, потому он ни капли не удивился бы, не увидев её в гостиной и получив заявление на увольнение через электронную почту. Девушка своеобразная, её действия не предугадать. Он и не пытается.

Кресло оказывается занятым. И так по-хозяйски, слово вся квартира принадлежит ей. Словно интерьер подбирался строго по женскому желанию. В карих глазах пылает огонь, ни намёка на обиду. Что же на этот раз вытворит его девочка?

— Поработал над своим вкусом? — вызывающие поднимает брови, намекая на напиток в руках мужчины.

— Это тебе. — опускает кружку на журнальный столик перед Алексой. Она меняется в лице, в уголках глаз появляются маленькие едва заметные морщины. Рукава у мужской толстовки, что на велико ей, закатались стоило ей поднять стакан в руки. Обнажились покрасневшие кисти.

— Не так страшно, как выглядит. — говорит, заметив куда направлены глаза Пэйтона. — И не зудит, если не касаться.

— Не так страшно? Если не касаться? — хмурит брови, не веря услышанным словам. Ему больно смотреть на эту раздраженную кожу и понимать, что он был недостаточно внимательным, поставил сексуальное удовольствие выше, чем заботу о ней. — Ты, наверное, смеёшься надо мной, милая.

— Сильно заметно? — отпивает отвратительно сладкий напиток с короткой улыбкой. Мужчина теряется. — Да. Неприятно и больно. Ты меня предупреждал. Я согласилась. Так в чём твоя проблема?

— В том, что я не хочу, чтобы тебе было неприятно и больно. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, комфортно и безопасно. — бегая глазами по женскому лицу, твёрдо говорит.

— Всё так. Я чувствую это. И чувствовала вчера, Пэйтон. — с улыбкой в голосе звучит. Алекса тянет свободную ладонь к мужчине и тот её тут же ловит своими горячими, и взгляд тёплый ловит тоже. Хочет сказать о любви. Большой и неожиданной, но всё ещё не может отпустить ситуацию с статьёй. Читала ли? Изменится ли её мнение после прочтения? Станет одаривать этим ласковым, полным восхищения взглядом?

Словно услышав мысленные терзания, Алекса выдаёт:
— Ты входишь в список самых богатых людей страны? Похвально. — брюнет выгибает бровь, а душа уходит в пятки с невероятной скоростью. Пэйтон ждёт продолжения, видя, как она вбирает побольше воздуха в лёгкие. — А куда такие богатые люди девают деньги? У вас тоже они на счету карты? Если так, то покажи мне свой. Сколько значное число у тебя? — и следом бурчит совершенно язвительно. — Никогда не нравилась Сильвия. Выглядит заносчивой, нет? — сверля взглядом карих глазах, ожидает ответа. Пэйтон выпускает нервный смешок. Читала.

— Я не спал с ней, милая. — зачем-то признаётся, даже пугается, когда его руку отпускают.

— В самом деле? Тогда у неё довольно симпатичное лицо. Всегда восхищалась ею. — пальцами освободившейся ладони достаёт маршмэллоу и закидывает их к себе в рот.

— Позволь узнать, что у тебя на уме? Потому что я тебя не понимаю. — обреченно откидывается на спинку дивана, теряясь в догадках. — Ты ревнуешь? Или что это? Почему говоришь так спокойно, если читала статью?

— Вкусно. Спасибо. — бурчит, чмоком облизывая пальцы. — Она говорит об изнасиловании, но уже который час, но тишина. Ни звонка, ни копов. И серьёзно? Ты? — возмущается так, будто обвиняют самого добродушного и невинного человека. — Слушай, ты только выглядишь таким, — обводит взглядом мужчину. — Таким пугающим. Я уверена, без шрама ты бы никогда не пришёл к такому сексу. Будь у тебя хоть чуточку от насильника, то ты бы не разрыдался, прям там, — указывает подбородком на стену, напоминая прошлый вечер. — От того, что тебя обняли. Можешь назвать меня наивной и сказать, что мои суждения неверны. — жмёт плечами. — Потом я заявлю на тебя и стрясу с тебя деньги. — обещает, но ни грамма серьезности в голосе, скорее от излишней вредности, которая скапливается в маленьком теле.

Мужчина выдыхает, осознавая, что всё это время задерживал дыхание. Руки дрожат, и он пытается спрятаться их в карманах. На него вылили всё сразу, грубо прыснули ледяной водой в лицо. Кажется, он сам не понимал, насколько запутался в себе и как он нуждался в таких словах. Был лишь заложником страха. Страха, что не примут, остаться в одиночестве и видеть отвращение к себе. Ему не нравится столь грубый секс и не нравится причинять боль. Он способен на нормальные отношения. Эти мысли встряли комом в горле.

— Ты в порядке же? — создав ураган чувств в мужчине, наивно уточняет, хлопая ресницами. Алекса слизывает напиток с губ и уже тревожно добавляет: — Я была грубой?

— Деловой ужин завтра вечером, — мягко улыбается. — Будешь присутствовать, как моя невеста?

Карие глаза раскрываются в изумлении, а тонкие пальцы накрывают губы. Говорящий неловко почесывает свой затылок, опуская взгляд. Почему так сильно смущает?

— Ты хочешь представить меня, как свою невесту? Вообще подумал перед тем, как предлагать мне такое? Я работаю на тебя! — девушка прижимает ладони к горящим щекам, вновь подрагивая ногой.

У Пэйтона не было времени думать и каждой минутой его все меньше. Нужно очистить своё имя и предстать на ужине настоящим семьянином, который уже долгое время в отношениях. Может глупо просить о таком девушку, что нравится безумно. Стоило бы найти для этого кого-нибудь другого? Только вот он совсем не хочет другую. Не так. Он безумно хочет, чтобы именно Алекса сделала это.

— Я всё решил. Просто соглашайся. От тебя ничего особенного не требуется, — водит рукой в воздухе, очерчивая девушку. — Оплачу твои траты на внешний вид я. Будь собой и немного моей.

— Твоей? — хмыкает, поднимая в воздух ладонь. — На пальце нет кольца. Ты не всё решил, умник. — тянет своё, скрещивая руки на груди. — К тому же ты даже не предлагал мне встречаться. А притворяться чьей-либо я не стану. Не входит в мои обязанности. Могу только спланировать вечер, сэр. — дежурной улыбкой ассистентки ставит точку.

— Невыносимая. Чего ты хочешь? — поднимает ладони в поражении, очередной раз удивляясь этой девушкой.

— Романтики. У тебя же столько денег! Мы могли бы полетать на вертолёте! Прямо как в «Пятьдесят оттенков серого»! Или в Париж! Снять какой-нибудь красивый отель с видом на Эйфелеву башню! — машет руками из стороны в сторону, выражая своё восхищение и увлеченность этой идеей. Мужчине напоминает ребёнка, что описывает любимую игрушку. Очаровательно.

— Всё что угодно. Составь список всего, чего ты хочешь попробовать. Мы сделаем это, милая. — искренне говорит, желая положить весь мир к её ногам. И самому впасть.

Алекса поднимается на кресло и шустро перешагивает с него к мужчине, присаживаясь на мягкую обивку дивана. Лицом к лицу, что веснушки видно. Вынуждает сжать кулаки, чтобы не коснуться их всех губами.

— Я согласна прорепетировать роль твоей невесты. Пригодится в будущем. — не громко шепчет в губы, с довольной улыбкой.

Мурмаер завороженно заводит за ушко прядь тёмных волос и не верит в своё везение. Любовь его такая красивая, с улыбкой сияющей, с глазами, говорящие так много. Одновременно простая и сложная. Амбициозная, старательная, ответственная. Его любовь добрая, человечная, сострадательная. Невозможная. Исчезнет ли если коснуться её? Растворится в воздухе?
Подушечками пальцев проходится по щекам мягким, по подбородку, задевая алые губы, отпускается по шее, ощущая ускорившийся пульс, прижимает руку к сердцу. Не исчезла.

Карие глаза заинтересованно щурятся, опускаются вниз к мужским губам и голову она на бок склоняет.

— О чём ты думаешь? Смотришь так, будто впервые видишь. — льнёт руками к широким плечам.

— О том, как ты умело строишь мне глазки. Влюбилась? — растягивает последнее слово низким шёпотом в самые губы. От такой близости и чужих игривых глаз, возбуждение до постыдного быстро растекается по брюнету, устремившись к твердеющей плоти. Запах собственного геля для душа ощущается совсем иначе, личный запах девушки так хорошо сочетается с ним и дурманит разум.

— Если ведёшься, то скорей влюбился ты. — смотрит томно из-под ресниц и сбившиеся дыхание скрыть не может, он видит, что ведёт не только его. Тонкие пальцы на плечах сжимаются и Алекса начинает ёрзать, словно близости этой ей недостаточно.

Хочет согласиться, рассказать, что он в неё уже давно, как мучительно быть рядом и не иметь возможности прикоснуться. Как умирал каждый раз стоило им оказаться непосредственно близко, как с трудом держал себя в руках, а потом словно подросток доводил себя до оргазма на скорую руку, заперевшись в туалете. Но не делает. Мурмаер только чмокает кончик носа и поднимается с засиженного места.
Карие глаза в недоумении раскрыты, но она не даёт слабину, только руки на груди скрещивает обижено.

— Мне нужно работать. Ты не столько мешаешь, как будешь отвлекать. — пытается вернуть ровность в голосе, которая используется им в офисе. И видимо у него получается хорошо, раз Алекса так разочаровано вздыхает, уводя взгляд.

— Принято, сэр. Я могу быть вам чем-то полезна? — с не менее рабочим тоном отвечает и удивленно мычит, когда в следующую секунду её за шею тянут к себе, прижимаясь в требовательном поцелуе.

Мужчина жадно терзает мягкие губы, пытаясь дойти до отметки «достаточно», чтобы мочь отпустить, но эта отметка каждым тихим вздохом Алексы ускользает всё дальше. Нависать над диваном не самая удобная поза, потому что отпускает колено между призывно раздвинутых ног девушки, сцеловывая реакцию на его действие – нежный стон. Бедра крепко сжимаются, а голова запрокидывается, демонстрируя тонкую шею, которая так и просится быть помеченной. Пэйтон несдержанно проходится трепетными поцелуями по чувствительной коже.

— Не нравится твой официальный тон. — твёрдо называет причину порыва.

— Ты первым начал. — сразу отрезает язвительно. — Мне он не нравится тоже. — уже более уязвимо продолжает. — Было бы здорово говори ты со мной на работе так же, как наедине.

Пэйтон ловя грусть в голосе тут же ловит взгляд любимых глаз. Немного обиженных. Думает секунду и с ласковой улыбкой выдаёт:
— Тебе быть моей возлюбленной нравится больше, чем ассистенткой. Не нужно мешать эти роли в моей жизни.

— Мы уже сделали это, позволяя себе испытывать влюблённость к друг другу. — неуверенно бормочет.

— Ты уволишься. — оставляет короткий поцелуй на лбу, ожидая тираду о том, что она не будет делать этого, но следует только молчание. Пэйтон видит задумчивое лицо Алексы.

— Да, но потом. И поиском новой займусь. Пока я исполняю две роли в твоей жизни, придётся потерпеть. — наконец говорит, пожимая плечами. Мужчина посмеивается и соглашается.

— А теперь, как возлюбленную я прошу тебя отдохнуть сегодня и дать мне поработать. — ровно в этот момент звонит телефон на кухонной столешнице, заставляя нехотя покинуть девушку.

Паркер вновь задаёт уйму уточняющих вопросов, неуверенно заикается, выводит этим босса и тот, чтобы не сорваться решает использовать Алексу. Гладит колено, руку целует. Взгляд её сверлящий чувствует, но в ответ не смотрит. Иначе норовит поцеловать. Всегда ли будет так или это только сейчас в период влюблённости? Когда целовать хочется постоянно, когда мысли все о ней, если та не рядом. Останется ли это через пару месяцев?
Мужчина не замечает, как теряет суть разговора и старается вновь вникнуть, а после решает всё. Алекса ожидающие поглядывает на телефон в большой ладони и улыбается, когда тот освобождается.

— Уволить бы идиота, жаль не мой сотрудник. — следом делает второй звонок. — Билл, машина готова? — низкий голос его водителя сообщил о том, что ожидает.

— Я могу и на общественном транспорте доехать! — шипит тихо, чтобы услышал только Пэйтон, но тот не обращает внимания, в жесте просящего молчания, указательный палец на секунду к губам прикладывает. Не приклонен, провожает к машине и даже целует её на глазах у водителя.

***

За окнами светает. Без Алексы одиноко, да и рассвет не столь прекрасен, каким был рядом с ней. Мужчина мельком кидает взгляд на ручные часы, чтобы свериться с временем. Восемь утра. Зима настала также быстро, подкралась незаметно. Её присутствие замечается, когда город застилает холодом, а рассвет встречаешь в столь позднее время. С тяжелым вздохом он натягивает солидный пиджак поверх чёрного свитера и под собственный звук лакированных туфель покидает свою квартиру.

Джейден скинул короткое сообщение с адресом и просьбой составить ему компанию. Мужчина не знает, чего ожидать от сводного брата, но не чувствует страха, он так долго шёл к тому, чтобы смотреть тому прямо в глаза, не ощущать нервозное желания сбежать.

Ресторан выглядит внушительно, и план стройки напоминает Пэйтону его работы. Один из его рабочих проектов, вероятно, первых. Посетителей не так много, через один столик свободный, и свет не яркий, приятный для глаз. Он бы сходил сюда в следующий раз с Алексой.
Хосслер с улыбкой встречает его у входа и провожает прямиком до самого стола.

— Вот никогда на твоем лице улыбки не видел. Как с таким хмурым лицом живётся? — игриво подшучивает, пока официантка возиться с сервировкой.

— Если я пришёл сюда за обсуждением того, какие эмоции отображаются на моём лице, то, — грохочет, и голос отдаёт сталью. Джейден невольно сжимается, осматриваясь по сторонам.

— Всё ещё не привык, что у тебя прорезались зубки. — ведёт плечом, собираясь. — Мы тут по более интересной причине. Знаешь этот ресторан? — Пэйтон не знает и шестое чувство ему говорит, что это к лучшему. — Так и думал. — хмыкает. — Тут я познакомился с Алексой. Славная девочка, ― меняется в лице. ― Знал бы, что понравится тебе сломал бы сразу же.

Мужчина смотрит на помещение уже совсем по-другому, и даже с некой теплотой представляет её, которая с улыбкой записывает заказы. Она обязательно была бы вежлива к посетителям, что не богаты, и ужасно придирчива к тем, что размером кошелька хвалиться.

— Улыбаешься? От чего? Которые мои слова вызвали у тебя улыбку? — искренне недоумевает, обводя глазами мебель, как Пэйтон ранее. Он ожидал других эмоций. Ожидал злости, агрессии и желал питаться этим превосходством, но ему улыбаются. Впервые. Вот так.

— Те, где ты думаешь, что Алекса дала бы сломать себя. — спокойно говорит, давя на Хосслера. — Зачем ты делаешь это? Статья? Позвал сюда? — отчётливо слышна насмешка. — Пытаешься давить на меня с помощью неё. В чём причина?

Атмосфера вокруг них меняется невероятно, ранее чувствующий себя уверенно Джейден поник.

— Я не, — выдыхает. — Статья не моих рук дело. Обидно, что ты думаешь обо мне так. Стал бы я создавать тебе проблемы в компании? Я просто, — старается казаться меньше и губу жует нервно. Мужчина теряется, видя перед собой такого брата. — Ревную и хочу внимания.

— Кто, если не ты? — требуется огромная сила воли, чтобы игнорировать столь искреннее поведение Джейдена. — Тебе нужно, чтобы я молчал. Чтобы никто не узнал, какой ты на самом деле грязный.

— Ты так думаешь? Что я грязный? Тебе противно? — совершенно разбито говорит, заставляя мужчину растеряться. В голове происходит какой-то диссонанс. Что ему делать? Успокоить? Давить? Почему он чувствует жалость к сводному брату, которого всегда ненавидел?

— Твои поступки грязные. Ты не, — глотает, пытаясь подобрать слова. Карие глаза смотрят с ожиданием, надеждой. — Ты не грязный от того, что влюблён, — держит паузу от неверия в происходящее. — В меня. Тебя пачкают домогательства, попытка изнасиловать. Пачкает твоё поведение по отношению к женщинам.

— Женщины, — брезгливо морщится. — Ни одна из них не способна заменить мне тебя. Почему же мне нужно относиться к ним по-особенному? — сжимает нож в руках, разрезая мясо. Пэйтону противно. — Мне жаль, что я тогда поступил так с тобой. У меня не было желания обидеть тебя или сделать больно. Но признаюсь честно, — сверлит восхищенно взглядом. — Моя метка на тебе превосходна. Я бы повторил это ради неё. Я бы оставил на тебе ожог снова.

— Чем она приносит тебе удовольствие? — сжимая кулаки спрашивает. Ему нужно знать, он хочет понять.

— Благодаря ей ты думаешь обо мне. И остаёшься один. Ведь никто не примет это уродство кроме меня. — спокойно звучит низкий голос. — Алекса тоже уйдёт. Узнает и уйдёт. Оставит тебя.

Ещё никогда чужие слова не вызывали у него столько смешанных чувств. Удовлетворение, уверенность, злоба. Кулаки разжимаются, а тело расслабляется.

— Я ухожу, если тебе больше нечего сказать. — делает маленький глоток воды, и спешит встать со стола.

— Славная девочка. Приняла значит. — смотрит снизу вверх на мужчину и тяжело выдыхает, протягивая флешку небольшого размера. — Это вся чёрная работа в компании отца. — брюнет хмурит брови. — Также там снимки твоего тела, твоих связанных рук, ног. Моё признание в детстве. Отчеты от психиатра. — обыденно говорит, только глаза пустые. — Шло дело, пока ты лежал в больнице. Ни мама, ни ты об этом не знали. Отец во благо компании уладил деньгами. На ужине ты его знатно напугал, решил поднимешь дело, поэтому устроил цирк с той девушкой и потребовал опубликовать статью.

— Зачем ты это делаешь? — очередной раз удивляется сводному брату, но флешку в руки берет. — Если я это обнародую, то ты пострадаешь не меньше. Тебя могут посадить.

— Переживаешь? — склоняет голову к плечу и вздыхает тяжело, получив холодный взгляд любимых глаз.
— Хосслеры разоряться в любом случае, но мне будет приятно, если его предаст любимый сын Мурмаер, а не вечно никчемный я. — мужчина до белых костяшек сжимает край стола. — Ненавижу твою мамочку. Хочу, чтобы ей было плохо. Она никогда не любила отца и тебя больше, чем деньги. — Пэйтон незаметно кивает, и без прощения направляется к выходу, не увидев мокрые глаза, не услышав тихое:
— Спасибо, что дал высказаться.