Часть 13
Антон поднимается только тогда, когда задница уже начинает неметь от холода пола. Схватившись за железные перила, Шастун встаёт и, шаркая ногами, заходит в номер, закрывая за собой дверь на балкон. По телевизору идёт какая-то юмористическая передача, и парню так хочется кинуть в эту гребанную плазму чем-нибудь, но он ведь потом не расплатится. На душе херово, и Антон не знает, что теперь ему делать. Господи, во что он вляпался?
На часах, висящих над комодом, большая стрелка указывает на двенадцать, а это значит, что через минут сорок он должен быть на первом этаже, чтобы собраться со своей группой для катания. Вот и что эти сорок минут вы прикажете ему делать? Конечно же, заниматься самобичеванием. Отличный отдых, ничего не скажешь.
Антон опускается на свою кровать, утыкаясь лицом в подушку, и издаёт протяжный приглушенный стон. Слабая боль в спине всё так же не покидает, а пустота внутри становится всё больше, поглощая парня изнутри. Вы, возможно, когда-нибудь чувствовали подобное. Вам, вроде бы, и плевать на всё, но душа болит из-за ошибки или же обиды. И ничего ведь не сделаешь.
Шастун лежит ещё какое-то время, но переворачивается, когда воздух в лёгких заканчивается. Нелегко это - дышать, уткнувшись лицом в подушку. Антон переворачивается на спину и, сложив руки на груди, смотрит в какую-то известную только ему точку потолка, удостоенную его внимания. Выдохнув и прикрыв глаза, он отрешается от окружающего мира. Антон создал его, погружаясь туда каждый раз, когда в соседней комнате раздавались крики матери и громкий голос отца. Там нет никаких проблем, но вдруг появился чёртов Арсений, так стремительно ворвавшийся в его жизнь. С чего он вообще заботится о нём? Какая ему выгода из этого? Да, Антон уже привык, что люди ничего не делают просто так. Им обязательно нужно что-то взамен. У каждого своя выгода, и Шастун пока не понимал, что же нужно Попову. Главное слово тут «пока», ведь рано или поздно парень же узнает, что скрывается за образом его учителя английского языка.
Антон лежит на боку и не знает, чем же занять себя. Перебрав все возможные варианты, пришедшие в его мозг, он выбирает, возможно, не самый лучший и точно тот, о котором будет жалеть сегодня-завтра. Поднявшись на локте, парень тянется к тумбочке, на которой лежит телефон, и, конечно же, чуть ли не падает, ведь это Антон. Неуклюжее и «везучее» чудо. Чудо... Арсений бы посмеялся над всем этим. Чёрт, нет, не думать об Арсе. Опять он, снова и снова. Какого чёрта Арсений вообще появился в его жизни? Наверное, этот вопрос будет вечным, и ответ на него потерян и никогда не будет найден.
Антон хватает телефон и со стоном опять ложится на кровать, но тут же садится, облокачиваясь о стену. Экран загорается, и Шастун ещё немного медлит, занеся палец над экраном, но потом всё равно нажимает на номер. Выдох, и парень подносит телефон к уху, собираясь с мыслями. Гудки, а следом знакомый и такой родной, но в то же время чужой голос, произносящий «да?».
- Привет, мам.
- А, да, Тош, привет, - лепечет женщина, но позже слышно, как она отодвигается от телефона и говорит кому-то что-то ещё. - Я на работе. Срочно вызвали. У тебя что-то срочное?
- Срочное... - выдыхает парень, сжимая кулак и прикрывая глаза, но, собравшись, отвечает, стараясь не менять тон голоса, чтобы не показать злость. - Нет, ничего срочного. Просто хотел узнать... как вы с папой там.
- У нас всё хорошо, да-да, уже бегу. Тош, я побежала. Позже позвоню, - позже, ага. Никогда не звонила и в этот раз не позвонит. Хоть что-то вечно. Шастун горько улыбается. Какая ирония.
- Ага. Пока, - бросает Антон, и ему так обидно слышать это «Тош» из её уст. Зачем говорить так, если не любишь? Зачем использовать сокращенное ласковое имя, если не вкладываешь в него даже толику любви? Наверное, чтобы создать имитацию любящей матери. Да хватит уже притворяться! Антону хочется закричать это, но ведь ничего не изменится. Всё давно развалилось, прогнило. От кого тогда скрывать? Мы же не чужие люди, знаем друг друга.
Шастуну хочется заплакать, но, как говорится, слезами горю не поможешь, так что нет смысла. По щеке Антона катится одна слеза, парень шмыгает носом, а потом быстро хлопает глазами, стараясь смахнуть слёзы. Но это не помогает, и Шастун трёт глаза, закрывая их руками. Так, успокойся, Шаст. Скоро пройдёт. Ничего ведь такого не случилось. С мамой и папой всё нормально. С Арсом поговоришь. Всё будет нормально. И, чёрт, Антону так хочется, чтобы самовнушение работало, но не происходит ничего подобного, и легче не становится.
Просидев так ещё несколько минут, он рывком поднимается с кровати, и плевать ему на больную спину. Шастун бросает телефон, в котором бы мог зависнуть на некоторое время, дабы скоротать его, но ему, честно говоря, вообще не хочется. Не хочется заходить в «ВКонтакте», листать ленту в «Инстаграм». Ну, вы понимаете, насколько серьёзная проблема? Единственный вариант, который не содержал в себе слово «бухло», тут же был исполнен парнем: тот вернулся на кровать, включил музыку и воткнул в уши наушники. Улегшись поудобнее, Шастун прикрыл глаза и даже на всякий случай поставил будильник, чтобы не пропустить спуск. Арсению это точно не понравится, если я вдруг не пойду. Бля-я-я-ять, опять он! Парень только хмурится и фыркает по поводу всего происходящего, ворочаясь с боку на бок. С каждой секундой музыка делается всё громче, и, врубив на полную, Антону уже чуть ли не больно, но, чёрт, мысли звучат громче песен. Рыкнув со злости, Шастун выдёргивает наушники и швыряет куда-то, вставая с кровати. Да ебись оно всё конём! И Арсений тоже.
Парень быстро набирает номер Позова и, узнав, что тот всё ещё в своём номере, спешит туда, с грохотом хлопая за собой дверью и при этом не рассчитывая силу. Так что Антон даже думает, не сломал ли он что-нибудь, и поэтому спешит ретироваться с места «преступления», быстро прошмыгивая в номер Димы и падая на свободную кровать соседа, свалившего, кажется, к девчонкам. Позов поправляет очки и внимательно смотрит на друга.
- Что-то ты какой-то помятый, - констатирует парень, и Шастун фыркает в ответ, подкладывая руки под голову.
- Ну хоть помятый подушкой, а не горшком с пальмой. Спасибо Арине.
- Аха-ха-ха, - смеётся Позов. - О да, она-то тебе помогла.
Вдруг резко приняв сидячее положение, при этом скрестив ноги, Шастун ехидно улыбается, смотря на друга. Так-так. Антон быстро перестраивается на нужный лад, то есть с депрессивного на заводной, и Дима слишком поздно замечает блеск в глазах друга, в которых к тому же ещё и начинают плясать чёртики. И поэтому Позов не успевает сбежать от открывшегося рта Антона, из которого вылетают слова, не предвещающие, очевидно, ничего хорошего.
- Да что всё обо мне да обо мне? Видел, ты вчера помог Ким, - Шастун усмехается и чуть ли не трёт ладоши друг о друга, но позже заливается смехом, когда брови друга вздымаются вверх, что выглядит крайне комично, по мнению Антона. - Да, я всё помню, - отвечая на немой вопрос, парень не забывает с какой целью вообще начал этот разговор. - Ну так что, помог?
- Ну помог и помог, довёл до номера, - пожав плечами, небрежно бросает Позов, отворачиваясь и утыкаясь в телефон, якобы там сейчас есть что-то интересное, кроме вдоль и поперёк прочитанной ленты.
- Видел я. Обнимашки, - схватив подушку, Антон прижимает ту к себе и, прикрывая глаза и склоняя голову, тискает, крутясь из стороны в сторону, - м-м-м...
- Да иди ты, Шастун! - бросив в друга уже свою подушку, Позов фыркает и поднимается, похоже, намереваясь избежать разговора. Но это же Антон, от него не убежишь. И если тот что-то начал, то доведёт до конца. Ах, Дима этого никогда не забудет, но почему-то всё равно надеется избежать участи, что сродни смертельной казни.
Шастун бросает подушки на свои места и поднимается, направляясь за другом и успевая, подобно гепарду, резко ускориться, чтобы закрыть дверь прямо перед носом друга, не позволяя тому выйти в коридор отеля. Его рука, унизанная браслетами, ложится на прохладную деревянную поверхность.
- Когда ты признаешься? - вопрошает Антон, каждый раз надеясь услышать нормальный ответ, но следом получает либо фырканье, либо закатывание глаз, либо посылание на три весёлые буквы, либо всё сразу, но в этот раз Шастуну достаётся только раздражённое «а когда ты перестанешь меня об этом спрашивать?»
Парень бы мог много времени ещё капать на мозг другу, но он не станет этого делать, потому что в голове уже зреет гениальный, как ему кажется, план, для которого понадобится помощь Арины. Ох, они всё устроят этим голубкам.
Когда Антон убирает без слов руку, открывая дверь, выходит в коридор, Дима замирает в изумлении. Серьёзно? И никакого траха мозга? Кто на него так хорошо влияет? Арс что ли? А, Шастун теперь на месте жертвы, потому что на мозги тому теперь капает учитель. Что ж, есть справедливость в этом мире. «Карма, Антон, карма.»
Шастун уходит в номер без слов, даже не оборачиваясь на друга, который, как оказывается, уходит к Лере и Арине. Антон опять хлопает дверью и тут же направляется к своему чемодану, на который брошен костюм для катания. Звеня браслетами, парень снимает их вместе с кольцами, оставляя на тумбочке рядом с кроватью. Шастун натягивает на себя костюм и, как только раздаётся характерный «вжик» молнией на куртке, в номер заходит Дима, а вместе с ним и Лера с Ариной.
- Ну что, ты готов?
Парень кивает и идёт к выходу, когда прилетает следующий вопрос, вдруг в одну секунду разрушая всё то хрупкое спокойствие, воцарившееся в душе Шастуна.
- А где Арсений?
- Без понятия, - пожимает Антон плечами, окончательно покидая номер вместе с друзьями. Он закрывает дверь и только потом говорит: - Ушёл куда-то. Не сказал куда.
Всех вроде бы устраивает такой ответ, потому что больше про учителя не вспоминают. И причём до тех пор, пока группа не поднимается на гору, откуда будут спускаться школьники. Две учительницы, сопровождающие ребят, говорят, когда их спрашивают про Арсения, что тот уехал заказывать для них экскурсии и вообще всё планировать, а значит, что до вечера его ждать не стоит. Антон хочет возмутиться, но только фыркает и выдаёт тихое «сука». Ну, серьёзно, ему что, теперь до вечера возиться с этой херней на душе? Ждать продолжение после этого «потом поговорим» аж до вечера? Очень сильно спасибо, Арсений Сергеевич.
Но Шастуну везёт, ведь он на самом деле до самого вечера не вспоминает про учителя, потому что скучать ему не дают друзья. Антон возвращается в номер во второй раз после того, как снимает костюм, в восемь часов вечера, намереваясь принять душ и отправиться искать приключения на задницу в другой номер, где сегодня будет проходить пьянка. Везёт ему ровно до того момента, пока он не переступает порог номера, ведь следом раздаётся приглушенное расстоянием «Антон». Парень вздрагивает и, аккуратно прикрыв дверь, причём делая это как можно медленнее, но перед смертью не надышишься, идёт в комнату, где на своей кровати сидит Арсений, уткнувшийся в телефон. Как только Антон видит его, сердце пропускает удар. Арс выглядит таким уставшим и вымотанным, что Шастун даже думает, не виноват ли он в этом. Чуть ли не роняя злосчастную вазу, которая, видимо, до конца отдыха не доживёт такими темпами, ведь конечности Антона явно действуют отдельно от всего тела и мозга в целом, Шастун успевает подхватить вазу и поставить её на место, чем вызывает смех учителя, который, убрав телефон, обращает всё своё внимание на ученика.
- Ну ты и чудо, - бросает Арс и, когда Антон поднимает свой взгляд на него, указывает на кровать парня, призывая сесть.
Шастун мигом оказывается на своей кровати и выпаливает такое необходимое «расскажете родителям?», ведь ему страшно, и, чёрт, он уже весь извёлся. Арсений смеётся с реакции парня, смотря своими голубыми глазами в самую, кажется, душу. Антону плохо от происходящего. Ага, а давай ещё в обморок грохнись.
- Нет, не скажу, - отвечает учитель, замечая то, как парня трясёт. - Хэй, ты чего? - Арсений подвигается на край своей кровати и, протянув руку, кладёт её на плечо Антона, сжимая. - Что трясешься-то так? Всё нормально же.
Антону не смешно. Ему плохо. И поэтому он вываливает всё, что только можно, ибо уже не может держать это в себе.
- Нормально, по-вашему? Вот вам смешно, а я сейчас умру. Я же, блин, переживаю, что вы расскажете родителям. Просто уже думаю, мне готовиться умирать или нет.
- Дурачок, - всё также смеётся Арсений, отпуская парня и садясь обратно на середину одноместной кровати. И кажется, словно его смех делает ему самому лучше, потому что он как будто в один момент становится таким бодрым, приятным, уютным и спокойным, а не дёрганным и переживающим по поводу проблем, свалившихся на его голову. И Шастун, наверное, одна из них. - Я не собираюсь тебя отчитывать. Ты уже достаточно взрослый, чтобы знать о вреде курения и самому принимать решение. Я просто могу сказать только то, что я не одобряю подобное. Это же верная смерть. Люди зачем-то делают это.
- Люди делают это, потому что по-другому не могут. Не могут успокоиться, пережить свои проблемы. Это помогает, - выслушав Арса, заявляет Антон, по сути, раскрывая перед ним свою душу, высказывая подобное.
Арсений выдыхает и некоторое время думает, при этом хмурясь. Это в некоторой степени даже выглядит мило, что замечает Антон, но мысль также быстро исчезает из его головы, когда тот, на кого он смотрит, начинает говорить.
- То есть, если понимать так, как ты говоришь, ты успокаиваешься или пытаешься справиться с проблемами? - Антону нечего сказать, попросту нечего, и он не хочет этого. Вопрос, который задаёт Арсений следующим, как будто выбивает весь воздух из лёгких парня, что тот даже резко пытается вдохнуть. - Какие у тебя проблемы, Антон?
Нетнетнет. Это слишком личное. И Шастун не намерен раскрываться перед Арсением окончательно, ведь он и так позволил себе слишком много.
- Арс, это всё, что ты хотел сказать? Если да, то я пойду в душ, а потом к друзьям, - парень поднимается с кровати и, дождавшись кивка со стороны учителя, уже направляется в душ, когда тот опять говорит. Привычка у него, что ли, такая. Говорить, когда разговор уже окончен.
- Тох, ты же знаешь, что можешь мне сказать, если что случится? Я пойму и помогу. Хорошо?
- Ага, - бросает Антон, хотя так и хочется сказать «не лезьте в мою душу», но он не говорит и уходит в душ. С этим разговором в голове сразу всплывает образ матери, а затем и разговор с ней по телефону. Хах, чего и стоило ожидать. Она так и не позвонила. Хотя чего я вообще надеюсь-то, придурок? Антону уже даже не обидно, потому что привычно, так что он не чувствует боли или досады. Остаётся лишь ситуация с Арсением. Но после разговора становится немного легче, так что Антон перестаёт переживать, и горячая вода расслабляет окончательно, что Шастун даже думает, что не сможет пойти к друзьям, ведь сейчас он как овощ.
Через силу заставив себя выключить воду и выйти из-под душа, парень становится ногами на холодный кафель и тут же спешит поскорее одеться, пока его не заморозило, ведь табун мурашек уже промчался вверх по спине. Буквально через пару минут Антон как ошпаренный выскакивает из комнаты, тут же натыкаясь на удивленный взгляд Арсения. Но Шастун молчит и проходит к тумбочке, принимаясь натягивать на руки браслеты с кольцами. Попов продолжает ковыряться в своей сумке, запихивая в неё вещи, а потом стягивает с себя футболку, отправляя ту на стул. Антон лишь краем глаза замечает голую спину Арсения и смотрит на время в телефоне. Пора. Поэтому парень направляется к выходу в потёмках, когда учитель, уже запрыгнувший под одеяло и оставивший лишь ночник у своей кровати гореть, подаёт голос.
- Тош, не уходи.
Извините... что? Шастун разворачивается, вздёргивая брови от удивления и смотря на Арса. Из его рта вырывается только «эм...», и Попов вновь говорит:
- Не уходи, я боюсь... - Антон даже перебивает учителя, вставляя немного возмущенное «Арсений Сергеевич», - темноты боюсь.
Что? Теперь Шастун уже просто открывает рот. Да что происходит-то?
- Ну вы это... чего это?
- Не останешься? - смотрит Арсений чуть ли не глазами кота из «Шрека» и произносит это так нежно, что Антону даже становится как-то неловко, а внутри разливается странная теплота от некой заботы и внимания, которые оказывает ему учитель.
- Ну, Арсений Сергеевич, - да, чёрт, у него через раз выходит называть его Арсом наедине.
Попов меняется так же быстро, как желания у беременной, ведь в следующую секунду он выдаёт «Ой, да пиздуй уже». Вот и как прикажете это понимать?
- В смысле? - хлопая глазами, вопрошает Антон.
- В смысле пиздуй уже, - вполне себе серьёзно говорит Арсений, укладываясь на левый бок и обнимая одеяло.
- А... - произносит Антон. - Ну, я пошёл, - уже держась за ручку двери, говорит он, почему-то думая, что всё-таки нужен.
- Ага, - мычит Арсений, прикрывая глаза.
- Не должен остаться? - зачем-то спрашивает парень. Возможно, чтобы окончательно разобраться в происходящем.
- Да я подколол тебя, Шастун, - смеётся тихо учитель, но Антону вот что-то всё ещё не смешно. - Иди уже. Только в номере не кури потом и открой окно. Не хочу провонять перегаром.
- Да я больше так не буду, - подобно маленькому ребёнку, говорит Антон.
- Ага, - укладываясь поудобнее, произносит парень. - Минералочка будет на тумбочке.
- Спасибо, Арс.
- Не за что, Тош, - улыбается Арсений, и Антон почти выходит в коридор, но возвращается, произнося «Спокойной ночи». - Спокойной, Тоха, - кивает Арсений в ответ, и вот только тогда, со спокойной душой, парень выходит из номера, направляясь направо.
Юморист, блять. Как же смешно. А хотя... с другой стороны он, возможно, хотел просто сгладить ту неловкость, возникшую между нами после разговора. Ну, в любом случае, всё хорошо, так что не о чем переживать. Теперь можно и отдохнуть. Ну и натерпелись же мои нервы за сегодняшний день. Пройдя пять номеров, Антон останавливается у двери с цифрами 703 и открывает дверь. Завтра опять будет плохо, но Шастуна это не останавливает, ведь рядом будет понимающий Арсений со спасительной бутылкой минералки и таблетки.