Глава 1
Ночь. Сон пережёвывает меня вместе с розовыми единорогами, приходящими каждую ночь, а затем выблевывает на пол суровой реальностью. Как жаль, я ведь без ума от единорогов.
Резко вскакиваю с кровати из-за накатившего приступа паники. Конечно, вот и ты, снова ты. Начинаю ходить по своей коморке и почти физически ощущаю, как стены вокруг сжимаются.
Срочно.
Нужно.
Выйти.
Не думая ни о чём, открываю дверь и размыто вижу очертания лестницы. Ведя рукой по стене, чтобы не рухнуть прямо на месте, с медленной быстротой пытаюсь добраться до ступенек. Может, сегодня мне даже повезёт, и я не прокачусь кубарем, как будто это не дом, а чёртов парк аттракционов.
Победа. Прохожу роскошную барную стойку, и остается совсем чуть-чуть...
Грохот разбивающегося о кафель дорогого коньяка.
Звук разливающегося его по всему полу.
Через пять секунд стук тяжелых шагов на верхнем этаже. Через десять они же, только уже на лестнице. Через пятнадцать тупой удар тяжёлым кулаком в нежную девичью челюсть. Падаю на пол, закрываю лицо руками. Безусловно, единороги мне нравятся больше.
***
Открываю отёкшие глаза, несмотря на всё нежелание этого делать. Чувствую отвратительный запах алкоголя в своих волосах и начинаю улыбаться. Нос не сломан. Тем не менее, боль буквально парализует меня. Глотаю, перевариваю, осознаю. Перестаю лыбиться. Лежу, смотря на пыльно-белый потолок, гадаю, сколько сейчас времени и на какие действия у меня хватит сил. Аккуратно ощупываю свои руки, очень медленно шевелю ногами. Конечности целы. Предпринимаю попытку встать. Неудача. Смогла принять только сидячее положение, но это уже хоть что-то, ведь теперь я могу осмотреться.
Прихожу в шоковое состояние, осознав, что моя голова всю ночь находилась в миллиметре от разбитого пузыря, но в итоге успокаиваю себя. Если бы я напоролась на разбитую ёмкость, навряд ли голова заболела сильнее, чем сейчас. Перемещаю ноги так, чтобы сесть на них свой пятой точкой, что уже отнимает половину сил. Выставляю руки на пол перед коленями, и, конечно же, умудряюсь влезть в зловонный спирт. Вкладываю весь свой дух в подъем.
Победа. Осматриваюсь ещё раз, чтобы хоть примерно понять, заслуженно ли мне влетело. Глаза выкатываются из орбит и лезут на лоб. Из трёх вчера ещё мирно пребывающих на стойке бутылок, две оставшиеся оказались пустые. Сбила ли я одну из них? Очевидно, нет.
Злясь сама на себя, разворачиваюсь и иду в сторону раковины, чтобы достать из-под неё мусорное ведро. Наклоняться сложно, но не сложнее, чем жить с мучительным осознанием того, что в жизни всё-таки может не повезти настолько.
Возвращаюсь к месту событий и аккуратно присаживаюсь к осколкам, начиная укладывать их в ведро. Так, один за одним, через десять минут все злые стекляшки оказываются больше не способны причинить мне боль. Улыбаюсь сделанной половине дела и содрогаюсь. Второй раз за это утро понимаю, что про улыбку лучше забыть на добрых пару месяцев.
Доделываю спонтанную уборку, сметаю в утиль и те паршивые пустые бутылки, пока я и их до кучи не разбила. Собираю опустошённые, но грязные стаканы. Не знала, что у нас вообще их так много. Несу в раковину, начинаю перемывать.
Закончив все дела внизу, я всё же рискую попробовать подняться в свою комнату. Аккуратно подойдя к ступеням, будто к собаке, которая может броситься на тебя в любую секунду, опасливо начинаю делать шаг за шагом наверх. На голову начинает давить невидимое облако, состоящее, по ощущениям, из самых тяжёлых кирпичей в мире, но я крепко держусь за перила, как за газовый баллончик, отпугивающий злых собак. И вот я наверху. Это наша с баллончиком общая победа, не иначе.
Настороженно прохожу комнату отца, ведь, ориентируясь на скудный уличный свет, ещё достаточно рано, и он, скорее всего, спит, но обнаруживаю дверь открытой, а отца куда-то пропавшим. Не знаю, насколько это хорошо, ведь понятия не имею, где его искать. Но об этом я подумаю буквально через пять минут, а пока что мне срочно нужно в ванну. Переступив порог, прихожу в ужас. Что это за избитый ребенок в зеркале? Недоверчиво подхожу ближе, стараясь не паниковать. А ведь мысли о том, с какой болью я буду замазывать подтеки тональным кремом настойчиво хотят просочиться в мою голову.
Стоп. Убрать эмоции, оставить ситуацию.
Включаю теплую воду в раковине, вытаскиваю из ящика упаковку ватных дисков, мочу их и начинаю робкими движениями стирать с лица кровь. Прилагаю всевозможные усилия, чтобы ни разу не взглянуть себе в глаза. Дело сделано. Аккуратно вытираю лицо мягким полотенцем, кидаю использованные ватки в мусорное ведро, последний раз смотрюсь в зеркало, затем выхожу из ванной и щёлкаю выключателем.
Открываю дверь в комнату напротив - мою. Потрёпанное постельное бельё, перевернутый стакан, спасибо Всевышнему, что без воды и не разбитый. Подхожу к своему белому рабочему столу, заваленному учебниками, и беру телефон. Девять утра. Семь непрочитанных сообщений. Два пропущенных звонка. Вот и всё, что нужно знать в это недоброе утро.
Подхожу к шкафу и быстро вытаскиваю первое, что попадается под руку - старые широкие джинсы, сиреневую толстовку с улыбающейся клубникой и носки в горошек. Ещё быстрее, чем вытащила, натягиваю это на себя, беру рюкзак, собранный с вечера, и вылетаю в коридор. Опять эта лестница. Преодолев на этот раз её намного быстрее, черепашьим бегом направляюсь к входной двери. Обув чёрные конверсы и натянув на себя белую куртку, открываю дверь и так же быстро её закрываю.
-Чёрт!
Трясущимися руками залезаю в маленький кармашек и выуживаю оттуда крем и пудру. Открыв зеркальце, выдавливаю остатки крема на руку и начинаю намазывать на лицо. Кожу жжёт настолько, что я буквально ощущаю себя вампиром, неожиданно вышедшим на солнцепёк. Закончив эту мучительную процессию, наношу заключительный слой-стойкую пудру. Так сказать, пусть солнце будет со мной весь день. Последний раз смотрюсь в зеркальце. В общем, выгляжу вполне сносно. На этой светлой мысли я покидаю свой дом.