9
— Что ты сказала? — ошарашенно переспрашивает Мин. — Какой еще ребенок?
— Наш ребенок, Юнги, — повторяешь с напускной уверенностью, и сама не веришь, что действительно произносишь эти слова. Не сводишь взгляда с парня, а внутри все переворачивается. Тебе не под силу предугадать его реакцию, да ты и сама не знаешь, что хотела бы услышать. Поэтому просто молчишь, дожидаясь ответа, и изо всех сил стараешься не впустить поток непрошенных мыслей, которые готовятся вот-вот ворваться.
Мин глядит на тебя и совсем не верит. Смеется и качает головой, потому что явно считает твои слова странной шуткой, не более.
— Ну у тебя и розыгрыши, — с улыбкой произносит парень. — С тобой не соскучишься. Вот за это я тебя и люблю.
Чужие губы касаются твоей шеи, отчего ты невольно выгибаешься, подставляя нежную кожу под поцелуи. Юнги слегка прикусывает ее, а у тебя по телу словно проходит разряд тока. Хочешь его. Хочешь зарыться пальцами в пережженные дешевым осветлителем волосы, притягивая ближе, обвить его шею руками и прижаться к губам, сминая их в жадном поцелуе. Но тонкая вещица в руке не дает потерять связь с реальностью.
— Юнги, хватит, — слабо протестуешь ты, а парень будто не слышит. Втягивает кожу, оставляя на шее алеющий след, и тяжело дышит. — Перестань, — упираешься руками в мужскую грудь и несильно толкаешь. — Это не розыгрыш, Юнги, я беременна.
Мин замирает на месте, а после неспешно отстраняется, не сводя с тебя пристального взгляда.
— Хочешь сказать, ты сейчас серьезно?
— Серьезнее некуда, — заявляешь резко, поднося тест к его лицу.
Юнги аккуратно, забирает его и разглядывает, удивленно вертит в руках, будто не понимая, что это. Секунды тянутся мучительно долго, а тишина набатом бьет по ушам. Заламываешь пальцы, глядя на сосредоточенное лицо Мина, и вскоре не слышишь ничего, кроме собственного сердцебиения. Тяжело сглатываешь и прочищаешь горло, напоминая о своем присутствии.
Парень поднимает на тебя глаза, и они, к твоему удивлению, блестят точно так же, как пять лет назад, когда ты тайком от родителей сбегала из дома по ночам, а Юнги уже ждал за углом, держа в руках свою кожаную куртку, чтобы поскорее укрыть тебя от осенней прохлады. Мин накрывает твои губы своими, ладонями сильно сжимая щеки, и коротко целует.
— Я люблю тебя, Т/И, — произносит он, отстраняясь. В его глазах так много нежности, что перехватывает дыхание. Это правда он? Твой Мин Юнги?
Ты не помнишь, когда в последний раз видела его таким живым, и от этого хочется плакать. Непрошенный комок подступает к горлу, и ты прикусываешь щеку, надеясь, не разрыдаться снова у Юнги на глазах, но это не помогает. Горячие слезы бегут по щекам, и ты громко всхлипываешь.
— Т/И, — озабоченно произносит Мин. — Почему ты плачешь?
А ты бы и рада рассказать, вот только сама не знаешь ответа. Облегчение и бесконечная радость разливаются по телу, но лишь на пару секунд. На их место слишком быстро приходит осознание ужасной реальности, отчего кровь стынет в жилах. Вы — два наркомана без будущего, о каком ребенке вообще может идти речь?
— Я так счастлив, господи, — бормочет Юнги, продолжая осыпать беспорядочными поцелуями.
— Юнги… — произносишь сипло. Ты не глупая и уже давно не веришь в чудеса, как бы сильно не хотелось представить, что вас правда может ждать пресловутое «долго и счастливо».
— Я так рад, боже, спасибо, Т/И, — не унимается Мин и крепко прижимает к себе.
— Блять, Юнги, что мы будем делать? — выпаливаешь ты, высвобождаясь из его цепких объятий.
Парень удивленно глядит на тебя, неловко почесывая затылок. Он искренне не понимает, в чем дело, а тебе от этого невыносимо больно. Так хочется, чтобы парень хоть раз не взваливал ответственность на твои плечи и не оставлял одну расхлебывать все дерьмо.
— В чем дело? — недоумевает он. — Т/И, у нас будет семья, самая настоящая, помнишь, мы раньше хотели такую? Ты, я и наш ребенок.
— С ума сошел? — обрываешь Мина. — Ты сидишь на героине, Юнги, какой нахуй ребенок? Он либо родится калекой, либо вообще не родится. А даже если все будет нормально, как нам его растить? Ни денег, ни работы — нихуя за душой. Мы, блять, еду покупаем на пособие по безработице.
— Т/И, я брошу, — заявляет парень, а ты замираешь от этих слов, удивленно хлопая глазами. — Я больше не буду употреблять, найду работу, и у нас все будет хорошо.
— Юнги… — начинаешь ты, устало потирая лоб.
— Нет, послушай, — парень хватает тебя за плечи и заглядывает в глаза. — Я и так собирался это сделать, но ребенок — лишний пинок под зад. Помнишь Хосока? —морщишься, пытаясь понять, о ком идет речь. — Мой школьный друг Чон Хосок. Он сейчас работает в супермаркете, таком огромном-огромном, — Мин разводит руками, пытаясь показать размеры магазина. — Ему на склад нужны грузчики, и он звал меня. У нас будут деньги, Т/И, я пройду реабилитацию. Мы все сможем, слышишь?
Робко киваешь, изо всех сил желая верить этим словам, но где-то в груди зарождается едва уловимое неприятное предчувствие. Вы ходите по чертовски тонкому льду.