Глава 7. Когда гложат воспоминания
Чарли испугано подбежала и упала на колени возле Алси.
— Алси! Что с тобой? Алси!
Девушка лежала без сознания. Глубоко внутри она слышала, что её зовут. Но не видела где выход. Где то в подсознании она блуждала в своих воспоминаниях.
Отрывками она видела своё прошлое. Разговоры с мамой и братом. Как она скиталась по миру. Как познакомилась с Адамом. То как она на крыше дома смотрела за ночным раем в надеждах мечтая о спокойной жизни. Вся робота, интриги, и все приключения её разочаровывали всё больше. Она ненавидит всё что связано с выходом из зоны комфорта. Она проклинает свой день рождения. Когда наступает этот день она прячется в комнате в надежде что её никто не потревожит. Она проклинает Бога, но скрывает это.
Много лет прошло с момента её так называемого «падения». Но она со страхом каждый день боится, что кто то о нём заговорит.
В воспоминаниях всплыл образ. Он возвышался над окружающими, словно изваяние из белого мрамора — высокий, безупречно сложенный, с движениями, полными хищной грации. Бледная кожа казалась почти прозрачной, подчёркивая хрупкость, которая на самом деле была обманчивой. Его волосы — чистейший серебристый шёлк, ниспадающий до плеч, а глаза... Глаза жгли. Глубокие, красные, как расплавленный рубин, они прожигали каждого, кто осмеливался задержаться на них дольше положенного.
В его взгляде всегда была холодная расчетливость, во всём облике — сдержанная угроза. Он не повышал голос, но стоило ему заговорить, как в воздухе сразу чувствовалось напряжение. Его слова были чёткими, без лишних эмоций, словно он не считал нужным тратить на них больше сил, чем необходимо.
Но стоило кому-то проявить покорность, согласиться с его решениями и показать преданность — его жёсткость смягчалась. Те, кто не шли против его воли, видели иную сторону: спокойную, почти заботливую. В такие моменты его движения становились неторопливыми, голос — чуть тише, и в алых глазах застывала лениво-спокойная удовлетворённость. Он не требовал слепого страха — только понимания, что с ним лучше не спорить.
Его отношение к сестре было особенным — не просто братским, а чем-то гораздо более глубоким, неразрывным. Они были двумя сторонами одной сущности, и хотя он родился всего на минуту раньше, этой минуты оказалось достаточно, чтобы он взял на себя роль защитника.
Он никогда не говорил ей лишних нежных слов, не утешал пустыми фразами. Его забота проявлялась иначе — в молчаливом контроле, в резких, но точных действиях. Если она уставала, он первым замечал и незаметно устранял причину. Если кто-то осмеливался поднять на неё голос, этот человек больше не повторял своей ошибки. Ему не нужно было демонстрировать свою силу — его присутствие само по себе было предупреждением.
Но между ними не было страха. В отличие от остальных, сестра не чувствовала перед ним угрозы. Она могла смотреть прямо в его алые глаза без малейшей дрожи, могла спорить с ним, даже раздражать его своим упрямством. И хотя он сдержанно сжимал пальцы или тяжело выдыхал, он никогда не злился на неё по-настоящему.
Она была его слабостью — той единственной, кого он не мог наказать, даже если хотел. Она могла позволить себе больше, чем кто-либо другой. Он мог быть с ней суровым, мог быть раздражённым, но никогда — по-настоящему жестоким. Ведь если с ней что-то случилось, если её кто-то обидел... Он превращался в нечто, с чем никто не хотел сталкиваться.
Она стояла на коленях, сжавшись вокруг его безжизненного тела, словно могла защитить его хотя бы сейчас, когда уже было поздно. Поздно всё исправить. Поздно отдать свою минуту жизни взамен его. Поздно сказать, как сильно он ей нужен.
Слёзы стекали по лицу, горячие, бесконечные. Она почти не чувствовала их, только боль — раздирающую, нестерпимую, сжигающую изнутри. Её пальцы дрожали, сжимая его окоченевшую руку, белее снега, холоднее льда. Он всегда был бледным, но не таким. Никогда таким.
"Моя вина."
Мысль впилась в сознание, не давая дышать. Её плечи вздрогнули, дыхание сбилось, превратившись в судорожный всхлип. Если бы она была быстрее... если бы не оступилась... Он всегда был первым — даже в смерти.
Она закрыла глаза, надеясь, что, когда откроет, увидит его живым. Услышит его спокойный, уверенный голос, почувствует тяжёлый взгляд. Но время неумолимо. Прошлое оставалось прошлым, а настоящее — без него.
Разорвало. Её мир, её сердце, её душу. Осталась только пустота, слишком огромная, чтобы вынести, слишком реальная, чтобы отрицать.
Алси сидела над трупом брата в кромешной тьме. Тут где то засветился свет. Она с не скрывая стонов от боли встала и направилась на свет:
— Здесь кто то есть? Помогите спасти брата!
Девушка двигалась по коридору дальше. Надеясь кого-то увидеть. Повсюду была тьма. Маленький свет освещал пару картин. На картинах были нарисованы её последние воспоминания.
Она приближалась к свету:
— Эй! Здесь кто то есть?
Где то далеко она услышала ответ:
— Знаю знаю! Больно. Потерпи ещё немного.
Она не могла разобрать чей это был голос. Но она была уверена что он из света. Тут она почувствовала боль в животе и упала на колени. Она ползла к свету. Чем ближе она к свету тем сильнее её тянет в сон. В мыслях пролетело: «я умру так просто? Никто обо мне и не вспомнит ...»
Девушка потянулась к свету и закрыв глаза отключилась. Спустя неопределённое время она открыла глаза. Она лежала в своей комнате в отеле. В животе чувствовались боли. Посмотреть в низ не было сил. Возле кровати кто то сидел. Взгляд ещё не сфокусировался поэтому она видела только светлое пятно.
—Ну что уже лучше?
— Что случилось?
— Зачем ты забрала боль Адама себе?
— Ах, да... так он сможет переродится...
— Очень занимательно, но ты чуть не умерла и когда упала то попала животом на осколок.
Комната казалась далёкой, размытой, словно существовала где-то на грани сна и реальности. Её тело было тяжёлым, движения — вялыми, а дыхание каждый раз давалось с трудом. Жгучая, тупая боль расползалась от живота, будто огненные нити пронизывали каждую клетку.
Она чувствовала повязку на ране — грубую, плотно затянутую, пропитанную кровью. Пыталась сосредоточиться, но зрение упорно не слушалось, размывая всё вокруг в тени и пятна.
Кто-то сидел рядом. Она чувствовала присутствие — тихое, настороженное, слишком близкое, чтобы быть воображением. Смутный силуэт, расплывчатый, но настоящий.
Она попыталась поднять взгляд, но веки были тяжёлыми. Свет резал глаза, очертания фигуры казались призрачными. Кто это? Почему он здесь?
Тихий, ровный вдох рядом, почти неслышный. Ни единого движения.
Она хотела что-то сказать, но голос застрял в пересохшем горле. Ей оставалось только лежать, ощущая боль, слабость... и чьё-то немое, неподвижное присутствие, окутывающее её, словно тень.
Алси продолжила лежать и постепенно проваливаться в сон. Даже не заметила как её спаситель покинул комнату. Она глубоко спала не обращая внимание на восходящие солнце.