То, что ты хочешь😇
*****
Юнги говорит, что ему плевать на Чимина и идёт заваривать ему чай с малиной уже пятый раз, потому что тот, кажется, простыл. Говорит, что нет ему дела до всяких сопливых омег и идёт укрывать Пака вторым одеялом, потому что он никак не может отогреться. Ворчит, что вся квартира провоняла апельсинами и в тот же вечер выгоняет Гука и Тэхена из своей спальни, уступая её Чиму, ибо самая тёплая комната в его доме.
Гук ищет в этом какой-то подвох и на всякий случай держит Тэхена при себе. Он бы мог сказать, что Мин не так уж и плох, но как только тот открывает рот, Чонгук облегченно вздыхает — показалось.
Тэхен удивленно посматривает на Юнги, который выкуривает уже вторую пачку сигарет и дрожащими пальцами струшивает пепел в мойку. Наверное, он единственный, кто понимает, что происходит. Но поверить в это как-то не может.
Это же не кто-нибудь, а Юнги.
Юнги, который всегда отталкивает и совершенно не умеет любить.
Тэ недоверчиво сжимает чашку с чаем и переводит взгляд на Чонгука.
«А он? Умеет ли он любить?»
Сердце Кима делает кульбит, в висках стучит. Нужно доверять Чонгуку.
Доверять.
Но стоит ли?
Альфа, кажется, абсолютно уходит в себя и не замечает такого пристального интереса к своей персоне. Чонгук всерьёз опасается за Чимина, думает о том, что сказать отцу; думает о том, что они с Тэхеном теперь, наверное, встречаются, и им надо бы все обсудить, но забывает об этом, как только ему на глаза попадается Мин.
Вот, кто во всем виноват.
Этот хмырь соблазнил Тэ, обидел Чимина и остался не у дел.
Плевал он на чувства других[и на свои вообще-то тоже], Юнги вообще на всех плевать. Чон и сам не понимает, что происходит дальше. Только что он испепелял его гневным взглядом, а теперь методично избивает мятноволосого.
Кулаком в живот.
— Чонгук!
В челюсть.
— Чонгук-ки! — умоляющий голос Тэ, эхом отдается в висках и Чон хочет прекратить…
Но…
Тонкая струйка крови на разбитой губе Мина, на искривленных в презрительнойусмешке губах.
Чонгук разбивает костяшки об скулу Мина, который и не пытается сопротивляться. Поднимается, цепляется за стену и, шатаясь, ждёт следующего удара.
Ему действительно наплевать.
Ему совсем не больно. Наоборот становится легче дышать.
[и это совсем не из-за Чимина]
Мин совсем не сожалеет.
Гнев Чонгука тает так же быстро, как и появляется. Оседает горько-кислой горечью в нечитаемом взгляде Тэхена, который больше не пытается его остановить.
— Тэ… — Чонгук хочет взять его за руку, но омега изворачивается и уходит.
Грудную клетку будто тисками сжимает.
Он же не уйдет… от него?
*****
Чимин боится заходить.
Но не может оставить Юнги. Бесшумно заходит в кухню и натыкается на своегоизбитого альфу. Скользит взглядом по разбитой губе, видит ссадины на лице и понимает, что это не самое страшное. То, что творится в его душе, намного ужаснее.
Пак достает лёд из холодильника и, заворачивая его в полотенце, прикладывает к лицу Юнги. Тот сдавленно шипит и хватает омегу за запястье.
— Я не просил.
Чимин молчит, потому, что, конечно, он не просил, и навряд ли когда-то попросил бы его. Кого-то другого — возможно, но не его.
Аккуратно прикладывает компресс к разбитой губе и дует, опускаясь ближе к Юнги. Старается не смотреть в глаза альфе, но срывается и наталкивается на пустой, изучающий взгляд. С трудом сглатывает и опускает взгляд на губы альфы.
Что за чёрт?
Только Пак хочет отстраниться, как ему на затылок ложатся длинные пальцы Юнги, притягивая к себе.
— Ты ведь этого хочешь, да? — зло вышептывает Юнги прямо в губы омеге. — Тогда получай то, что хочешь, и вали.
Мин сильнее чем можно оттягивает омегу за волосы, требовательно впивается в губы и зажмуривает глаза, искренне желая поскорее со всем покончить.
Хочет сам себе доказать, что Пак ему безразличен, что он очередная пустышка, которая годится лишь для постели.
Вернуться к своему привычному миру, в сотый раз доказать себе и всем, что любовь, истинность и верность — абсолютная ложь. Есть лишь страсть и страх, которые и порождают желание быть любимым.
Эфемерное, идиотское желание.
Пользуется растерянностью омеги и разжимает его губы, проскальзывая внутрь языком, прикусывает нижнюю губу и мысленно ухмыляется. Но Чимин не торопится отвечать на поцелуй и Юнги открывает глаза, удивленно наблюдая за тем, как катится омежья слеза по линии скул. Поднимает взгляд выше и забывает как дышать, натыкаясь на полные слез, обиженные глаза Чимина. Пальцы сами по себе разжимаются.
Омега отталкивает Юнги и брезгливо вытирает губы.
— Ты никогда не сможешь дать мне то, что я хочу, — срывающимся голосом выкрикивает Чимин, поднимаясь на дрожащих ногах. — Потому что ты просто не умеешь любить, слышишь? Не умеешь!
«Не умею»
Пак впервые смотрит на него с такой злостью, и Мин чувствует себя рыбой, выброшенной на берег.
Понимает, что теперь-то Чимин действительно уйдёт и не вернётся.
«Я ведь этого и добивался», — думает Юнги, как в замедленной съёмке провожая взглядом убегающего омегу.
Хлопает входная дверь, и ему становится страшно.
Мин подрывается с холодного пола и мчит в прихожую, словно забыв о том, что только что не мог самостоятельно подняться, и натыкается на клочок бумаги, торчащий из кармана пальто Чонгука.
Достаёт его и читает всего пару строк, которые явно написаны Чимином:
«Я уезжаю в Сеул. Не беспокойся обо мне.
И не смей трогать Юнги.»
Последние слова выбивают из Мина весь кислород.
Почему ты даже сейчас беспокоишься обо мне?