глава 9
Фрагменты драки проскальзывали мимо меня с бешеной скоростью. Мне хотелось ухватиться хотя бы за один из них, чтобы в полной мере понять, что такое было.
Вздыхаю полной грудью воздух, чего мне так сильно не хватало во время драки, и отрываю глаза. Сначала один, в котором что-то щекотало веко, а следом второй.
За окном почти рассветало. Снег все так же сыпался за окном килограммами.
Я находилась у себя в комнате. Лежала на своей родной кровати. И смотрела в привычный мне потолок, что частенько служит мне собеседником, когда сна ни в одной зенице ока.
Свет повсюду был потушен. Горел только в коридоре, сочась ко мне из-под двери.
Выпутавшись из плена тёплого одеяльца, спускаю ноги на ковёр, замечая, что на колене ранка. И один ноготь сломан.
Выходя из комнаты замечаю также и Ханну. Спала на раздвижном кресле. А на полу лежал пакет со сладостями.
Весь дом дремал. Я не хотела никого из семьи будить. Хотела найти только Бена.
— Бен, ты спишь? — прошептала я, когда нашла его. Он спал в зале на диване.
— Виви? — привстает с дивана, нажимая кнопку на пульте, отвечающая за режим «без звука». — Ты как, милая?
Милая? Впервые в жизни слышу от него подобные ласковые слова. Обычно зовёт меня по имени. Ну, или же целует, что и есть вариация ласковых словечек.
— Прости меня, пожалуйста, — обняла его, как обычно делаю, когда тоже хочу сказать ему, что люблю. Поделилась с ним своим одеялом, что притащила за собой по пятам для сохранения тепла.
— Все хорошо, — поспешно прошептал Бен, утыкаясь лбом в мой лоб. — Ты тут совсем не причём, Вивиан Блэр. Совсем.
Отрицательно качаю головой, пытаясь выдавить из себя какую-никакую улыбку.
— Ну, если только чуточку.
— Так куда не шло, — из уст вырывается смешок чуть громче ожидаемого. Горячие слезы навернулись на глаза, но я смогла украсить свою эмоции. Достаточно было просто уткнуться в грудь любимому.
— Папа знает?
— Нет.
— А дедушка?
— Никто не знает.
Одна слезинка все-таки пробежала по подбородку. Это была слеза гнева.
— Не стоило ударять его.
— Стоило. По крайней мере, теперь ты точно уверена, что встречалась с куском дерьма, не знающего никаких манер.
Сглатываю комок, засиявший в глотке, и поднимаю глаза на Бена. Гляжу на лицо, богатое свежими ссадинами. Под носом была засохшая кровь, а губы рассечена.
— Тебе больно? — провела двумя пальцами по его раненой губе.
Бен ухмыльнулся, и заменил мой палец моими губами. Этот поцелуй заставил меня заискриться. В этот поцелуе было что-то неординарное, новое, страстное.
— Больно, что не могу тебя видеть. Это единственное, что доставляет боль.
— До того, как проснуться, я видела тебя во сне, — подняв ноги, я облокотилась о грудь Бена, включив тихо телевизор.
— Повезло. Мне бы так.
— Я каждый день думаю о том, какой ты меня представляешь, — поглаживаю пальцем ссадину на его кулаке. — Ты вообще помнишь ещё эскиз Вивиан?
— Помню. Темно-русые волосы. Чёлку ты обычно закалываешь на макушек. Глаза твои кажутся карими, но на самом деле зеленые. Губы пухлые, смех приятный.
— Мой смех? Приятный?
— А разве не так?
— Мой смех ужасен!
Бен смеётся.
— Не-е-е-т!
Смеюсь я.
До семи часов утра, когда дедушка проснётся, оставался час. А до того, как папа встанет на работу — два часа.
Рассвет мы встретили вместе. Под смех и аплодисменты зала — по телевизору шло развлекательное шоу со звёздами.
В семь часов я лежала в своей постели, а Бен остался на диване. Заснув, просплю я скорее всего до одиннадцати. В школу вставать — нелепое самоубийство. Все равно завтра суббота. Короткий день. А значит, останусь дома пожалуй.
Выискала на полу свой телефон и написала Ханне, чтобы они прогуляли завтра уроки тоже. Бену писать не стала, сами понимаете, почему. Понимаете!
Проснулась я почти в час дня. Немного дольше, чем думала. Папы дома не было, как и ожидалось. Только мы и дедуля.
— Что переключилось с твоей губой, мой мальчик? — задал дедушка вопрос Бену, готовя себе яичницу с овощами.
— Он упал, дедушка, — протираю окно мокрой тряпкой открываю его, чтобы пустить немного холода в душный дом.
— Нельзя отвечать за человека, Вивиан! Если он слепой, не значит, что глухой, — прокряхтел дед. Когда дедушка говорит больше пяти слов, его голос становится сиплее и кряхтит все сильнее.
— Нет, она права. Упал.
— Упал лицом? — дедушка не сдавался.
— Наткнулся на ветки.
— Ты достал до веток?
— У школы есть дерево, — вкратце стал объяснять Бен, будто-бы в его словах есть хотя бы капелька правды. — И его ветки слишком низко опустились...
Дедушка стал сипло смеяться, глядя не на него недооценивающим взглядом, а на меня. В это время я мыла полы. Сегодня я решила провести в порядок наш дом.
— Почему Вивиан тебе не рассказала, что такого дерева там нет перед тем, как вы начали вешать лапшу мне на уши?
Дедушка прав. Сначала нужно было тщательно поразмыслить над сюжет нашей вкусненькой лапши для ушей.
— Перестань пытать его, дедуль, — я швырнула грязную тряпку в ведро. — Мы расскажем правду, но обещай, что о ней никогда не узнает папа. Договор?
— А дело связано с нелегальным?
Стащила черную резинку для волос с запястья, затянув выловы в высокий хвост. Делаю так только при уборке.
— Не думаю, что парень, который не видит и девушка, ни разу не взявшая в рот даже сигарету — отличная сменка профессиональным наркодиллерам.
Закрыла громоздкое окно, промыв руки под холодным напором воды. Вытерла.
— Бен подрался с одним мальчиков, который плохо отозвался обо мне.
— Вправду?
— Посмотри на его лицо.
Бен накренился в мою сторону, положив на стол свой телефон в чёрном чехле.
— Ему даже телефон сломали, посмотри только, — надавила пальцем на кнопку «домой» и увидела на заставке не реку, с собакой на берегу, а девушку в шляпе.
— Уверен, ты даже вслепую надавал ему, — ставит на стол тарелку дедушка, начиная уплетать толстенный омлет.
— Надавал, — заверяет ответно Бен.
Тру трещину на экране. Экран был готов в любую минуту рассыпаться. Трещинки напоминали разрывы не замёрзшей реке.
Нажимаю на телефонный журнал. Там было десяток контактов, но ни один из них мне не знаком. И моего номера там не было. Был только «любовь моя».
— Мне нужно в туалет, — говорю я, тайком удаляясь в гостиную. Плюхаюсь в кресло, поднимаю ноги наверх и звоню.
У меня в руках был телефон не Бена. Это был мобильный Ллойда. Он получил его в подарок от лучшего друга Симона, когда Ллойд окончил последний учебный год.
В динамке протрещало — соединение:
— Чего тебе? — черт бы меня побрал, если это не голос Руби. — Все сделал?
Стараюсь не дышать. Выключаю звук и жду, что она скажет ещё. Осмотрелась, нет ли рядом Бена или дедушки. Чисто.
— Не шути со мной! Иначе не видеть тебе обнаженного тела, как шестого пальца на руке, — злилась Руби.
Бросаю трубку, переходя сразу в смс. К недавним чатам. Ни одного сообщения.
Что скрывает этот ублюдок? Тронет мою подругу — пожалеет о существовании.
«Извини за дурацкую шутку. Так что ты там говоришь? Напомни, что я должен был сделать, чтобы получить твои голые фотки? Запамятовал чутка» — написала я Руби, с горем пополам нажав на кнопку «отправить» — было очень сложно это сделать из-за полуразрушенного экрана.
Пришло входящее сообщение. До этого, я вполуха слушая разговор дедули и Бена, размешала лёжа в кресле о жизни всех главных героях моей пьесы: о Теодоре, о сделавшей неудачный ход маме, дедули, все ещё принимающий как родную дочь бывшую жену своего сына — мою мать.
«Ты вообще придурок. Правильно мне Вивиан говорила про тебя. Ты должен убрать из жизни Виви этого незрячего парня. Как угодно, но избавь! А насчёт обнаженки; я обещала не фотки тебе, а кое-что получше. Приятнее... но если ты сделаешь все лучшим образом, но дам тебе бонусом и пару фоточек моих двух подружек! Они тебе точно понравятся!»
Долго всматриваюсь в дисплей, многие слова где искажены зигзаговидными трещинами. Но точно ясно — все что там написано я прочитала правильно.
Кидаю взгляд в разные углы комнаты; на окно, на мусорное ведёрко, на рисуночки Тео, нарисованные им в детстве. Нужно было разбавить горечь от поступка моей лучшей подруги. Искала утешение. И его я нашла в объятиях Бена, рассказав ему о том, как ужасно поступила Руби. Бен то и дело вторил, что все это неважно.
Ночью субботы меня вновь поддерживал мой лучший друг, что никогда не предаст — бежевый потолок над моей кроватью. Он всегда выслушивает. Иногда в нем я нахожу ответы, которые так мне нужны.
На всю комнату загудел телефон. Он всегда лежит у меня под кроватью, и поэтому кровать по утрам содрогается, стоит только зазвонить будильнику.
Не выходя в главное меню, читаю смс от мамы. Пишет, что вот и начались зимние каникулы, и теперь она готова сделать мне тот самый подарок. Прибудет он через два дня. Говорит, буду рада ему.
Не отвечаю. Дожидаюсь, пока померкнет экран, и засовываю обратно под кровать.
Какой смысл мне было отвечать? Это не поздравления на день рождения, а всего лишь напоминания о предстоявших выходные зимних днях, где все вокруг наполнится чудом, деревья украсятся в гирлянды, а люди украсятся изнутри.