Дополнетельная глава
⸻
🌙 Глава вне времени: Ночь и утро
Ночь медленно оседала на крыши Парижа, как тёплое одеяло.
Дождь закончился. Окно было приоткрыто, и прохладный воздух вплетался в комнату, перемешиваясь с ароматом свечей, кофе и чуть солоноватого аромата дождя на камне.
Маринетт сидела на кровати, прижав к себе колени. В его рубашке — немного мятой, на пару размеров больше. Люка стоял у комода, перебирая струны гитары, которую давно не трогал. Не для того чтобы сыграть — просто... чтобы держать что-то в руках. Он был напряжён. Он никогда не спешил. Особенно — с ней.
Она смотрела на него молча. И улыбалась. Не из вежливости, а потому что была в мире. В себе. В нём.
— Ты нервничаешь? — спросила она мягко.
Он посмотрел на неё, отложил гитару и подошёл ближе. Сел на край кровати, его рука легла на её бедро через ткань.
— Я... не хочу торопиться. Не хочу быть тем, кто ломает момент. Ты для меня слишком...
— Я не боюсь, Люка, — перебила она. — Ни тебя, ни себя.
Она взяла его руку и прижала к своей щеке. — Я хочу это.
— Не потому что «надо», а потому что ты — мой выбор.
Он медленно коснулся её губ. Не резко — с осторожностью человека, который знает: перед ним не тело, а душа.
Поцелуй углубился. Он тянулся, становился настойчивей, но всё ещё был полон уважения. Его ладони скользнули по её спине, по талии. Медленно. С ощущением, как будто он учится читать её заново. Каждый миллиметр — как такт песни.
Маринетт вздрогнула, когда его губы опустились к её шее. Он заметил и остановился.
— Всё в порядке? — прошептал.
Она кивнула. Улыбнулась.
— Просто ты коснулся меня, и я поняла, насколько давно этого хотела.
Он продолжил. Медленно, с вниманием к каждому вздоху, к каждому её движению навстречу. Она расстёгивала пуговицы его рубашки, а он целовал её плечо, скользя ладонью по линии бёдер, по изгибу спины, по коже, дрожащей не от холода — от ожидания, которое наконец сбылось.
Всё происходило не спеша. Он не срывал одежду — он снимал её, как будто раскрывал подарок.
А она не пряталась. Не прикрывала себя руками. Она доверилась, и в его взгляде не было ни тени грубости — только благоговение. Как будто он смотрел не на тело, а на целый мир, который давно хотел понять.
Когда они оказались под одеялом, обнажённые и уже без слов, всё слилось в один общий ритм. Медленный, живой, полный дыхания, прикосновений, поцелуев, тихих стонов, нежности и... музыки.
Потому что тело Маринетт звучало, и Люка слышал её, как никто до него.
Ночь была долгой. Но не утомительной. Они спали, просыпались, обнимались, смеялись — и снова прижимались друг к другу, словно боялись потерять ощущение близости.
⸻
🌤️ Утро
Маринетт проснулась от того, как кто-то тихо провёл пальцем по её ключице.
— Доброе утро, — прошептал Люка, глядя на неё.
— Серьёзно, ты не спал?
— Нет. Я просто... лежал и думал, как же мне повезло.
Она прижалась ближе, закрыла глаза.
— У меня болят ноги, — пробормотала она, едва сдерживая смешок.
— Простите, мадмуазель, — он нежно поцеловал её плечо. — В следующий раз я буду ещё аккуратнее. Или снова стану причиной.
— Это угроза?
— Это обещание.
Они смеялись. Потом лежали молча. Он гладил её по волосам, она рисовала пальцем на его груди невидимые узоры.
— Нам нужно вставать, — сказала она, зевая.
— Ни за что, — возразил он. — Сегодня ты остаёшься здесь. В моей рубашке. Под одеялом. И никакой реальности.
— А если я голодная?
— Тогда я пойду и приготовлю тебе завтрак. Но ты всё равно останешься тут, потому что я хочу вернуться — и снова лечь рядом.
— А если я соскучусь?
— Я приду ещё быстрее.
Она приподнялась и поцеловала его в щёку.
— Люка, ты...
— ...влюблён в тебя до безумия?
— Да. Именно это я и хотела сказать.
⸻
И он ушёл на кухню. А она осталась, завернувшись в одеяло, и впервые за много лет чувствовала:
всё, чего она боялась — больше не существует.
Они были дома. Друг в друге.
И впереди — целая жизнь, чтобы писать музыку — и жить в ней вдвоём.