Спорщики

Чонгук честно дождался доставку, разложил все в холодильник, убрал туда же бульон, потому что будить Тэхена не хотелось совсем, спал он слишком сладко. Вернувшись на кровать соседа, которого Чон отродясь не видел и вообще не был уверен, что тот существует, он глубоко задумался. А дальше что? Сидеть таращиться на Кима или оставить записку и свалить в свою комнату? Сваливать отчаянно не хотелось, потому что… потому. Тэхен такой теплый и уютный, хоть и с красным носом, будто только с мороза, и таращится на него было очень даже приятно. Почесав затылок и пошевелив извилинами, Чонгук выключил думательную функцию и завалился на кровать. Подождет еще часик, а там и решит. Если Ким проснется, выдаст лекарство, отчитается о проделанной работе, впихнет бульон и отчалит в свою комнату. Если не проснется, просто отчалит и напишет сообщение, что, где, куда и как.

За окном давно стемнело и Тэхен включил ночник. Когда он проснулся, голова звенела, как колокол. В горле скребли кошки, а тело, казалось, промокло насквозь, даже кости. Иначе, почему он чувствовал себя желейным червяком? Однако, дышалось немного легче, и температура явно спала. Первое, что он увидел, разлупив ясны очи, был Чонгук. Он спал на соседней кровати, свернувшись калачиком и прижимая к себе телефон, как мягкую игрушку. Тэхен невольно завис. Чон в этот момент выглядел настолько плюшево, что захотелось стать тем телефоном и оказаться где-то под боком.

Будить плюшку не хотелось, поэтому Ким выбрался из влажной постели, недовольно скривившись от холодного воздуха вне кокона. Подавив в себе рвущийся наружу кашель (плюшка ж спит), он тряхнул головой, отгоняя остатки сна. В ней сразу что-то мерзко звякнуло, стрельнуло и бахнуло. Тэхен опять скривился и решил, что такие движения придется отложить до лучших времен. Провел мутным взглядом по комнате, наткнулся на идеально белые найки в углу, охуел. Выхуел ненадолго, осознал, что это дело рук Чонгука и охуел повторно. Поставил галочку в голове, что надо бы поблагодарить парня за такую излишнюю заботу. Галочка тут же покинула страдающую голову, когда Тэхен, помня, что в холодильнике валялась кола, открыл его. Снова охуел и поставил сотню новых галочек. В груди разливалось что-то неимоверно горячее и это точно была не простуда. Обилие разных чувств обожгло, но все они были такими приятными, что дебильная улыбка сама налипла на лицо. Чонгук, оказывается, такой… Сука, да он идеальный! Когда Тэхен увидел вымытую кухню и порядок на всех полках, он понял, что состояние ахуя теперь с ним по жизни. Захотелось нежиться и ластиться от переизбытка эмоций. Нежиться и ластиться было не с кем, кроме… Он повернул голову и уткнулся взглядом в Чона.

«Не может быть. Это просто невозможно. Он же… Парень», — попытался вернуть себе ускользающую гетеросексуальность. Спихнул все это на помутнение рассудка из-за болезни и поплелся будить своего доктора-домохозяйку.

— Чонгук, — просипел Тэхен, склонившись над сопящим парнем, — Чонгуки? — несмело коснулся плеча. Ноль реакции. Спал, как сурок, не реагируя ни на какие внешние раздражители.

Тэхен опустился на корточки и с минуту таращился на спящего Чона.

«Красивый до одури», — гейство в голове пиздилось с натуральностью. И уверенно побеждало. Тэхен подвис, прислушиваясь к своим ощущениям. Хуйня какая-то нездоровая. Навязчиво подкинул образ Юны. Тоненький голосок, мягкие, округлые формы, аккуратная грудь. Образ проболтался в голове и тут же испарился. Взгляд уперся в Чонгука, точнее, в его губы, которыми тот что-то бормотал во сне.

«Интересно, что будет, если…», — Ким уже поднял руку, чтобы коснуться уголка губ, но едва не влепил себе затрещину этой рукой. Хотя не убрал, а повел дальше, касаясь плеча.

Чонгук пошевелился, смешно причмокнул губами несколько раз и продолжил спать.

— Чонгуки, — снова позвал Тэхен и на этот раз реакция последовала.

— Тэ, — пробормотал Чон, не открывая глаза, — какой сон классный.

Внезапно он протянул обе руки, обнял ими Тэхена и притянул к себе. Бойтесь своих желаний. Хотел быть на месте телефона? Хотел нежиться? Получите, распишитесь, не благодарите. Ким замер ненадолго, глубоко вдохнул, шмыгнув воспаленным носом и попытался выпутаться. Хер вы угадали. Чонгук только крепче сжал руки и промурчал что-то в макушку. Тэхен закрыл глаза.

То, что произошло дальше, объяснить логически невозможно. Это никак вообще нельзя объяснить. Тэхен просто утонул в своих ощущениях. Твердое тело под его щекой, низкий, хрипловатый ото сна голос и тяжелый, явно мужской парфюм, сотворили какой-то лютый пиздец в штанах. Член решил, что он теперь самостоятельная единица и отдельно взятый организм, поэтому активно зашевелился и ощутимо подрос. Тэхен сглотнул и все же попытался выбраться из мертвой хватки.

У Чонгука были другие планы. Он начал поворачиваться на спину, утягивая за собой парня. Тэхен резко подался вперед и со всей дури шарахнулся бедрами в деревянный край кровати. Тазовые косточки заныли, член взвыл, как и его владелец. Больно вообще-то лупиться стояком в деревяшку.

Чонгук от этого распахнул глаза и в ужасе уставился на скулящего Тэхена, который упирался лохматой головой ему в грудь.

— Что?.. — Чон никак не мог въехать, что произошло. — Я что-то сделал во сне?

В ответ звучал только сдавленный стон, переходящий в тихий всхлип.

— Твою мать, — просипел Ким.

И не сказать, что голова на груди мешала или раздражала. Совсем наоборот. Чонгук рад любому физическому контакту с Тэхеном, если это не мордобой. Но выглядело это так, будто он что-то явно в Тэхене сломал.

— Тэ, — позвал Чонгук, стараясь сесть, — прости. Я не знаю, что случилось, но прости, пожалуйста. Я не… — взгляд сполз вниз и стало совсем непонятно, почему Ким обеими руками держится за пах, — Ты что? Это что? Ты… возбудился? — ошарашенно выдал первое, что пришло в голову.

— Это спросонья. Нормальная реакция, — попытался отбиться Тэхен, все еще сдавленно поднывая.

— На меня? — прищурился Чонгук, напрочь забыв о том, что тут вообще-то пострадал один член. От его рук. Ну или не совсем рук, но все же. И тут же спохватился. — Тебе больно? — не контролируя свои действия, да и не особо-то и хотелось, если уж совсем честно, Чонгук схватил Тэхена за плечи, отрывая от себя и резко сел. Он тут же обвил его шею крепкими руками и прижал к себе. Горячо зашептал в ухо, — Прости, я не хотел сделать больно. Я спал, а во сне иногда не контролирую себя. Если я что-то сделал не так, извини, — и в безумном порыве то ли извиниться, то ли прост захотелось быть еще ближе, Чон аккуратно поцеловал в шею, едва коснувшись, коротко, но вполне ощутимо.

Тэхен окаменел. Он перестал ныть и шевелиться, да он дышать перестал. Он вообще только что скончался и перестал существовать, как Ким Тэхен, а начал, как кто-то совершенно другой. Потому что этот шепот и этот еле уловимый поцелуй были настолько комфортными и правильными, что захотелось еще и еще. По коже пронесся табун мурашек и в голове запекло. Щеки выдали дикое смущение и зарумянились.

Чонгук чуть отстранился, заглянул в ошарашенные глаза и прилип снова. Зарылся пальцами в волосы и начал нежно массировать голову, стараясь успокоить. Ну не мог же он в самом деле начать массировать член. Хотя был бы не против. Но тогда точно физический контакт случился бы именно в виде мордобоя.

Тэхен заблудился в трех соснах. Он вообще не понимал, что происходит, реакции своего тела, и главное, полное отсутствие желания что-либо менять. Ловкие пальцы расслабляли голову, теплая щека обжигала кожу шеи, член переставал ныть и заинтересованно дернулся. Ким дернулся тоже. Весь.

— Чон… Ты… — он проблеял это настолько тихо, что сам не услышал. А Чонгук услышал и медленно отстранился, выпуская из объятий. Тэхену это не понравилось, стало холодно и захотелось влепиться в теплое тело снова.

Чонгук, казалось, не соображал вообще ничего. Все его действия «до» не поддавались логике и объяснению. Зачем он полез с обнимашками? Еще и в шею поцеловал? Приятно, конечно, но хер знает, как на это отреагирует Тэхен. Чонгук выпрямился на кровати и вперился в Кима не моргая.

— Я… Тэхен… Черт… — он запустил обе ладони в волосы и отвел их назад, открывая лоб. Тэхен завис.

«Мне пизда. Пиздища», — подумалось и тут же забылось о простуде, болящем причиндале и о том, что Ким Тэхен, вообще-то, натуральный натурал.

— Ты зачем мои кроссовки вымыл? — о да, это именно то, что сейчас надо спросить.

— Что? — Чонгук откровенно не понимал вопроса. Он только что проснулся, натворил делов, и мозг еще не загрузился.

— Кроссовки, — Тэхен кивнул в угол, где стояли выстиранные найки. Какого черта он вообще делает? Стоит на коленях у кровати, все еще держится за член и задает дебильные вопросы. Да потому что сам дебил. И все еще натурал, которому неловко спрашивать о том, что это были за объятия и поцелуй. С парнем. С охуенно красивым, сексуальным, заботливым… Так, а ну стоять! Ты натурал, Ким Тэхен! Или не очень?

— А, это. Они были мокрые и грязные. Я подумал, что, возможно… — Чонгук понизил голос чуть не до шепота, — возможно, они тебе нравятся и вот…

Смущенный Чонгук.

«Мне пизда. Пиздища», — Тэхен не мог отвести взгляд и перестать пялиться.

В эту минуту он готов был проиграть любой спор, только чтобы видеть такого Чона. Хотя бы иногда. Потому что это вообще впервые. Чонгук никогда не смущался и не краснел. Он самоуверенный придурок. А Тэхен просто придурок с хозяйством в руках.

Он медленно моргнул и, наконец-то, убрал руки от уже утихомирившегося во всех смыслах члена.

— Спасибо? — выдавил из себя Тэхен и не понял, почему это звучит как вопрос.

— Не за что, — улыбнулся Чонгук. — Как ты себя чувствуешь? Лучше?

«Хуже. Ты меня сломал к хуям собачьим».

— Намного, — соврал Ким и поднялся на ноги. Чуть пошатнулся от резкой накатившей слабости и плюхнулся на свою кровать.

— Тебе поесть надо. И в душ, — Чонгук сморщился. — Иди пока, а я разогрею бульон.

— Ладно, мам, — съязвил Тэхен. Способность соображать возвращалась, как и привычное состояние. Он встал с кровати и поплелся в душевую. В дверях обернулся, — правда, спасибо. Без тебя я бы сдох.

А Чонгук услышал совсем другое. Без него. И как-то стало странно на душе.

Чонгук таращился на свои руки, все так же сидя на кровати, когда Тэхен скрылся за дверями душевой. Потом поднял ладонь к губам, коснулся двумя пальцами и резко влепил себе несильную пощечину. Схватил телефон, который уже секунд десять звонил и провел пальцем по экрану.

— Привет, Хо, — голос на том конце провода звучал, как из космоса, с эхом.

— Хай, что там болящий, жив? — было слышно, как на фоне что-то гремит. Наверное, мама готовила ужин. Хотя какой ужин в десять вечера?

— Жив, — вяло отозвался Чонгук. Его прибило вселенской тоской и стыдом. Как он мог? Тэхен ведь… Он же не по парням.

— А что с голосом? — заинтересованно уточнил Хосок. — Вы посрались что ли?

— Нет, просто задолбался, — ну не признаваться же, что он, кажется, влюбляется (ага, кажется), да еще и целовать полез.

— Верю, хуже болеющего Тэхена, может быть только бухущий Тэхен. Держись там, — приободрил друг.

— Постараюсь, — отозвался Чонгук.

Звонок завершился, но Чонгук никак не мог себя заставить встать и что-то сделать. Ему было крайне неприятно собственное поведение. Да, спор. Но это все такая херня по сравнению с тем, что он откровенно влип в Кима. По уши.

Чонгук шумно выдохнул, надувая щеки, поднялся и пошел в кухню. Нужно разогреть еду. Постоял немного и вернулся. Сначала снова сменить постель. Быстро справившись и мысленно поблагодарив себя, что выстирал и высушил ее заранее, он вернулся к холодильнику. Заметил три магнита в виде собак разных пород, провел пальцем по керамической корги, умилился и достал контейнер с бульоном. Сунул его в микроволновку, выставив две минуты. Почесал макушку и резко захотел сбежать.

Дальше Ким сам справится. Он уже не выглядел умирающим, поэтому Чонгук решил, что тихонько ливанет из комнаты и подумает обо всей этой херне у себя. Забьется в угол, пострадает, что втюрился в натурала, пару раз представит его с девушками, может быть, поплачет из-за этого и разобьет себе сердце окончательно и бесповоротно.

Выскочив в крошечную прихожую, прислушался к звукам из душевой. Тишина. Нужно было ускориться, поэтому он умастил жопу прямо на пол и уже почти натянул кроссовок, когда дверь распахнулась, и он едва не получил ею по затылку. От резкого звука Чонгук развернулся всем корпусом и вперился в голые щиколотки и босые ступни. Красивые, узкие ступни с аккуратными, удлиненными пальцами. Никогда Чонгука не интересовали пальцы на ногах. Ровно до этой секунды. У Тэхена они были такими же идеальными, как и на руках. Какого хера, блять? В тебе есть хоть что-то кривое, косое или уродливое? Чонгук уверен, что нет. Ему казалось, что даже внутренние органы у Кима удивительно совершенны. Но проверять он, конечно, не будет. Он же не психопат.

Взгляд, без участия мозга, пополз выше. Зацепился за край белого полотенца, прикрывающего колени и двинулся в путь до паха. Под полотенцем выделялся бугорок и даже полностью спокойный, вызывал дичайший интерес у Чонгука и его члена, который пробудился от спячки и шевельнулся. Чон сглотнул даже не ком, комище и захотел шибануть кулаком по груди, чтобы это, свихнутое в край сердце перестало ломать ребра. Он резко подскочил на ноги. Ой, зря. Пальцы красивые? Да лучше бы он на них пялился.

Тэхен не взял в душ ничего, кроме самого себя. И сейчас стоял в одном полотенце, замотанном вокруг бедер, покрытый мурашками от контраста температур, с темными, съежившимися сосками и мокрыми (Боже, спаси Чонгука) волосами.

Можно уже неотложку, пожалуйста? Тут человек умирает.

— Ты куда? — хрипло спросил Тэхен и шмыгнул носом, так же пялясь на дезориентированного Чонгука, который внимательно следил за каплей, свисающей с пряди возле уха Кима. Еще мгновение и она сорвется вниз. Тогда неотложка не успеет, потому что Чонгук рухнет замертво.

— Я… Ээээ… Домой, — промямлил загипнотизированный Чонгук.

Тэхен молчал. Он сам не врубался, что с ним происходит, но отчаянно не хотел, чтобы Чон свалил. Он сделал крошечный шаг к нему и наблюдал. Таращился на его приоткрытый рот и кончик языка, который часто пробегал по нижней губе. Чем он руководствовался и как потом будет объяснять свои действия Чонгуку, а главное себе, он не имел ни малейшего представления.

Капля-убийца от движения сорвалась и упала на ключицу. Чонгук натурально взвыл в своей голове и, кажется, все-таки умер. Потому что сердце уже не билось. Во всей вселенной остались они вдвоем. Чонгук и капля, которая медленно сползала по груди Тэхена вниз и замерла, встретив препятствие в виде соска. Чонгук бы умер повторно, но это уже было невозможно. Он рвано вдохнул пару раз и вздрогнул.

Рука потянулась к этой охуевшей капле и, если бы не Тэхен, он бы уткнул указательный палец прямо в, блятьпомогитектонибудь!!! , сосок. Но тот вовремя (или нихера невовремя) перехватил руку Чона за запястье, резко дернул его на себя и впечатался в его губы. Чонгук потерял связь с миром. Глаза покидали орбиты и стремились сбежать, мозг впал в кому. Горячие, сухие губы на губах ощущались так крышесносно, что сердце завелось и сорвалось на бешеный ритм.

Тэхен не шевелился. Он просто стоял, прижавшись к губам Чонгука и вообще дупля не дул, какого черта он вытворяет. Но не поцеловать не мог. Это хотелось сделать до зуда под кожей. Она казалась ему не по размеру и грозилась вот-вот лопнуть от желания попробовать на вкус этот блядский кончик языка.

Ким неуверенно, на пробу, едва ощутимо шевельнул губами и тут у Чонгука лопнули тормозные шланги. Он схватил Тэхена за плечи, прижал к дверному косяку, закрыл глаза и впился в жаркий рот неистовым поцелуем. Он не пытался быть нежным или осторожным, сминал губы с животным желанием и когда лизнул от уголка к центру, Тэхен выдал еле слышный стон. Это возбудило и отрезвило одновременно. Чонгук спохватился, отстранился и ошалело уставился на Тэхена, тут же убрав руки и отойдя на шаг.

Оба тяжело дышали и таращились друг на друга. Взгляд скользнул вниз и Чонгук явно заметил, что бугорок под полотенцем увеличился, хоть и не сильно. У самого в штанах творилось полнейшее безобразие. Он от одного вида капли на соске уже был готов, а этот поцелуй поднял бы и полного импотента. Чонгук импотентом не был, поэтому остро ощущал болезненный стояк, упирающийся в резинку боксеров. Но похер на стояк, с ним он справится. Как справиться со всей этой ситуацией, поцелуем, Тэхеном и своим взбеленившимся сердцем?

— Прости, — наконец сипло выдавил Тэхен и снова шмыгнул носом, — я не знаю, как это объяснить.

— Я просто… Мне пора, — ляпнул немного оживший Чонгук и ринулся надевать кроссовки. Пальцы дрожали и шнурки даже не пытались быть завязанными. Он натянул обувь, схватился за ручку двери и напоследок хрипло выдал. — Бульон в микроволновке, — выскочил за дверь, сбежал на один этаж и прислонился к стене.

Сегодня он точно умрет от инфаркта, в двадцать два года. А на могилке напишут красивую эпитафию: умер от охуенного поцелуя охуенного Ким Тэхена. Дыхание никак не хотело восстанавливаться, на мыслительную функцию никакой надежды не было. И что теперь? Как вообще дальше жить эту жизнь, когда попробовал на вкус эти божественные губы? И главное, почему Тэхен его сам поцеловал? Он же не мог? Ну не мог же он? Или мог? В Чонгука? Натуральный натурал в не совсем натурального Чонгука? Или это спор? Ну точно нет. На спор невозможно возбудиться от поцелуя с парнем, когда ты не гей или хотя бы би. Тараканы в голове устроили консилиум, выкрикивали миллион вопросов, перебивали друг друга и швырялись нервными клетками. Которых у Чонгука осталось штук пять, не больше.

Очешуеть.

***

— Если ты не прекратишь, я тебе въебу, — беззлобно проворчал Юнги, — ну реально бесит уже.

Чонгук лежал на своей кровати и бросал теннисный мяч в стену уже час. У Юнги начинал дергаться глаз от этого и хотелось затолкать этот мяч Чогнуку в задницу. Всю ночь и весь день Чон не спал, не ел и почти не разговаривал. Он тупо лежал и пялился в потолок. А потом схватил этот ебучий желтый шарик и начал свою китайскую пытку над вернувшимся от Чимина Юнги.

— Блять, — периодически выдавал Чонгук. Вообще, набор слов сократился до трех. Время от времени он говорил «блять», «пиздец» и «охуеть». На этом все.

Как не пытался его растормошить Мин, ничего не выходило. Чонгук не подавал никаких признаков присутствия в реальности и с этим нужно было что-то делать. Юнги не идиот и прекрасно понял, что к чему. Явно у Тэхена в комнате произошло что-то из ряда вон и это что-то сломало Чона настолько, что он завис. Спустя часа полтора тщетных попыток выведать информацию, он позвонил Хосоку. Тот рассказал, что Тэхен лежит закуклившись в одеяло на кровати и всех посылает на хуй. Наверное, ждет, когда станет бабочкой.

Легче после звонка не стало. Юнги помаялся минут десять, но голова угрожающе начинала ныть, и он не выдержал. Прошлепал на кухню, схватил стакан, налил ледяной воды из холодильника и вернулся к кровати шизоида.

— Говорить будешь? — тихо спросил.

— Пиздец, — выдал Чонгук и Юнги, не долго думая, вылил воду прямо ему на голову. Тот резко подорвался и заорал благим матом. — Долбоебище, ты какого хуя, блять, творишь? Тебе ебало начистить?

Юнги удовлетворенно ухмыльнулся.

— Ожил наконец-то, — он поставил стакан на тумбочку, уселся на кровать и внимательно посмотрел на мокрого, пыхтящего друга. — Че вылупился? У меня уважительная причина. Ты в анабиоз впал, что мне оставалось делать? — пожал плечами. — Садись и рассказывай.

Чонгук мгновенно сдулся и уменьшился в размерах. Он устало сел на кровать и как примерный ученик сложил ладошки на коленках.

— Он меня поцеловал, — промямлил еле слышно.

— Кто? — спокойно уточнил Юнги. Ну мало ли кто? Вдруг, не Тэхен.

Чонгук провел ладонью по волосам, убирая мокрые пряди с лица и вздохнул так печально и обреченно, что стало его жалко.

— Препод по банковскому делу, блять, — рыкнул и уперся взглядом в стену за спиной Юнги.

Мин скривился. Препод по банковскому делу выглядел так, будто умер лет десять назад. Если бы он хоть кого-то поцеловал, то этот кто-то блевал бы неделю.

— Чонгук! — гаркнул Юнги.

— Ну что? — психанул Чон. — Тэхен! Тэхен меня поцеловал! Доволен? — он упал лицом в ладони и застонал.

— Очень доволен, — Юнги хмыкнул и правда довольно расплылся в улыбке. — А страдаешь ты чего?

— Потому что, — жалобно скулил Чон в ладони, — потому что…

— Он тебе нравится, ты ему нравишься, хуле вы, идиоты, кругами ходите? — как что-то очевидное произнес Мин.

— В смысле? — Чонгук поднял голову и уставился на друга. — Кто нравится? — тупо спросил.

— Ты реальный идиот, — Юнги помахал ладонью переде лицом Чонгука. — Гуки, малыш, очнись.

— Да, блять, или отвали, или нормально говори. Я соображаю на уровне улитки, — раздраженно прошипел Чон.

— Оно и видно. Радует, что ты это признаешь, — Мин забрался на кровать с ногами и подтянул к себе колено, укладывая на него подбородок. — Между вами искрит и плавится даже воздух. Вы пялитесь друг на друга по пять минут неотрывно, ревнуете друг друга по поводу и без. Чонгук, вас тянет, как магнитом. Даже споры эти ваши дурацкие. Тэхен же специально тебя провоцирует, хоть и сам, похоже, не понимает, зачем ему это нужно. Но то, что ты ему нравишься, очевидный и неоспоримый факт. И он тебе нравится, и очень сильно. Так? — Чонгук опять завис и сверлил невидимое нечто на полу у кровати Юнги. — Чонгук, мать твою! — снова гаркнул Мин.

— А, да, — растерянно поднял взгляд. В голове творилось что-то невообразимое. Он нравится Тэхену? Не как друг, а как парень? И дело не в каких-то спорах?

— Что да? — Юнги не отставал. — Нравится или нет?

— Сам как думаешь? — не вливаясь в реальность до конца и продолжая мямлить, Чонгук вцепился в свои волосы и в сотый раз закосплеил статую.

— Думаю, что вам надо поговорить, как взрослые люди, — абсолютно серьезно ответил друг.

— Я боюсь, — еле слышно прошептал Чонгук.

— Поверь, Тэхен тоже. Но если вы не поговорите, будет только хуже.

И тут плотину прорвало.

— Я очень боюсь. Тэхен, он… Он же натурал, ему девушки нравятся. А я вообще и близко не смахиваю на девушку. И он красивый такой. Видел, какие у него пальцы на ногах? — Юнги поморщился, только представив. Но Чонгук говорил с таким восхищением, что пришлось поверить на слово, что пальцы на ногах Кима создавались самим боженькой лично. — А глаза? Эти глаза, они… Боже… А губы такие горячие, и весь он такой горячий. У него даже соски…

— Хватит! — Мин даже думать не хотел, куда это влюбленное чудо занесет в своих описаниях. — Я понял. Тэхен — само совершенство, сотканное из лунного света и бла-бла-бла.

— Да, точно! Как из лунного света! — дебильно улыбнулся Чонгук.

— Да, дружище, — ухмыльнулся Юнги, — мозг тебе больше не нужен. Можно удалять, как рудимент, — тихо засмеялся, глядя на безнадежно влюбленного Чонгука. — Значит бери яйца в кулак, для начала свои, и пиздуй разговаривать.