Часть вторая.
3. Это все уже было.
25 октября.
— Может, тебе дать куртку? — обращается Юрий к Янковской, сканируя ее скептическим взглядом. Бледные губы, покрасневший от холода кончик носа, табун мурашек на худых запястьях и предплечьях. Должно быть, под латексом перчаток скрываются посиневшие ногтевые пластины.
А все потому, что следующий труп обнаружили в морозильной камере, еще и в конце рабочего дня. Лиза по своей глупости надела с утра осенний плащ, мол, какая разница, все равно добираться на метро. А как оказалось, разница есть. Теперь, она сидит в морозилке над трупом в демисезонке и платье, едва ли сдерживая постукивание зубами и поминутно шмыгая носом.
— Все нормально, не надо, — небрежно отмахнулась она и принялась изучать тело. В страхе, дрожащими то ли от холода, то ли от тревоги, руками, хватается за черную пленку возле его лица.
Интересно, сколько ему лет? Как выглядит? А какой окажется причина смерти?
Прикрывает глаза и снимает пленку с головы трупа. Затем был слышен лишь тихий, но весьма отборный мат из женских уст, а сама Елизавета вскакивает на ноги и устремляется к выходу. Лыткин и Юрий безмолвно переглядываются, а Карина лишь уныло поджимает губы.
Это вновь он.
* * *
— Где ты была этой ночью с того момента, как мы разошлись, до утра?
— Вы меня подозреваете? — с нотками истерики в голосе выпалила она. — Меня?
— Лиз, я понимаю, что такой вопрос ужасно услышать от человека, с которым вчера распил пузырь вина на брудершафт, но и ты меня пойми. Я обязан проверить все возможные и невозможные версии.
— Нет, Игорь, вы себе не представляете, какого видеть человека, в чьих объятиях провел всю ночь, мертвым, на полу. И никогда даже в малейшей степени не сможете представить, какого затем резать его, словно кусок мяса, а вслед за тем перебирать и извлекать из него каждый, блять, чертов орган. — Наверное, Игорь в этот момент был готов поклясться, что звук ломающегося голоса человека, который вот-вот заплачет — это один из самых худших звуков, который он когда-либо слышал. — Сердце, легкие, печень, анализировать содержимое... желудка...
Да, даже звук ломающихся человеческих костей — и то, приятнее.
* * *
— Приблизительное время смерти между десяти и двенадцати утра, — Елизавета все же согласилась провести вскрытие, хотя и эмоциональное состояние оставляло желать лучшего. В любую минуту она рисковала расплакаться или впасть в истерику прямо у всех на виду, если кто-нибудь, хоть как-то, прокомментирует ее действия. Хорошо, что Маргарита Павловна не с ними.
А еще, Янковская не имела права как-либо участвовать в этой аутопсии, ибо являлась одной и главных подозреваемых. Но Лыткин по этому поводу ничего не сказал, информация требовалась именно сейчас, а в морге после пяти часов практически никого не оставалось.
— Слизистые покровы... — худая рука обтянутая синим латексом потянулась к мужской губе. Подумать только: эти же самые губы практически беспрерывно касались Лизы всю ночь. А теперь они сухие, синие и... холодные. Они мертвы. В них больше нет абсолютно никакой жизни, — ...имеют незначительные повреждения.
— Причина смерти — асфиксия? — осторожно интересуется Юрий.
— Если да, то их убивал, с вероятностью в девяносто девять и девять процентов, один и тот же человек, — теперь заговорила Карина, тем самым подливая масла в огонь.
Однако даже без масла маленькая искра уже разгорелась в костер. Еще пара таких высказываний, и здесь произойдет что-то похоже на извержение вулкана.
— Да какая на хер вероятность? — прошептала Лиза, а ее рука дрогнула и остановилась в паре сантиметрах от инструментов. Перчатки со скрипом соскользнули с рук и полетели в урну, а сама Янковская быстрыми шагами вышла из комнаты.
* * *
Доводил экспертизу до конца Юрий уже лишь с Кариной, ибо Елизавета не вернулась даже к концу. Хотя, едва ли она смогла бы вынести вид внутренностей этого человека.
И ведь не смотря на то, что каждый раз Янковская внушала себе, что это лишь на одну ночь и вовсе ничего для нее не значит, последние два случая показали обратное.
Каждый, абсолютно каждый, с кем она делила свои ночи, впредь останутся в ее памяти навсегда.
* * *
Горячие слезы катились по холодным щекам прямо на морозе. Неистово хотелось кричать. Просто остановиться посреди улицы и завопить. Однако рисковать своей свободой не хотелось, поэтому Елизавета просто в некоторые моменты зажимала рот рукой.
В метро ехать не стала, а поплелась пешком. Знаете ли, вряд ли вы будете ощущать себя комфортно, стоя в забитом вагоне среди сотни людей и пытаясь сдерживать всхлипы, когда сил ни на что, кроме как лежать, уже не осталось. Даже ноги, и те, не держат.
Медленно шагает по тротуару, который внезапно стал желтым. Над головой включился фонарь. В окнах домов тоже загорался свет, мимо проносятся люди. Должно быть, спешат домой. Их ждут.
Музыка в наушниках больно ударяет по барабанным перепонкам, но Елизавета этого почему-то не замечает. Лишь смотрит на носы своих ботинок. Вот виднеется почти родной подъезд, ключи уже зажаты в руке. Лифт. Шестой этаж. Ключ вставляется в замочную скважину, затем идет два поворота. Дверь открыта. В этот же момент Янковская включает свет, разувается, а еще успевает найти в сумке внезапно напомнивший о себе телефон. Входящий был с номера хозяйки квартиры.
— Да? — было озвучено охрипшим от слез голосом, но тогда Лиза еще не знала, что уже через пару минут он окажется окончательно сорванным.
— Добрый вечер. Вы представляете? Людочка вчера вечером скончалась. Меня зовут Виктория, и наследницей являюсь я. Мне хотелось бы в ближайшее время выставить квартиру на продажу. Могли бы мы встретиться?
Телефон выпадает из руки и летит на линолеум, а сама Елизавета оседает на пол возле входной двери. По подъезду разнесся истошный девичий вопль, ранее до краев наполненный болью. Теперь же в сосуд ее души упала последняя капля. Уже утром стекло дало трещину, но сейчас оно полноценно разлетелось на мельчайшие осколки, одновременно вышвыривая из себя все содержимое. А, как всем известно, когда разбивается окно, рядом стоящие люди могут пострадать.
* * *
26 октября.
Этим утром состоялся повторный разговор с Викторией, и была назначена встреча на двенадцать часов, в субботу, в кафе. То есть завтра. А еще выяснилось, что до понедельника Елизавета должна съехать. Да, вы скажете, что Виктория не имела права так вот выставлять квартирантку за порог, но на самом деле имела, да еще как. Дело в том, что Лиза задолжала оплату уже как за месяц, на что можно было легко подать в суд. Но весьма милосердная и добродушная Виктория решила этого не делать. Хотя, от этого ситуация никак не решалась.
По причине данной новости Елизавета уже успела вдоволь нареветься (а для чего еще существует ночь?), но с утра поняла, что от ее слез уже ничего не изменится. Она больше не девочка, это взрослая жизнь. Никто тебя не пожалеет.
Необходимо брать все в свои руки и что-то делать.
Вариант с переездом к родителям тут же отпал, пожить временно у друзей — тоже, ибо их попросту не оказалось. Странно, да? Вроде бы имеется в этом мире столько людей, с которыми она общается ежедневно, но обратиться за помощь не к кому. Друзья в один момент оказались не более чем знакомыми.
Теперь, в ход пошли сайты вроде «Авито» и «Циан». Однако Лиза ничего там не нашла. Либо цена оказывалась заоблачной, либо квартира больше походила на сарай, нежели на человеческое жилье.
Нужно было искать. Искать тщательно, на что времени совершенно не хватало. На глаза вновь и вновь наворачивались слезы отчаяния, когда в голову приходили мысли о возвращении к родителям. Вернуться — значит признать свою никчемность.
— Черт, — только и прозвучало вслух, и то, шепотом, на обеденном перерыве. В это время, стоя в очереди за кофе, Янковская смотрела объявления. Только вот так ничего и не смогла обнаружить.
Ближе к вечеру уже даже Лыткин заметил ее весьма странное поведение, а немного позже и вовсе внезапно подошел со спины, заглянув в экран телефона. Там все еще крутилась бесконечная лента объявлений.
— Ищешь квартиру? — раздался мужской голос. Елизавета вздрогнула и рефлекторно нажала на кнопку питания, погасив экран. — А что со старой?
— Ничего, просто... помогаю знакомой, — выпалила первое, что взбрело в голову.
— Точно все хорошо? — Лыткин обошел собеседницу и встал перед ней так, чтобы смотреть ей в глаза.
— Да, точно все хорошо.
Но в мыслях было совсем другое...
* * *
Настал вечер. Уже по традиции, каждую пятницу после рабочего дня, Лыткин, Воронин, Карина и Елизавета собирались вместе, дабы подвести итоги недели. На этот раз без Воронина, но, не смотря на это, на столе находилось четыре порции спиртного. Назаров, после долгих уговоров, согласился.
Лыткин, как и всегда, гонял всевозможные шуточки, с которых обычно женская половина в данной компании смеялась, а Воронин с ухмылкой крутил у виска пальцем. Только сейчас веселилась лишь Карина: Янковская в это время смотрела отсутствующим взглядом сквозь столешницу. Затем ей пришло уведомление на телефон от потенциальной хозяйки жилья. Однако оно несло в себе отказ.
«Добрый вечер. Я сожалею, но объявление уже не действительно, в скором времени оно исчезнет с сайта»
Бутылка пива поднялась в воздух, и половина ее содержимого практически мгновенно пропала. Телефон со стуком опустился на столешницу.
— Ладно, Игорь, я все-таки ищу квартиру, — выпалила Янковская. Карина и Юрий непонимающе переглянулись, а сам Лыткин стал серьезней.
— Ты так и не ответила, что со старой. Тебя выселяют?
— Можно сказать, что так. Хозяйка умерла, объявились наследнички. — Сосуд с алкоголем вновь попал в девичьи руки. — И теперь я рискую оказаться на улице.
— А как же родители в Королеве? — напомнил Назаров. Елизавета даже поморщилась от его предложения.
— Нет-нет-нет, я туда не вернусь.
— А объявления поискать там разные?
— Карин, а чем я весь день, по-твоему, занималась? Ты цены вообще видела? — на этот раз бутылка опустела и оказалась ловко заброшена в мусорное ведро. Главная героиня устало потерла глаза. — Ребят, ну это все, это задница.
— Что сказать, переезжай ко мне, — горько усмехнулся Игорь, — пятым человеком в однушку.
— Ага, — в ответ измученно улыбнулась Лиза и сняла со спинки стула свою сумку, закидывая ее ремешок себе на плечо. — Я пойду, иначе усну прямо здесь.
— Давай, — Лыткин одобряюще похлопал ее по плечу, Карина помахала рукой, а вот Юрий, кажется, в своей задумчивости изжевал себе все губы. Однако когда Янковская уже выходила наружу, он внезапно поднялся со стула.
— Постой.
Елизавета далеко не просто так рассказала своим коллегам о данной ситуации. Где-то в подкорке мозга еще теплилась капля надежды, что кто-нибудь предложит ей пожить у себя, ибо спросить у человека такое на прямую Лизе не позволяла гордость. А когда все просто так отпустили ее домой, буквально помахав ручкой, пелена слез уже затуманила взгляд.
— Я снимаю квартиру недалеко от центра, если хочешь, можем напополам стоимость делить. Говоря честно, в одиночку оплачивать я тоже еле тяну.
Казалось, Янковская не верила своим ушам. Она резко развернулась к нему лицом, забыв даже стереть с глаз слезы, и лишь смотрела ошарашенным взглядом.
— Но это однушка.
— Кажется, я не могу подобрать нужных слов, чтобы выразить тебе благодарность, прости, — рвано усмехнулась она, а затем по ее щекам побежали совершенно неконтролируемые мокрые дорожки. В этот момент на них смотрели все.
4. Чего не спишь?
27 октября.
— Тебе помочь? — Юрий с долей недоверия и насмешки наблюдал за действиями своей новой сожительницы. Говоря коротко, она пыталась утащить сразу три сумки и чемодан. Да, может, среднестатистической россиянке, матери троих детей это и было по силам, но не нашей Лизе, чей рост — метр с кепкой и которая едва ли весила сорок.
— Все нормально, — заверила она и в ту же секунду начала заваливаться от тяжести вещей назад. Благо, Назаров вовремя забрал у нее обе сумки с плеч.
Подниматься пришлось по лестнице, ибо лифта в доме не водилось. Да и его «недалеко от центра» на самом деле оказалось «у черта на куличиках». По-крайней мере, поездка в морг от сюда занимала почти столько же времени, сколько и из Королева.
Но в данной ситуации грех было жаловаться.
— А если убийца все же я? Не боишься? — усмехнулась Янковская. Лишь затем она поняла, насколько глупо пошутила.
— Две убийцы под одной крышей? Невозможно, — абсолютно серьезным тоном ответил он. Лиза едва не полетела вниз с лестницы, зубами считая ступеньки. — Шучу.
Пятый этаж достигнут. Послышался звон ключей, а затем дверь открылась.
— В комнате есть диван, будешь спать на нем. В холодильнике бери, что найдешь. Ну и в целом, делай, что хочешь, — объявил Юрий, заходя в свое... убежище? Чем-то иным назвать это язык не поворачивался. Лиза уже даже знает, чем займется в эти выходные.
Первое, что хотелось сделать, заходя сюда — залить все помещение белизной и оставить постоять пару суток.
* * *
К сожалению, Елизавета этой ночью уснуть не смогла.
Состоялась встреча с Викторией, после которой ничего толком и не поменялось, а остаток дня прошел за уборкой. Вроде бы, Янковская неимоверно устала и, казалось, что она вот-вот уснет прямо на ходу, рухнув на пол, но очутившись действительно в кровати, сон улетучился. В голову полезли разные мысли, перед глазами стояли образы любовников, которые расплывались с каждой секундой все сильнее из-за пелены слез.
Но услышав ровное дыхание Юрия в паре метров от нее, Лиза отвлеклась и даже начала со временем засыпать...
* * *
По комнате разносятся сладостные стоны и томные вздохи, но их внезапно прерывает девичий визг. Елизавета вдруг обнаруживает, что лежит на мертвом мужчине, а ее руки с чудовищной силой что-то сдавливают. Позже она понимает, что это его шея, а в нос больно ударяет запах крови.
* * *
Елизавета буквально подорвалась с дивана. Щеки горят, в глазах все расплывается, а слезные каналы источают мокрые дорожки. Сглотнув слюну и оглядевшись по сторонам, к Янковской постепенно приходит осознание, что это лишь сон. Тогда ее рука тянется к телефону, часы которого показали ей цифру три и два нуля. Невероятно, она поспала целых двадцать минут! Просто замечательно.
Экран вновь погас, а девушка перевернулась на другой бок, только вот она вновь и вновь распахивала глаза: ей чудилось, словно над ней кто-то стоит.
В итоге, не выдержав, Янковская хватает с кофейного столика пачку сигарет, смартфон и проводные наушники, медленно поднимается с дивана и тихо плетется на кухню. Прикрыв за собой дверь, она выходит босиком на балкон. Холодный пол моментально ее отрезвляет, заставляя проснуться, но руки тянутся к окну. Через мгновение никотиновая палочка оказывается между указательным и средним пальцем, а половина тела над высотой пятнадцати метров.
По квартире пронесся поток холодного ветра, должно быть, заставляя Юрия поежиться. Но не Елизавету, лицо которой хлестал противный мокрый снег. Думала, поможет успокоиться. Черта с два.
Сигарета дотлела едва ли не до фильтра, но она так и не сделала даже единой затяжки. Пальцы вновь обжег фильтр, потому окурок вырвался из пальцев и полетел в свободное плавание, прямиком вниз.
Это было слишком неожиданно, что Елизавета даже вскрикнула. Поначалу она собиралась отправить сигарету в пепельницу, но таковой у Юрия не водилось.
В голове всплыл их диалог, от которого на прежде мрачное лицо Лизы наплыла грустная ухмылка.
— Просто Лиза. — Юрий удивленно приподнял бровь, но кивнул. — Сигаретки не будет?
— Не курю.
— Скоро начнете. И пить тоже.
Интересно, долго ли он продержится в их морге? Скорее всего, в ближайшее время после завершения стажировки он переведется работать при больнице. Елизавета тоже хотела поначалу, но...
Ее мысли прервали приближающиеся шаги.
— Чего не спишь? — уже знакомый мужской голос раздался где-то над девушкой, из-за чего она резко обернулась. В этот момент она как раз извлекала из упаковки новую никотиновую палочку.
— Приснился невероятно приятный сон, — съязвила по привычке Елизавета, не до конца осознав, кто перед ней стоит. — Прости... я... хочешь? — и она протянула ему свою сигарету. Это действие тоже было отчасти рефлекторно, ведь Янковская привыкла, что все ее знакомые и друзья курят. — А, черт, ты же не...
— Давай. — И никотиновая палочка тут же была выдернута из девичьих рук. Елизавета ошарашено захлопала ресницами, а Юрий лишь улыбнулся.
В свете фонарей мало, что можно было разглядеть, но когда раздался щелчок зажигалки и огонек озарил пространство вокруг себя — удалось. И он впервые видел ее такой: без туши, которая придавала глазам блеска, без тонального крема, который, хотя бы немного, но все же скрывал синяки под глазами, и без помады, которая придавала хоть какой-то оттенок безжизненно-бледным губам. И тогда Юрий понял, насколько она вымоталась.
— Насколько тяжело работать в городском морге?
— Достаточно, раз ты переступил через свои принципы, — засмеялась Елизавета. — А если серьезно, то беги от нас, пока не поздно. Сойдешь с ума ведь.
Юрий даже усмехнулся.
— С чего?
— Посмотри на Лыткина. На Воронина. На Марину. На меня, в конце концов.
— И что же с вами всеми не так?
Вот здесь уже раздался практически истеричный смех, а затем ледяной, без намека на эмоции, голос.
— Может, снаружи Игорь и кажется главным шутом нашего отдела, но он систематически уходит в запои. Воронин пережил смерть собственной дочери и жены, его еле откачали после попытки суицида. Марина плотно сидела в свое время на колесах после развода, лежала в дурке с острым приступом анорексии. Все думали...
И чем дальше Елизавета продолжала свою речь, тем ужаснее становилось выражение лица Назарова. И когда Юрий уже готов был сам остановить Янковскую, она все говорила и говорила, пока внезапно не запнулась. Все дело в том, что она попыталась затянуться незажженной сигаретой.
— Боги... — наконец опомнилась. Схватила зажигалку, щелчок. Вновь озарение ее лица. Только теперь на нем блестели мокрые дорожки, а глаза сияли, словно хрусталь.
— А ты?
— Что «я»?
— В конце в пример ты привела и себя. Что же произошло с тобой?
— Ничего особенного. По-крайней мере, я чувствую себя гораздо лучше других, — измученно улыбнулась Елизавета, после чего глубоко затянулась и выдохнула дым прямо в лицо Юрия, из-за чего тот поморщился. — Давай спать.
5. Аспирин.
31 октября.
С того момента, когда нашли труп Дениса, прошло несколько дней. Янковская слегла с высокой температурой, расследование совершенно не продвигалось, а от Воронина не было никаких вестей. Если бы девушка не переехала к Юрию, она бы точно сошла с ума в одиночестве. Игорь все еще копал на Лизу, но алиби у нее совершенно никакого не было. Как бы сильно он ей не доверял — оправдать Лизу, веря лишь ее словам, было невозможно.
— Лиза? — послышался хлопок входной двери. Поворот ключа в замочной скважине, тяжелые шаги по коридору. — Ты чего в темноте сидишь? — внезапно тумблер выключателя издает щелчок, и кухня озаряется электрическим светом. — Что за хрень?
На обеденном столе стоит практически пустая бутылка какого-то дешевого красного вина, стакан, на дне которого покоились остатки алкоголя, а рядом сидит Елизавета и смотрит в одну точку. В пепельнице десяток сигарет, вонь табака распространилась на всю квартиру. Из-за открытого на балконе окна температура в помещении, должно быть, едва достигала пятнадцати градусов, но Лизу это, похоже, нисколько не волновало.
— Янковская, — Юрий закрыл окно и остановился прямо напротив собеседницы. — Что происходит?
— А вдруг это я? — она потянулась за очередной никотиновой палочкой, но коробка оказалась пуста. Тогда она поставила локти на столешницу и уронила лицо в ладони.
— Что «ты»?
— Что, если это я убила Итову и Дениса? — Юрий даже усмехнулся, а девичья рука потянулась к алкоголю.
— Тебе явно хватит на сегодня, — аккуратно высвобождает стакан из хватки ее пальцев, ставит его в раковину. — Иди лучше спать.
— А если все-таки убийца — я?
— С чего ты это взяла?
— Оба раза я была пьяна. Просто в хлам. Я даже не помню толком ничего. Нормального алиби Лыткин мне не нашел, кажется, он меня начинает подозревать. Господи, а если это действительно я?
— Не неси бред, ты себя накручиваешь, ясно? — хватает ее за запястье, рывком поднимает на ноги и тянет за собой в комнату. — Ложись спать. Утром поговорим.
Хлопок дверью. Юрий возвращается на кухню, отправляет бутылку в мусорный пакет, убирает окурки со стола и с тяжелым вздохом опускается на стул, на котором буквально пару минут назад сидела Елизавета.
Но ведь, чисто теоретически, есть вероятность, что это и вправду она. Если это так, то выходит, что Юрий все это время находился с убийцей под одной крышей и мог оказаться в любой момент следующим трупом.
— Чушь, она не убивала, — резко поднялся со стула, потушил свет и, пройдя по коридору, скрылся за дверью ванной. Зашумела вода и, утекая, она уносила с собой все сомнения.
Это не она.
* * *
1 ноября.
Утро у Янковской началось в полдень. Слава богам, она на больничном, и идти на работу не пришлось. Еле разлепив отекшие от алкоголя глаза, она отправилась на кухню за водой. Однако когда губы припали к стакану, после первого же глотка Лизе показалось, что сейчас ее вырвет. В сознании обрывками всплывали воспоминания о вчерашней ночи и без матов думать о произошедшем не получалось. Ну и что она наговорила ему?
— Проснулась? — Юрий вышел с балкона, держа в руках чашку кофе, затем оперся спиной о подоконник и сделал глоток. — Ну и по какому поводу ты вчера устроила пьянку? — он немного наклонил голову к левому плечу, окидывая Елизавету изучающим взглядом. Должно быть, в его глазах она смогла прочитать фразу «еще раз выбросишь такой фокус — с манатками полетишь на другую хату». А может, ей всего лишь показалось.
— Не знаю.
— А кто знает? С чего вдруг решила, что убийца — ты?
— Юр, я не знаю! Я ничего не знаю! — выпалила Лиза и с характерным стуком поставила стакан на столешницу. — И мне ужасно страшно от этой неизвестности. Ты не представляешь себе, как паршиво не знать, убийца ли ты! А если окажется, что я реально ее убила? Что тогда? Меня закроют за решетку, вы все от меня избавитесь, но мне, — она три раза ткнула указательным пальцем себе в солнечное сплетение, — мне-то еще жить с собой весь остаток моей жизни!
Глаза девушки блестели, а голос на последнем слове обломался от слез. Юрий тяжело вздохнул, тоже оставил чашку в покое и потер глаза.
— Лыткин найдет доказательства, что это не ты. Необходимо просто подождать. Однажды все закончится.
— «Однажды», — безнадежно усмехнулась Лиза, отвернулась и, схватив стакан, залпом допила его содержимое. Проглотив вместе с водой и ком в горле, вновь повернулась лицом к Юрию. — У тебя есть дома что-нибудь от головы?
— Аспирин. Сейчас принесу.
* * *
— Все проходит. Пройдет и это, — Юрий внезапно оказался в комнате и присел на подлокотник дивана, на котором обычно спала Янковская. — Нет смысла сейчас загонять себя в угол, все равно от этого ничего не поменяется.
— Почему ты так уверен в моей невиновности?
— А почему я должен тебя подозревать? — Елизавета пожала плечами и уставилась в потолок. — Пошли пить чай, я свежий заварил. И выбрось всю эту чушь из головы хотя бы на время.
— Юр... сегодня же четверг. Почему ты дома?
— Я у Игоря отпросился до конца недели.
Елизавета очень удивилась.
— Да ну? И он отпустил тебя? Что ты ему такого наплел?
— Ничего особенного. Сказал, что тебе оченьплохо.