Глава 4.
Запрет.
Вернувшись домой ровно в пол девятого, Милана принялась быстро выполнять задания, которые ей оставила мама. Она перемыла посуду, протерла пыль, пропылесосила и сразу же села за уроки, чтобы не встречаться с женщиной.
Она сидела над учебником по русскому, вчитываясь в упражнение, но слова пролетали мимо неё. Живот приятно скручивало, а улыбка не сходила с лица. В этот вечер Соня показалась ей другой... Искренней. Может, она была и пьяной, но она выглядела настоящей. Кульгавая продолжила называть Ангельскую вампиршей, но Милана быстро привыкла и уже совсем не обращала на это внимания. Всю оставшуюся дорогу русоволосая рассказывала ей смешные ситуации из жизни и громко смеялась. Блондинка вслушивалась в каждое слово, стараясь тщательно запомнить его. Она сама не понимала зачем она так вслушивается, но голос Софьи был слишком приятным... Порой её голос уносил Милану куда-то далеко, будто бы она засыпала.
А на прощание Софья сама прижала Милану к себе.
Милана не могла еще долго сконцентрироваться на уроках, чувствуя покалывания в зоне щек и скручивание в животе. Но все же ей пришлось, ведь время доходило до десяти.
Соня, когда они с Миланой разошлись, решила продолжить свое веселье дома, накупив пару бутылок пива. К слову, она естественно живет не с мамой, просто часто приезжает к ней. Все лето её не было в городе, потому что она занималась переездом мамы, так как хотела, чтобы та была рядом.
После прогулки с вампиршей у Сони осталось какое-то непонятное чувство опустошения. Она снова сидит на кухне одна, никого нет рядом, никто не смеется с её глупых историй, никто не обижается по пустякам. Кульгавая до сих пор удивлена, что Милана слушала её с таким интересом. Она ни разу не отводила взгляда, не отвлекалась на телефон, вампирша просто внимательно слушала её. И... Это даже было приятно.
«А эта вампирша, возможно, и не такая зануда», — подумала Софья и улыбнулась собственным мыслям.
Первое впечатление обманчиво. Изначально Кульгавая очень взбесилась, когда мама сказала, что познакомит её с реально хорошей девочкой. Впрочем, Милана такой и оказалась. Вся такая правильная, красивая, богатая и еще смеет жаловаться на свою жизнь! Русоволосая подумала, что она просто избалована. Однако... Ангельская хранит какую-то тайну о своей семье, которую Соня, наверняка, не скоро узнает. Впрочем, наверняка, там ничего страшного, она просто подросток, который хочет побольше внимания.
Кульгавая издала смешок, ведь Милана действительно получила внимание Сони. Многие девушки годами бегают за ней, чтобы Софья просто посмотрела на них, а вампирша... Вампирша просто предложила ей малиновый чай и у русоволосой что-то переключилось.
Наверняка, мама Миланы еще не знает, кто такая Софья, ведь она целыми днями пьет, курит, избивает местных хулиганов так еще и по девочкам! Но, когда узнает, Ангельской тут же начнут запрещать с ней общаться. Впрочем, это будет правильным решением. Соня не для Миланы. Они две противоположности. И противоположности не сближаются.
Соня, после мысли о том, что мама блондинки запретит с ней общаться, знатно напилась и уснула с мыслью о том, что нужно прекращать обращать внимания на эту вампиршу. Однако... Будет ли это так просто?
***
Наутро Милана бегала по квартире, так как она проспала. Телефон разрядился, а она забыла поставить его на зарядку, поэтому будильник не сработал. Краситься времени не было, но в принципе Ангельская не сильно комплексовала.
Удача оказалась на стороне блондинки, ведь как-то только она остановилась возле остановки, приехал её автобус.
На её удивление, до начала урока оставалось еще пятнадцать минут, поэтому она решила зайти в туалет, чтобы привести себя в порядок.
Как только, она переступила порог туалета, в нос ударил резкий запах сигарет. Милана даже знает, кто сидит на подоконнике,
Ангельская выпрыгнула из угла и крикнула:
— Попались!
Две девушки, сидящие на подоконнике, покуривая сигареты, вздрогнули от неожиданности и выбросили сигареты в окно. Милана рассмеялась, схватившись за живот.
— Дура блять! — воскликнула Саша, посмотрев на свою сигарету, лежащую на асфальте.
— Милка, я из-за тебя выкинула свою недокуренную сигарету в окно! — протянула Соня. Только вот не Кульгавая, а Григорьева.
Блондинка подошла к девушкам, все еще смеясь.
— Да ладно вам! Зато выбросили эту дрянь, — с улыбкой ответила Милана.
Саша познакомила Ангельскую с Соней практически сразу же. Григорьева редко ходит на их тусовки, так так у неё другая компания. Софья очень милая и дружелюбная, они с Миланой прекрасно ладят.
— Ладно, привет, Милка, — улыбнулась Софья, спрыгнув с подоконника, она подошла к блондинке и обняла её. Ангельская улыбнулась и прижала д
— Ну, Милка, не будь моей мамой, перестань, — рассмеялась девушка с пучком. — Мне кстати, пора, девочки. Меня кое-кто ждет, — она подмигнула, спрыгнула с подоконника и ушла с улыбкой.
— Кто её там ждет? — ухмыльнулась Ангельская, залазив на подоконник.
— Да с какой-то девушкой она познакомилась. Очередные мутки на неделю, не обращай внимания, — улыбнулась Саша, выдыхая дым.
С девушкой? Соня тоже по девочкам? Да быть такого не может! Это же противоречит всем нормам! Они не должны любить людей своего пола, это ужасно грязно.
— Саша, что за девушка возле тебя вчера крутилась? — недовольно начала Милана, сдерживая гнев внутри себя. Крючкова, сначала, не поняла о чем говорит подруга, а затем расплылась в улыбке.
— А-а-а, Сашенька, — она рассмеялась. — Моя подруга новая, мы с ней тезки.
— Вы встречаетесь? — тихо спросила девушка, словно это было что-то постыдное, что нужно спрятать от мира.
— Пока нет, но ночь была прекрасная, Милка, — рассмеялась Саша.
Почему она так громко говорит об этом? Разве она не должна стыдиться своих чувств? Это неправильно и слишком ужасно.
— Почему ты так кричишь о своих чувствах к ней? — не выдержала Милана, спрыгнув с подоконника. Она встала напротив подруги — Это... Это же ужасно!
Саша мигом изменилось в лице. На смену улыбки, смеха пришел злой взгляд. Она потушила сигарету и тоже спрыгнула с подоконника, встав прямо впритык к девушке.
— Так ты значит гомофобка? — усмехнулась девушка и толкнула подругу в стену. Боль сразу охватила Милану, травмы еще не до конца прошли.
— Нет, но это неправильно и грязно, Саш! Ты должна любить парней, — стояла на своем блондинка.
Крючкова, кажется, никогда так не злилась, как сейчас. Ей хотелось ударить подругу, привести её в чувства! Если она любит противоположный пол, то не должна осуждать тех, кто любит свой пол.
— Я? Должна? Да я никому ничего не должна, Милана! — она ударила в стену и из её костяшек потекла кровь.
Ангельская задрожала от страха, что сейчас Саша побьет её. Ей было страшно и за себя, и за подругу, у которой была кровь. Ей хотелось бросить все и обработать все её раны.
— Но... Это... — тихо начала она, чувствуя, как слезы поступают к глазам. — Стыдно.
Снова удар. Снова в стену, но только уже другой рукой.
— Успокойся, Милка! Ты несешь хуйню! Ты не представляешь, как я хочу ударить тебя, — она сделала вдох. — Скажешь что-то подобное нашей компании, тебя выгонят с позором и заставят плеваться кровью.
Крючкова направилась к выходу, оставляя за собой капли крови. Но перед тем, как выйти она сказала:
— И да, ты не имеешь права осуждать меня за мою ориентацию. Хочу - люблю девушек, хочу - люблю парней. Я имею права на любовь, ясно? Посмотрим, если ты внезапно влюбишься в девушку.
И вышла из туалета. Милана скатилась по стенке вниз, чувствуя тревогу. Она тяжело дышала, воздуха стало катастрофически не хватать.
Нет, нет, нет! Она не полюбит девушку никогда. Ведь это ужасно! Во первых, это грех и позор. Ангельская отрицательно мотала головой, а перед ней внезапно вспыхнул образ Кульгавой, которая искренне смеялась, как вчера. Милане захотелось улыбнуться, но образ девушки рухнул, когда в мыслях блондинки резко вспыхнул вопрос...
«А что, если Соня станет моей девушкой?»
Стыд. Девушка чувствовала себя невероятно стыдно, словно её вывели в центр школы голой и заставили смотреть на неё. Она испытывала вину за свои мысли, хотела, чтобы её ударили, привели в чувства, показали, что это ужасно.
Слезы полились ручьем из её глаз. Звонок уже давно прозвенел и она впервые в своей жизни прогуляла урок. Все сорок минут она плакала в женском туалете. Капля за каплей летели с её щек, а она била себя по разным местам, заставив себя прекратить думать о Кульгавой.
Соня - это запрет. К ней нельзя подходить, иначе такие мысли будут продолжаться и даже расти.