14. Цацочька моя
Что это? Любовь? Какая блять любовь? А признания? Неуверенный первый поцелуй? Смущение, когда он берет за руку? Где все это? Романтика? Он же ведет себя как король! А почему он её так называет? Как вещь какую-то! Размышляла Берк, сидя на кухне за столом, тихо вздыхая. И что она? Любить его? Может, и любит, а может, и дура. Еще какая дура! Любовь... с преступником? У них же по своим правилам вообще не должно быть ни семьи, ни постоянных женщин! Вспоминала слова своих подруг, все вспоминала — и тех, кто называл её дурой, и тех, кто молчал. Она была глупой. Эти мысли терзали её до тех пор, пока Костя не вошел в кухню, не сел напротив и не сказал спокойным тоном:
— Цац, ну че это вообще?
Как же ему хотелось... схватить её, положить на стол, раздвинуть ноги и сделать то, о чем он думал. Но нет, она не для таких игр.
Саша опустила взгляд и тихо спросила:
— Что между нами?
Он задумчиво посмотрел на неё, его взгляд как бы скользил по её лицу, не находя ответа на свой вопрос.
– А что между нами, цацочка моя? – его голос был мягким, но в нём ощущалась какая-то неопределённость.
Саша пожала плечами, её глаза были полны замешательства.
– Не знаю, вот и спрашиваю, – её слова звучали, как лёгкий вопрос, не требующий ответа.
Костя откинулся на спинку стула, поглаживая пальцем по краю чашки, и глубоко вздохнул.
– Ну смотри, маленькая, я тебя… – его слова как-то застряли на полуслове.
Саша встретила его взгляд, устала, но заинтересована. Она медленно подошла, их глаза встретились, и в этот момент он, будто забыв обо всём, наклонился к ней. Поцелуй был настолько нежным, что, казалось, время остановилось. Он прикоснулся к её коже, провёл рукой по скуле, как будто запечатлевая этот момент.
– Поняла? – его голос был тихим, но в нём звучала уверенность.
Саша сглотнула и, едва ли не шёпотом, ответила:
– Поняла.
Действия говорили гораздо больше, чем слова. Всё, что он делал, было для неё: договориться, помочь, поддержать. И Саша ценила это. Каждый может сказать «Я тебя люблю», но не каждый способен это доказать своими поступками.
Не успела она осознать, как оказалась у него перед столом, раздвигая ноги и отвечая на его поцелуй. Его руки скользили по её телу, как по чему-то бесконечно родному, как по тому, что принадлежало только ему. Много женщин в его жизни было, но это был лишь секс. Однако с Сашей всё оказалось совсем иначе. Сначала его желание было простым — притянуть к себе красивую девушку. Но с каждым мгновением, с каждым взглядом, он начал понимать: ему хотелось не просто её, ему хотелось отдать ей всё. Чтобы весь мир оказался у её ног, а он — рядом.
Саша не успела понять, как застёжка лифчика щелкнула, и он спал с ней, как Костя обцеловывал её грудь, прикусывая сосок, как он медленно, а потом, ускоряя темп, вошёл в неё, как она стонала под ним, царапая его спину и покусывая его плечо, иногда прерываясь на поцелуй в губы. Всё казалось произошедшим в одно мгновение, и когда он кончил, она осознала это, когда по ней пронеслись волны оргазма.
И, тяжело дыша, просто обнимая его, она тихо прошептала:
– Я тебя... ну, ты понял.
Костя сдержанно усмехнулся и нежно поцеловал её в макушку, прижимая к себе. Она была такой родной, такой своей, что он бы без колебаний доверил ей всю свою жизнь, поверил бы, если бы она сказала, что два плюс два — пять. Она была для него, и только для него, и Костя не собирался отпускать её из своих рук. В его мире, мире, где не было места ни любви, ни жалости, ни нежности, она была как лучик света — голубоглазая медсестра-блондиночка, его цацочька. Любимая цацочька. Вредная и гордая но его.
ТГК:Reginka.lebedeva