Копия||Кощей

Чем же этот вор в законе зацепил Сашку? Она и сама не могла понять. Бандит, убийца… Вор в законе. В этом она более-менее разобралась по его татуировкам, да и Андрей лишь подтвердил её догадки.

Саша быстрым шагом шла домой, ощущая пустоту внутри. Ну как так могло случиться? Как она вообще в это ввязалась? Мысли путались, не давая покоя.

Добравшись до квартиры, она сразу же направилась в душ, надеясь, что холодная вода приведёт её в себя. Ледяные капли стекали по коже, но облегчения не приносили. В голове снова и снова звучала строчка:

«Что ж ты, озорная, с вором повелась?..»

***
Несколько дней пролетели быстро, хотя мысли о Косте всё ещё всплывали в голове. Но Саша упрямо гнала их прочь, не позволяя себе задерживаться на этом слишком долго.

Очередное утро началось с привычной спешки. Опаздывая на работу, Саша ворвалась в отделение и направилась к Наташе. Та, даже не удосужившись сначала поздороваться, улыбнулась и сразу же выпалила:

— Ну как там твой бандитик?

Саша лишь тяжело вздохнула, проходя мимо, и бросила на ходу:

— Баба у него есть.

Наташа обречённо проводила её взглядом, в котором читалась лёгкая грусть. Ей совсем не хотелось, чтобы подруга ввязывалась в криминал, но любопытство всё же брало верх.

В тот день Саша не выдержала. Она зашла в палату Кощеева. Тот уже пришёл в себя и слабо улыбнулся при виде неё:

— Сашенька...

Но едва она подошла к кровати, как резким движением отвесила ему звонкую пощёчину. Улыбка тут же исчезла с его лица, а Саша, сжав зубы, прошипела:

— Чего ж ты мне сразу не сказал, что у тебя баба есть? Я с занятыми мужиками не вожусь.

Костя нахмурился, глядя на неё в недоумении:

— Какая ещё баба?

Саша тоже нахмурилась, скрестила руки на груди и, прищурившись, спросила:

— Люда. Или как ты её называешь? Людочка?

Кощей тяжело вздохнул, откинул голову на подушку и прикрыл глаза.

— Да не моя она. Общая. По кругу в "Универсаме". А ко мне особенно приелась.

Саша горько усмехнулась.

— Ой, да не пизди, родной. — В её голосе не было ни капли ласки, только сарказм. — Она мне чётко сказала: "Я девушка его, Люда". Понимаешь? Его, а не так, что её рота мужиков трахает.

Кощей прикусил губу, пристально глядя на неё, а потом неожиданно усмехнулся и сказал, нарочито спокойно:

— А что? Мы что, встречаемся? Кто я тебе — муж, брат, сват? Да никто. Ну да, на свиданку практически сходили, но, как видишь… продстрелили, не сложилось. Что сделаешь? — Он прищурился, ухмылка стала ещё шире. — А ты, я погляжу, ревнивая.

Саша сжала челюсти. Спорить или просто врезать ему ещё раз?

Победил второй вариант.

Саша, не раздумывая, с силой размахнулась и с громким шлепком отвесила Косте ещё одну пощёчину — на этот раз по другой щеке. Но он уже был начеку. Мгновенно перехватил её руку, сжал пальцы словно стальные тиски.

— Ты, цацка, не наглей, — произнёс он тихо, но в голосе звенела сталь. В глазах мелькнуло что-то тёмное, опасное, от чего на секунду по спине пробежал холодок. Он сейчас вполне мог бы убить её на месте. — Берега не путай. Даже если баба — по фанере пропишу, не посмотрю.

Саша попыталась вырваться, но хватка была железной.

— Да ты тоже не вздумай мне тут права качать, — бросила она, раздражённо дёрнув запястье. — Ты сейчас не среди таких же, как сам. Да и угрожать мне чем собрался? Крепкий мужик хрупкой девочке? Это ж, если на твоём языке говорить, не по понятиям.

Последнюю фразу она буквально выплюнула, с язвительной усмешкой.

Костя сузил глаза и, вместо ответа, ещё сильнее сжал её тонкое запястье.

— Нет такого понятия, — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Саша язвительно усмехнулась, дёрнула рукой, но Кощей ещё секунду не отпускал, будто раздумывая. Когда хватка ослабла, она отступила на шаг, посмотрела на него снизу вверх и, выходя из палаты, бросила через плечо:

— Значит, будет.

Костя молча смотрел ей вслед, напряжённо, будто изучая. В последний момент его губы скривились в кривой ухмылке, и он громко крикнул ей в спину:

— Не, ну ты врач как ни как? А про самочувствие спросить?!

Саша лишь усмехнулась, даже не оборачиваясь. Уверенным шагом шла по длинному больничному коридору, словно и не было этого разговора.

После спора Саша широко улыбалась, чувствуя внутри странную лёгкость. Настроение было на удивление прекрасным, и вдруг в голове всплыла одна из маминых фраз:

"Саш, вот смотри, я твоему отцу мозги компостирую, спорю, ругаю… но зато в свои 45 выгляжу на 30! Вот и вывод: надо есть мужу мозги, чтобы женщина оставалась красивой."

Саша тихо рассмеялась. Её мама всегда любила такие шуточки, но в них, как ни крути, была доля правды. Она действительно выглядела очень молодо, чего нельзя было сказать об отце. Он и без того был старше мамы на восемь лет, но даже в детских воспоминаниях Саша помнила: папа всегда выглядел куда старше своих лет. Уже в 40-45 он казался ей человеком в возрасте, тогда как мама, достигнув этого рубежа, будто бы осталась в том же времени, что и раньше.

Саша любила спорить — и не просто ради принципа, а с азартом, особенно если на кону были деньги. С детства она привыкла, что отец всегда был при деньгах, и у неё в голове сложилась чёткая картина идеальной семьи: мужчина — сильный, решающий все проблемы, ответственный, заботящийся о семье; женщина — красивая, молодая, нежная, но в то же время мудрая и заботливая.

Мать Саши была невероятно сильной, особенно в моральном плане. Упрямая, стойкая, но при этом женственная. Отец же был ещё сильнее. Но, несмотря на это, почти всегда уступал, улыбаясь и ласково ворча:

— Доконаешь ты меня, Лилюш…

И, как ни странно, ему это, похоже, даже нравилось.

Отец Саши был прокурором, человеком с сильными связями и деньгами, и всегда угождал своей дочери. Она была его маленькой принцессой, всегда в центре его внимания. Куда бы она пальцем не показала — он обязательно купит. А вот со старшими сыновьями он не был таким снисходительным. С самого детства он воспитывал их жестко, убеждая, что "мужик не плачет", и, видимо, это был главный урок, который он стремился вложить в своих детей.

Саша, хотя и любила свою роль принцессы, с уважением принимала этот принцип. Она редко плакала и сама не могла представить, чтобы рядом с ней был мужчина, который распускает нюни. Даже в глубине души, хоть и осуждала себя за это, она считала, что слёзы — это эмоции, переживания, страсть, которые нужно уметь контролировать. И, несмотря на всё это, на слабых мужчин она никогда не смотрела. Саша всегда привлекалась к тем, кто способен стоять на ногах, быть сильным и не показывать свою уязвимость.

У Саши была гордость, которую невозможно было отнять. В школе, когда девочки начинали расплакаться от слов учителя или плохой оценки, Саша смотрела на них с презрением. Она считала это проявлением слабости. Эмоции? Её никогда не называла их добрыми. Её взгляд на мир был холоден, и она никогда не стремилась к нежности или сочувствию.

Саша хотела власти — не просто силы, а власти, которая заставляла бы всех уважать её, чтобы её боялись, чтобы они тряслись от страха, когда она проходила мимо. Она желала быть той, чьё имя произносят с осторожностью, и именно так её воспринимали. В её мире слабость не имела места.

В Москве Саша заработала себе некий авторитет благодаря своей редкой фамилии — Бекр. Эта фамилия звучала необычно и запоминалась, особенно если её носил главный прокурор Москвы. Уже в школьные годы её уважали. Она могла не только ударить, но и организовать компанию, и не просто компанию друзей, а вполне себе мелкую ОПГ. Хотя деньги отца ей вполне хватало, она всё равно жаждала адреналина, острых эмоций и того, чтобы чувствовать контроль. Сдружившись  парнями, она начала предлагать им бизнес-идеи.

Через несколько недель школьники уже начали платить Саше дань за спокойную жизнь. Те, кто отказывался, получали «подарок» — иногда их избивали старшие, но сама Саша предпочитала не марать руки. Она лишь управляла процессом, оставаясь в тени, но её авторитет был неоспорим.

В университете Саша, можно сказать, устала от жизни. Всё стало скучным и однообразным: пары-дом, дом-пары. Её дни пролетали в этом ритме, и с каждым днём жизнь казалась всё более серой и бесцветной. Временами она просто не знала, чем заняться, и от скуки начинала общаться с одногруппницами, несмотря на то, что ей это было мало интересно. В её мире всегда было место для действия, напряжения, а эта рутина её угнетала.

ТГК:Reginka.lebedeva