11
Есения
Двадцать первый день от спора
Вдох.
Тонкий, чистый аромат черёмухи заполнил мои лёгкие. Прохладный ветер приятно обдувал лицо и трепал волосы. Весна ощущалась остро. Я чувствовала её присутствие в каждом звуке и солнечном прикосновении.
Едва заметный запах краски и сырой земли перебивал аромат цветущих деревьев. Я с интересом осмотрелась и заметила рабочих, которые приводили в порядок летнюю зону отдыха.
Шаг за шагом я продвигалась в самое сердце парка.
Сердце взволнованно забилось, когда я увидела его.
Статный парень с широким разворотом плеч стоял рядом с чёрным велосипедом. Он был одет в тёмную спортивную экипировку, которая контрастировала с ярким ковром из мать-мачехи и травы. Я мысленно позавидовала тому, как Елизар гармонично вписывался в картину окружающей среды. Случайные прохожие рассматривали его с интересом. Я прекрасно понимала их, ведь он как магнит притягивал чужое внимание.
Его глаза устремились в мою сторону.
Странный приступ радости накрыл меня и я впервые за время нашего знакомства подошла к нему с искренней улыбкой, но не получила в ответ даже вежливого: «Привет». Его лицо было как каменное изваяние. Он напомнил мне сурового воина, сошедшего с древних полотен.
Елизар обжёг меня холодным взглядом и лениво сказал:
— Опоздала.
Радость улетучилась, а на смену ей пришло ядовитое раздражение. Захотелось развернуться и уйти домой, но я сдержалась. Мысли о Яне помогли собраться и изобразить из себя прилежную ученицу готовую внимательно слушать.
Следующие два часа Елизар терпеливо объяснял мне принцип вождения и учил правильно отталкиваться и тормозить.
Моим камнем преткновения в успешном обучении стал страх.
Когда на моём пути возникали люди, я соскакивала с велосипеда прямо на ходу, норовя с него упасть, напрочь забывая про ручной тормоз. Я больно ударяла лодыжки о крутящиеся педали, но всё равно продолжала спрыгивать, когда руль начинал вилять в разные стороны, и я теряла равновесие.
Елизар вновь объяснял, почему так делать нельзя и просил прокатиться. Но стоило мне встретить очередное препятствие в виде прохожих, и я моментально терялась, словно это было сильнее меня.
В конце концов, Елизар не выдержал и сказал серьезным тоном:
— Проблема в твоей голове. Ты боишься. Отключи мозги и ты сможешь. Ты отлично держишь равновесие, но стоит появиться препятствию, как ты начинаешь вытворять чёрт знает что. Ты слишком зажата, тебе надо расслабиться.
— Конечно, я боюсь. Ты меня в прошлый раз чуть не угробил, — начала защищаться я. — Это ты виноват в том, что я зажата, вот сам теперь меня и расслабляй.
— Расслабить? — проникновенно спросил он.
По смеющимся глазам Елизара поняла, каким образом могли быть восприняты мои слова. Я почувствовала, как щеки обожгло жаром. Мне захотелось провалиться сквозь землю.
— Не надо, — пошла на попятную я. — Сама попробую.
— Попробуй, — насмешливо сказал он, так словно не верил в то, что у меня может получиться.
Я разозлилась, но понимала, что лишние споры не дадут никаких результатов, лишь ещё больше испортят и так непростые взаимоотношения. Мне нестерпимо захотелось доказать Елизару, что я смогу научиться, что я не жалкая трусливая неудачница, какой он меня наверняка уже представлял.
В какой-то момент мне удалось перестать шарахаться от каждого встречного и начать пользоваться ручным тормозом, а не спрыгивать с велосипеда на полном ходу.
К концу занятия, несмотря на сильное напряжение и усталость, я чувствовала невероятный эмоциональный подъём. Мне хотелось обнять и расцеловать Елизара, поделиться с ним ощущением безграничного счастья.
Наконец-то я могла кататься, пусть не совсем уверенно, но могла.
Я обессиленно присела на ближайшую скамейку, Елизар устроился рядом. В руках он держал тёмную пластиковую бутылку, парень прислонил её к губам и начал жадно глотать воду. Капелька скатилась по его подбородку и медленно заскользила по сильной шее, словно хрусталь, переливаясь на весеннем солнце.
Картина утоляющего жажду парня заворожила меня. Мне не хватало сил отвести взгляд от движущегося кадыка. Я почувствовала безрассудное желание прикоснуться губами к месту, где сейчас блестела живительная влага. Так сильно я хотела пить после изнурительного катания. Я потрясла головой, прогоняя наваждение. Совсем из ума выжила от адреналина и пережитого стресса.
Парень оторвался от бутылки и хитро посмотрел на меня, я нервно сглотнула и облизала пересохшие губы.
— Хочешь? — хрипловатым голосом спросил он и протянул мне бутылку.
Я с огромной радостью и благодарностью приняла её и жадно впилась в горлышко губами, чувствуя не с чем несравнимое удовольствие, я прикрыла глаза, наслаждаясь каждым глотком.
Закончив пить, я напоролась на взгляд изучающих глаз. Елизар смотрел так, словно жаждал, ненасытно, неистово, до самой капельки, вот только не воду. Меня словно прошибло током. Я потрясенно протянула парню бутылку. Наши пальцы мимолётно соприкоснулись, отчего по телу рассыпались миллиарды мурашек.
Я отвела взгляд, мне пора было возвращаться домой, готовиться к экзаменам, но я не могла себя заставить. Мне хотелось находиться в компании непредсказуемого парня, задавать ему сотни вопросов, чтобы слышать его бархатистый, обволакивающий голос.
— Можно я угощу тебя кофе? — вопрос вырвался прежде, чем я успела его обдумать и я тут же начала оправдываться, — Ничего личного, просто в знак благодарности за обучение и за то, что доставил меня тогда... до дома в целости и сохранности.
— И даже не надругался, — насмешливо добавил он.
К щекам подступил предательский румянец, я почувствовала себя крайне неловко. После непродолжительного молчания и задумчивого взгляда вдаль, Елизар всё же согласился.
Мы сдали мой велосипед, а затем заказали в «Кафе-Парк» кофе на вынос. Елизар выбрал раф-кофе с мятным сиропом, а я из любопытства попросила приготовить мне такой же. Пока я копошилась в кармане рюкзака, в поисках карточки, Елизар оплатил наш заказ.
— Зачем? — изумленно спросила я.
— Ничего личного, — улыбнулся он. — Простое извинение за недоразумение с кустами.
Внутри меня затрепетало приятное волнение. Он за меня заплатил!
Интересно, это действительно лишь извинение или может быть, я ему симпатична?
— Спасибо, — я улыбнулась ему в ответ.
Мы расположились на одной из скамеек под ароматной черёмухой. Птицы мелодично чирикали, над цветами кружили шмели. Я почувствовала себя Алисой в стране чудес, мне даже стало казаться, что из-за ближайшего куста вот-вот появится белый кролик. Но самое главное, рядом сидел до безумия волнующий меня парень.
Интересно, это можно считать за настоящее свидание?
Сердце взволнованно забилось в груди. Почему-то мне очень сильно хотелось понравиться Елизару. Янка бы сошла с ума от зависти, если бы он на самом деле стал моим парнем.
— М-м-м... А это очень вкусно и очень оригинально, освежает. Знаешь, а я считала себя странной.
— Почему?
Он заинтересованно посмотрел, а у меня перехватило дыхание.
— Потому что я обожаю шоколад с мятой, хотя девочки говорят, что он противный как лекарство, — я улыбнулась, вспомнив, как плевалась Лили. — Но ты переплюнул меня. Кофе с мятой! Надо же, никогда раньше я даже не слышала, чтобы кто-то пил кофе с мятой.
Меня до глубины души поразило, что внешне грубый и неприступный парень заказал себе раф-кофе с мятой и шоколадным пончиком. Этот поступок словно кричал: он обычный человек, такой же, как ты и неважно, что он похож на сексуального вампира.
— Одна очень крутая девушка меня на него подсадила, — парень тепло улыбнулся и о чём-то задумался.
Мне показалось, что я услышала, как моё сердце упало на асфальт и разлетелось в дребезги вместе с моими нелепыми фантазиями.
Неужели у него кто-то есть?
Ну конечно. Возможно, она из другого университета и поэтому я никогда не видела его с ней. Атмосфера перестала, казаться волшебной и вдохновляющей, на меня накатила беспросветная грусть, но я всё же взяла себя в руки и спросила:
— А ты пробовал шоколад с мятой?
— Нет.
— Ты должен попробовать. Я угощу тебя в следующий раз, — горячо пообещала я, желая поделиться с ним своим любимым лакомством, почему-то я была уверена, что он его обязательно оценит.
— Спасибо, но следующего раза не будет, сегодня был последний урок, — равнодушно произнёс Елизар.
Я смотрела на то, как в воздухе медленно кружил тополиный пух, и не могла понять, почему его слова так сильно задели меня, сминая под собой остатки моего шаткого равновесия.