Запертая в цирке

1
Майами, 29 августа, 2020
По адресу, который дал мне Шон, стоял небольшой деревянный домик, отдаленный от высоток и городской суеты. Желтый песок вокруг него блестел и переливался на солнце. Сзади стоял ещё десяток подобных домов. Но из-за множества растительности они были едва различимы. Видимо, это был небольшой тихий район для тех, кто не поклонник жизни в центре Майами. Впереди был бескрайний синий океан. И, черт возьми, это было лучшее, что я видела в своей жизни на сегодняшний день.
Я подошла и постучала в дверь. Стояла тишина, которую я не слышала, казалось, никогда. В нашем цирке всегда было громко. А здесь едва доносился лишь шум моря и шелест листьев.
Я стучала около пяти минут, но никто так и не открыл. Я огляделась. Через пару-тройку десятков метров от дома стояло небольшое здание, с надписью «дорожное кафе». Наверняка там знают всех, кто живет в этом небольшом райончике. Я сняла кроссовки и двинулась по направлению к нему. Горячий песок просто обжигал ноги, но я даже не замечала этого. Я пребывала в состоянии безбашенного восторга от всего происходящего. Мне казалось, что это самый настоящий сон. Я оказалась не в центре Майами с многочисленными небоскребами, я оказалась даже не в Орландо, куда лежал следующий маршрут бродячего цирка. Я оказалась на краю света. С одним рюкзаком. И всего за одну ночь.
В кафе было пусто. Тишину нарушал лишь звон колокольчиков у двери и легкий джаз, игравший из колонок по углам. Внутри стояло около пяти деревянных столиков со стульями, барная стойка, сзади которой были разного вида сиропы для коктейлей и куча разноцветных бутылочек. На стенах красовались флаги штата, а на двух окнах хлопковые занавески мятного цвета. Обстановка была простенькая, но очень уютная.
Из двери за барной стойкой вышла женщина, на вид лет пятидесяти. Лицо ее было красноватым, на лбу красовались мелкие морщины, а волосы прятались под шапочкой, которую надевают повара на кухне. Всю ее одежду закрывал длинный синий фартук. Наверное, она была здесь и поварихой, и барменом, и официанткой.
- Вы кого-то ищите? – спросила она, понимая по моим бегающим по интерьеру глазам и настороженному лицу, что я зашла сюда явно не позавтракать.
- Э-э... Да. Вы случайно не знаете торговца едой – Шона – в соседнем доме под литером А? – Я мялась, думая, что спрашиваю какую-то ерунду, и вообще, кухарка местного кафе не обязана знать всех жителей соседнего района.
Она посмеялась:
- Ну конечно, знаю! – Губы растянулись в улыбке. – Он мой поставщик, если говорить о работе, а еще я иногда называю его сыном. – Как бы уточнив, сказала она. - У нас очень теплые дружеские отношения. А ты его подруга? – Женщина подняла брови.
-Э-э... Можно и так сказать. Меня зовут Патрисия. Шон дал мне свой адрес, но дома его не оказалось. И я подумала, что вы знаете, где он может быть. – Я говорила уже чуть более уверенно.
Женщина по имени Дана объяснила мне, как дойти до местного рынка, где Шон работает каждый день с раннего утра. Я вышла на улицу, оставив после себя тот же звон дверных колокольчиков и немного песка от грязных ног.
Я шла, казалось, через дремучий лес, который состоял из пальм. Мне дико нравился этот райончик Майами. И почему я раньше не знала о его существовании? Мы столько лет гостили в здешних краях, но всегда давали концерты в самых центральных оживленных улочках. Рядом не было ни одного здания выше двух этажей. Почти все домики были из дерева, с резными окнами, лестницами, дверьми. Если бы я могла выбрать одно место, в котором провела бы всю оставшуюся жизнь, - оно определенно было бы здесь - около океана, среди пальм и деревянных сооружений. Райский уголок.
Вместо рынка, который я привыкла видеть в других городах, я нашла небольшой участок земли, где находились продавцы со своим товаром. Их было не больше десяти, они стояли в нескольких метрах друг от друга – каждый со своей маленькой вывеской и разложенной лавкой. Среди них я узнала Шона. Это было легко – он стоял в той же клетчатой рубашке и потертых джинсах.
- Патрисия! – Он увидел меня и помахал рукой.
Я ринулась к нему по горячему песку:
- Привет! Я безумно рада тебя видеть. – Моему восторгу сегодня не было предела.
- Прости, что я заставил тебя меня искать. Я просто не знал, что ты приедешь так скоро. – Он протянул мне красный персик и связку ключей с брелоком в виде маленького синего фургончика. – Если хочешь, можешь идти в дом.
Шон был такой высокий, что мне приходилось задирать голову, когда я с ним говорила. Его курчавые волосы цвета каштана переливались на солнце.
- Шон, я даже не знаю, как тебя благодарить. - ​Я действительно была в растерянности. Я трогала волосы, поправляла лямку рюкзака на плече, переминалась с ноги на ногу.
- Нет проблем, Пат. Мне знакома твоя история, поэтому я очень захотел помочь тебе, как когда-то помогли мне. – Его губы растянулись в улыбке. Интересно было бы узнать эту историю.
Персик, который дал мне Шон, показался мне самой прекрасной едой на земле. Я не видела еды со вчерашнего утра, когда в очередной раз запихивала в себя черничные пончики – любимую еду своей сестры. Интересно, как она там?
Снаружи дом моего нового знакомого казался больше. Зайдя внутрь, я обнаружила всего лишь небольшой коридорчик, где, наверное, не расступились бы два человека, кухню-гостиную с кожаным диванчиком, маленьким телевизором, барной стойкой и прочей утварью, а также спальню – безумно милую и уютную. Никогда бы не подумала, что это обитель мужчины. В спальне была большая круглая кровать с многочисленным количеством подушек, круглый пушистый ковер около нее, шкаф для вещей с длинными зеркалами, рабочий стол, обставленный очень лаконично всякими безделушками, а также много фотографий на стенах – они просто бросались в глаза. Я ходила и рассматривала их. Вот здесь Шон маленький, сидит совсем голый на песке около океана и перебирает камушки. А здесь он школьник – с портфелем на плечах и в строгом синем костюме. А вот он с какой-то девушкой – возможно, с сестрой. А возможно, это его девушка, и он вообще сейчас в отношениях с ней. Хотя вряд ли бы он тогда позволил первой встречной особе жить у себя.
Телефон разрядился. И я, честно говоря, не хотела его включать и видеть пропущенные от родителей. Я не знала, что им сказать, и как объяснить свой поступок. Но я знала одно – домой, в бродячий цирк, я больше не вернусь.
Я шла на кухню заварить чай и взять что-либо перекусить. Судя по содержимому холодильника Шона, фрукты были не только объектом его торговли, но и еще завтраком, обедом и ужином. Я нашла какой-то замороженный кусок курицы в морозильном отделении и решила сделать что-либо вкусное для нас обоих – эта лишь малая часть моей благодарности.
Я открыла окна, включила свой любимый джаз и принялась делать самую простую итальянскую пасту. За окном шумел океан и это звучало настолько прекрасно, что у меня по телу пробегали мурашки. Я вдруг вспомнила о Марте. Она любила тусовки, но еще больше ей нравились такие тихие места с девственной природой. Меня радовало то, что она тоже находилась в Майами сейчас. Это давало небольшой шанс на примирение.
Мы ведь так и не общались с того самого дня, как она позвонила. Полагаю, что я поступила ужасно некрасиво, не извинившись перед ней. Поэтому я, вытерев руки полотенцем, побежала за телефоном, который стоял на зарядке, чтобы написать ей хотя бы смс. Позвонить я не решалась.
«3 пропущенных от абонента Папа». «2 пропущенных от абонента Мама». Не густо. Первым делом я написала Марте: «Прости меня. Я идиотка. Я безумно скучаю», а затем быстро пробежалась глазами по своим контактам и примерно прикинула, кому еще было бы интересно, что я сбежала из дома и теперь живу на берегу океана с незнакомцем, которого встретила на обочине дороги.
Вдруг из кухни послышался звук убегающей воды из кастрюли. Я ринулась было бежать, но раздался звонок телефона. На экране высветилось «Джастин». У меня заколотилось сердце. Помешивая одной рукой спагетти, а второй держа нож для резки мяса, я ответила на звонок:
- Боже, кого я слышу? Мистер Томсон? – Я поставила разговор на громкую связь и лихорадочно вытирала сбежавшую воду вокруг кастрюли.
- Привет, Пат. Я безумно рад тебя слышать. – По его голосу я поняла, что он не лжет. - Прости, что не позвонил раньше, я пытался определиться с работой и квартирой в Портленде. Пришлось немного повозиться с документами и прочим. А вы сейчас где?
Мне было неловко. Я даже не знала, как сказать все то, что произошло. Боялась осуждения.
- Родители еще в Орлеане, наверное. Я не с ними, и это непростой шаг, на который я решилась. – Я резко выдохнула и села за барную стойку.
- Черт, Пат. Нам срочно нужно встретиться. Знаешь, я, пожалуй, могу выбраться на несколько дней из Портленда. Диктуй адрес. – Боже, у меня подкосились ноги. Джастин захотел приехать ко мне? За полторы тысячи миль? Серьёзно?
У меня просто пропал дар речи. Казалось, что это какой-то сон. Я в райском месте. Слушаю джаз и готовлю ошеломительную пасту. Ко мне скоро приедет человек, которого я люблю уже несколько лет. Удивительно, как может всё измениться менее, чем за сутки.
Шон приятно удивился, когда увидел, что я приготовила ужин:
- И где ты так научилась готовить, дорогая? - Сказал он с набитым ртом, уплетая мою пасту.
- Ха, как это ни странно, но меня жизнь научила. В моей семье все всегда были заняты цирком. Повариха делала невкусные супы и каши, поэтому часто готовить приходилось самой. Так и научилась. – Я тоже лопала спагетти с курицей. Получилось и вправду вкусно.
Мы сидели и говорили. Просто говорили о жизни, людях, городах. Мне было так хорошо и комфортно с Шоном. Я была неимоверно счастлива, что такой человек попался на моем пути.
- Мне было десять, когда погибли мои родители. – Вдруг начал говорить он. – Типичная авария. Отец не справился с управлением. Знаешь, какое первое чувство возникает, когда тебе говорят, что твои близкие погибли? – Я с ошеломленным лицом помотала головой. – Мне хотелось кричать так, чтобы меня услышали все. Чтобы забрали, пожалели, укрыли одеялом и налили горячий чай. Но никто так не сделал. У всех были свои проблемы и заботы. Меня отдали сначала моей тете, которая решила, что я буду у нее рабочей силой. Она заставляла торговать на рынке за нее, убираться в доме, прислуживать ее сыну-грубияну. После, лет в тринадцать, я попал к двоюродному дедушке. Мы были, казалось, совершенно одни на этом свете. У него – никого из родных. У меня также. Ни сестер, ни братьев, ни бабушек – никого. И, когда через два года дедушка умер от остановки сердца, я вообще решил, что, наверное, проклят. Так я попал в детский интернат. Ты подумаешь сейчас, что меня там обижали? – Я была все еще в шоке, но также помотала головой на, казалось бы, риторический вопрос. – Нет. Я просто жил там, вот и все. Как привидение. Завтрак, уроки в местной школе, обед, игры, прогулка, ужин, сон – и так изо дня в день. Я не общался с ребятами, хотя они ко мне тянулись. Я просто жил в замкнутом кругу. – Шон доел спагетти и откинулся на стуле назад. – Я через многое прошел, Пат. Но мне помогли. Мне дали дом, как ребенку, оставшемуся без попечения родителей. Мне дали работу – я был барменом в хорошем клубе в центре Майами. Но это все было не мое. Я всю жизнь прожил в осознании того, что я хочу уединения. Я не хотел прислуживать кому-то, как этого требовала моя тетя или законы интерната. Я не хотел каждый день проводить по расписанию. Я хотел жить в спокойствии, в гармонии с природой, с самим собой. Я работал барменом в ночные смены, а днем раздавал листовки и иногда брал такие подработки, как грузчик или помощник электрика. Я никогда не гнался за образованием, да и сейчас мне оно уже незачем, если честно. Я делал все, что было в моих силах. Я не ел, не спал, у меня не было ни друзей, ни поддержки. И вот, год назад я купил этот небольшой домик около океана. Я занялся тем, чем всегда хотел заниматься – работать на себя. Да, продавец – это не такая уж и престижная работа. Но, черт возьми, пока что я и мечтать не могу о лучшем, ведь лучшее – это то, во что превратилась моя жизнь спустя долгие годы испытаний. – Шон замолчал.
- Сколько тебе лет? – Мне было безумно интересно, сколько же он шел к своей цели, когда вышел из интерната.
- Мне двадцать пять лет, Пат. Я шел к этому всему долгих шесть лет. – Сказал он, как будто прочитав мои мысли.
- А кто эта девушка на твоих фото в спальне? – Не хотелось устраивать допрос, но вопросов и вправду было миллион.
Шон ухмыльнулся:​​
- Это заслуживает отдельной истории, Пат. А на сегодня, пожалуй, хватит.
Он опустил голову вниз и принялся помешивать чай, всем своим видом показывая, что не желает продолжать диалог.
Я была в шоке от рассказа Шона. Я всегда думала, что у меня тяжелая жизнь, и что я никому не нужна. Я сбежала из дома, бросив семью, даже не думая о том, что я предала их – заставила страдать и мучиться, терзать себя сомнениями, жива ли я вообще или меня убили в тот же вечер за углом магазина с апельсиновым фрешем в руках.
«Мам, привет. У меня все хорошо. Я обязательно к вам вернусь, как только придет время. Простите меня. Я в безопасности. Простите, что оставила вас. Я не смогла по-другому. Я вас люблю». На экране высветилось «Сообщение доставлено». Я вытащила свою сим-карту и выбросила ее в мусорный пакет. Завтра куплю новую.
Вечерело. Этот день был безумно сложный, и я засыпала, домывая посуду. Шон, видя это, молча постелил мне в гостиной на диване, приглушил свет и вышел из комнаты, закрыв дверь.
Лежа под теплым одеялом и слушая хорошо отчетливый шум волн, я вдруг поняла, что это мой единственный день за последние 10 лет, который не был похож на предыдущие. В нём не было бродячего цирка, запаха попкорна, привкуса сырных чипсов, кучи людей, фанфар, громкой музыки, маленького фургона, моих родителей, моей сестры. В нём не было даже моих друзей. В нём был только океан, природа, мой новый друг и я. С мыслями об этом я и не заметила, как уснула.