Часть 35
— ЛЕДИБАГ БЛИЗКО! *↑
Часть, в которой вскрываются мемы, и обнимаются под одеялом.
___
Лекарством от всего на свете Маринетт по праву считала рок.
Тебе грустно?
Идеально подобранный трек поможет тебе взбодриться!
У тебя тусовка?
Отлично, включай на полную!
Ты провел прошлую неделю в попытке примириться с тем, что твой парень еще и одноклассник-супермодель, а последние пару часов второпях добивал горы домашки, про которую забыл, агонизируя из-за вышеупомянутого супергероя/парня-супермодели?
Ага, нет ничего, что не сможет исправить хорошая доза рок-н-ролла.
Джагедд Стоун — лучший в мире помощник в учебе, и именно поэтому Мари прибавила громкости.
Весь ее вид просто кричал: «ответственная ученица». Она обложилась книгами, а на нос водрузила старые очки для чтения. Маринетт на самом деле мечтала, чтобы ее родители сейчас без предупреждения ворвались в комнату, чтобы поздравить ее с тем, какая она прилежная. Но это, черт побери, пекарям приходится вставать в пять утра, так что родители уже видели десятый сон и добросовестность их дочери осталась незамеченной.
«Я так горжусь тобой, Маринетт, — подумала она, строча задание, про которое забыла на той неделе «раздумий», и постукивая ногой под столом. — Спасибо, Маринетт! Я прикладываю все усилия!»
Она вздохнула. К концу второго часа работы уже слипались глаза.
Она скучала по своему мальчику.
Адриана не было сегодня на уроках, из-за чего Маринетт одновременно чувствовала и облегчение, и немного разочарование. Его отсутствие было своего рода снисхождением всевышнего, учитывая, что она вполне могла бы броситься к нему, зажав розу в зубах и распевая на ходу любовные серенады, в ту же самую секунду, когда он появился бы в классе... но и по той же самой причине и проклятием.
Она не могла сказать, что прошлая ночь обернулась провалом. И она не жалела о времени, которое они провели вместе, развлекаясь на базе. Просто она... не завершила свое дело.
Плагг тому свидетель.
Но она снова пошла на поводу своих чувств. Позволила чертовому кошаку отвлечь ее от первоначальной цели, и она не позволит случиться этому снова.
Маринетт была на сто процентов уверена, что следующее, что она скажет Адриану, будет: «Я люблю тебя».
И ее телефон, зазвонив, выбрал удачный для этого момент.
«Чудесно, — саркастично подумала она, вытаскивая из-под горы распечаток вибрирующее устройство, что мигало К.Н. <3 — Ну... может, и не следующее».
И нажала «принять».
— Привет?
— Я почти устроил сегодня поджог, — сказал Адриан вместо приветствия.
Маринетт выгнула бровь, слегка застигнутая врасплох темой разговора, но тем не менее она была рада слышать его голос.
Боже, она так любит его голос.
И его.
Она очень, очень его...
— И тебе привет, — съехидничала Маринетт, плечом прижимая телефон к уху и принимаясь рыскать по загроможденному столу. — У меня все хорошо, спасибо, что спросил.
— Ох... прости, — у Адриана был усталый голос. Напряжение было слышно даже за бодрым тоном. — Привет, Ледибаг, как поживает мой прекрасный блистательный ангел?
Маринетт закрыла книгу и нахмурилась. Ей не понравился его тон.
— Что там с поджогом?
— Да ничего серьезного, — отмахнулся Адриан с усталым смехом. — Просто стресс из-за работы. Не страшно. А как ты, Жучок?
— Адриан... — мягко протянула Маринетт, мысленно давая себе по шее за первичное пренебрежение. Очевидно же, что ему надо с кем-то поговорить.
— Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать. Я не хочу, чтобы ты думал, что мне не интересно, как прошел твой день.
— Нет-нет, все хорошо! Я не должен докучать тебе своими проблемами.
— Я твоя девушка и партнер. Твои проблемы — мои проблемы.
Молчание.
— Так ты не против, если я... пару минут пожалуюсь тебе в общих чертах? Я повешу трубку, если ты занята!
Маринетт тихо вздохнула, хотя ее разочарование едва ли было вызвано его поступком. Она села по-турецки в своем кресле и отъехала от стола.
— Я делала домашку, но ты для меня на первом месте, — заверила она его, пытаясь говорить непредвзято и как можно более располагающе к разговору. — Можешь жаловаться сколько душе угодно, котенок.
Что после недолгих раздумий он и сделал.
Спустя пятнадцать минут Маринетт выпытала у своего нерешительного парня всю историю. Однако это стало тяжелой битвой — словно идешь босиком сквозь снег.
Чем-то вроде недовольства по поводу занятий Адриан был более чем готов делиться. Но, например, об огорчении, которое он испытывал, чувствуя себя всего лишь марионеткой в руках компании отца, девушка узнала только после того, как немного надавила на парня.
Он рассказал о том, как прошел день, начиная от тяжелейшего подъема в шесть утра и обнаружения забитого расписания, приклеенного к двери, до возвращения домой. Он все говорил, чему Маринетт совершенно не препятствовала, не вклиниваясь в его монолог, пока не почувствовала, что он начинает приукрашивать свой рассказ, чтобы она не волновалась за него.
Но ей не нужно, чтобы он так поступал.
Когда Адриан замолкал, она мягко его подталкивала, и под ее надзором он продолжал, но было очевидно, что он пускает ей пыль в глаза. И Маринетт окончательно поняла: идея с обедами терпит крах — они едва ли помогли маленькому мальчику, но не растущему молодому человеку, который проводит много часов под палящими прожекторами, принимая неудобные позы. Но Адриан вновь отмахнулся от ее беспокойства с до боли знакомым смешком.
— Просто у меня такая жизнь, — будто бы извинился он.
Она все равно была возмущена. И к тому времени, когда Адриан заканчивал свой рассказ, вспоминая, как его отец, сославшись на более важные дела, не пришел на семейный ужин, хотя обещал, Маринетт уже раскрошила на мелкие кусочки каждую журнальную вырезку с одеждой от Габриэля, которая покоилась в ее скетчбуке.
Не верится, что она столь уважала этого человека.
В ходе их разговора она поняла, что жизнь у Адриана незавидная. Нет ничего гламурного в том, чтобы носить дизайнерскую одежду, когда каждая пуговица напоминает тебе, что твоя фигура — это все. И нет ничего даже близко к приятной дрожи в коленках, когда между съемками ты быстро скрываешься от фанатов и забираешься на заднее сидение авто в тишину. Пропуски занятий для Маринетт были чем-то веселым, но для Адриана они были всей его жизнью.
И он это ненавидел.
Подтянув коленки в своем кресле в центре комнаты с полной мусорной корзиной (дизайнов) и ощущая ком в горле, Маринетт осознала, насколько Адриан ненавидит то, чем занимается. Слушая, как он безэмоционально повествует, что тренер часами муштровал его, чтобы получить соответствующую модельную походку, она впервые поняла, что ее прозванный «золотой мальчик» абсолютно не получает удовольствия от работы, к которой его принуждают.
Он не замечал те мелочи, так как был увлечен тем, чем занимался. Он попросту не имел ни одного свободного дня.
Проще говоря, Адриан Агрест ненавидел быть моделью.
И, проще говоря, Маринетт Дюпэн-Чэн была в ярости.
— ...И ко всему прочему, моя девушка теперь не получит хорошего образования, потому что я отвлек ее от домашней работы, — закончил он с безрадостным смешком. Тон голоса все равно был слишком легким для такого тяжелого эмоционального груза (и если бы Мари знала его так же хорошо, как думает, то поняла бы, что его рассказ был лишь каплей в море).
Она выследит эмоционально подавленную задницу Адриана Агреста, а затем заобнимает до смерти.
— Не волнуйся за меня! — выдала Маринетт, а потом быстро замяла извинением. Она же была зла не на него.
Она встала с кресла и начала расхаживать по комнате.
— Что я могу сделать? — беспомощно вопросила она, борясь с желанием выплеснуть гнев на кото-подушку. Она могла только представить, сколько всего накопилось за плечами Адриана после нескольких лет и физического, и морального насилия.
— Нет, нет! Тебе ничего не надо делать! Ты меня выслушала, а это лучшее, что ты могла для меня сейчас сделать.
— Ты уверен? Я могу одеться и пойти оторвать парочку голов, если тебе от этого будет лучше.
— Это что-то на грани эротики: Ледибаг, избивающая моего отца до полусмерти... нет. Думаю, это будет злоупотребление властью.
Он был в какой-то мере прав, ведь Маринетт была более чем готова лишить Ледибаг статуса героини, лишь бы защитить своего златовласого принца. На самом деле единственный человек, которого она хотела избить больше, чем Габриэля Агреста, был только Моль собственной персоной.
Если бы только был способ выбить дерьмо из них обоих одновременно...
— Ты опять там вышагиваешь? — вздохнул Адриан на том конце.
— Конечно! — взорвалась Маринетт. Она застыла, пытаясь глубоко дышать, чтобы удержать себя от серии жестоких убийств. — Прости, просто... тебя еще что-то беспокоит? Я вся внимание.
— Только то, что тебя нет рядом, чтобы обнять меня, — она почти слышала спокойную улыбку, и только это отложило запланированную расправу. — А тебя?
— Единственное, с чем у меня проблемы, так это с домашкой, — вздохнула Маринетт, с отвращением глядя на свой захламленный стол. Последнее, чем она хотела заниматься прямо сейчас, особенно в таком заведенном состоянии. К счастью сдавать не в понедельник.
— И что? — голос Адриана звучал бодрее с каждой секундой. — Тебе помочь? Я не только красивый, но еще и умный.
— Нет, я предпочту пропустить занятие, — хихикнула она на игривое шипение в трубке. — Это заманчивое предложение, но ты не особо мне поможешь, только если не будешь сидеть рядом.
— Да, понимаю... Эй, стоять! У меня же есть моя комната!
Маринетт выгнула бровь.
— Какое совпадение — у меня тоже.
— Перефразирую: у меня есть моя комната и моя личность больше не тайна для тебя.
Секунда молчания.
— Ох, — сказала она, наконец поняв, что к чему.
— Ты... хочешь прийти? — с надеждой спросил Адриан. И робко: — Я бы лично мог тебе помочь.
— Ух, если честно, я только что закончила, — соврала Маринетт, покусывая губу. Она не могла позволить Адриану помогать ей с той же домашкой, которую он наверняка закончил пару часов назад. Возникнет слишком много вопросов, на которые она просто не сумеет ответить.
— Ох... ладно тогда, — разочарование в его голосе было настолько ощутимо, что это разбивало ей сердце.
— Но это не значит, что я не смогу прийти потусить с тобой, — закончила она, борясь с ненужным (и сейчас безумно раздражающим) смущением. — Если конечно ты не будешь...
— ДА! — Маринетт отдернула трубку от уха, одновременно и морщась, и хихикая. — Прости, да. Я буду очень рад, если ты придешь потусить.
Она почти не слышала его, отвлеченная разыгравшимся воображением: они с Адрианом смеются, играя в видеоигры, она его побеждает, он наклоняется и дарит ей призовой поцелуй. Или развалившись перед камином (у него есть камин?) они с любовью смотрят друг другу в глаза. Или засыпают в объятиях друг друга при свете свечей под мягко убаюкивающую оркестровую музыку, а звезды сияют...
— Х-хорошо, — Маринетт тряхнула головой, избавляясь от чересчур сентиментальных фантазий, и принялась выключать в комнате свет. Они собираются потусить!!! — Дай мне десять минут, я возьму еды.
— Боже, люблю тебя.
Маринетт сглотнула. Пульс резко скакнул.
— Я...
Она не могла. Не по телефону.
— Скоро увидимся.
Если Адриан и заметил, что она замялась, то не стал обращать внимания. Уточнив, знает ли она, где он живет (будто бы она могла забыть), юноша радостно сказал ей «пока». Маринетт прижала экран телефона ко лбу и сделала три глубоких вдоха.
Сегодня вечером она точно сможет. Она должна.
— Тикки! — позвала она, взбираясь по лесенке. Руки нервно дрожали от предвкушения. — Трансформация!
***
— ЛЕДИБАГ БЛИЗКО! * — орал Адриан, втаскивая в комнату пылесос и захлопывая дверь.
— Уточни, к чему, — проворчал Плагг и зашипел, когда в него прилетела тряпка для пыли.
— Плагг, если ты еще не убрал свое спальное место, то уже поздно, — Адриан боролся со шнуром от пылесоса, извергая проклятия каждый раз, когда проваливал попытку подключить его в сеть. Наконец его лихорадочным рукам удалось воткнуть вилку в розетку, и Адриан испустил вопль тревожного ликования. Пылесос взревел в его руках.
Ледибаг скоро будет здесь. Ледибаг будет здесь, в его комнате.
Да, это будет не первый раз, когда его напарница окажется у него дома, но это будет первый раз с тех пор, как они встречаются. И если им повезет (хотя, учитывая кто его девушка), им даже не придется сражаться с акумой. Только они вдвоем. Наконец-то наедине и...
— Где мой квами?!
Плагг вырулил из своей махровой постройки, и перед ним предстал вопящий Адриан, что наворачивал по комнате лихорадочные круги. Кажется, пора начинать волноваться.
— Тебе не кажется, что ты немного перегибаешь палку? — спросил квами, плывя в сторону развернувшегося хаоса.
— Мне нужны кормушки для птиц! — Адриан явно был не в себе. Держа в руках ревущую насадку пылесоса, он развернулся. Он не был даже уверен, что и как тот сосет, но точно знал, что этот прибор нужен для уборки. Что он сейчас и пытался сделать. — Мне нужно поставить на каждое окно кормушку для птиц.
— У тебя типа тридцать окон.
— Мне нужно, чтобы ты достал мне тридцать кормушек.
— Конечно, — мрачно отозвался Плагг. — Только проверю свой запас кормушек для птиц.
Адриан прищурился.
— Продолжай в том же духе, и попадешь в угол позора.
— О, ты про тот со звуконепроницаемыми стенами и теплой кроваткой? — уточнил Плагг. — Ты не посмеешь так жестоко со мной обращаться.
— Сам напросился, — предупредил Адриан, направляясь к тумбочке возле кровати, и взял в руки аквариум. — Залезай.
Закатив глаза, Плагг нырнул в груду кашемира, что лежала на столе, и красноречиво вздохнул, когда Адриан накрыл его сверху аквариумом. Адриан понимал, что Плагг не воспринимает это за наказание, но это позволяло им проводить время наедине с собой.
Итак, в какой-то степени «избавившись» от квами, Адриан полностью сосредоточился на текущем задании. Он летал по комнате, поправляя все, что криво стояло, протирая все, что выглядело пыльным, и просто сходил с ума, таща за собой грохочущий пылесос, будто пытался очистить воздух, которым дышал. Натали на секунду заглянула в комнату и тут же ушла, не сказав ни слова — Адриан ее даже не заметил.
Он работал с пылом домохозяйки, нанюхавшейся кокаина, ворча между взмахами тряпки. Он был настойчив, безжалостен и беспощаден к каждой частице грязи, что попадалась ему на пути. Он вселял страх в сердца непарных носков. Он победил каждого пылевого монстра.
И он совершенно забыл про время.
— Это что, хвостик?
Адриан вскрикнул и, поворачиваясь на голос, выронил пылесос. Тот с грохотом упал на пол, замолкая с жалким звуком, что не намекало ни на что хорошее. Ну, похоже, Адриану придется за него выложиться, но будто бы он был этим обеспокоен.
Потому что здесь стоял сам ангел во плоти. Улыбающийся, со свертком под мышкой, и покачивающий бедрами. Сама Ледибаг.
И она в его комнате.
(Его комнате!!!)
Адриан с усилием заставил свое сердце снова работать.
— Л-Ледибаг, привет! — он попытался небрежно опереться о диван, но в итоге просто неуклюже согнулся, протягивая руку девушке. — Добро пожаловать сюда!
Края ее маски приподнялись в немом вопросе, а нижняя губа задрожала от сдерживаемого смеха.
— ТО ЕСТЬ... ух... добро пожаловать в нашу... МОЮ КОМНАТУ. Добро пожаловать в мою комнату... не уходи, пожалуйста, — Адриан провел ладонью по лицу, борясь с желанием выйти в окно (на котором все еще не было кормушек!). — Прости, ты что-то сказала, когда вошла, но я не слышал из-за визгов моей внутренней восьмилетней девочки.
— Я спросила, — ухмыльнулась Ледибаг, изучая разбросанные по комнате моющие средства, — не хвостик ли это ты себе завязал.
Округлив глаза, Адриан сдернул резинку с волос так резко, что та почти порвалась, и откинул куда-то назад, выдавливая нервный смешок.
— Нет!
— Как жалко, ты выглядел так мило.
«Тогда...» — размяв плечи, Адриан прыгнул за диван и принялся искать выброшенную резинку. Ледибаг фыркнула.
— Нашел! — воскликнул он, поднимая руку с находкой. — Просто...
*ЩЕЛК*
— ...черт...
Наблюдая за тем, как разорванная резинка спадает с пальцев, Адриан внезапно очень захотел заползти в постель и начать весь день заново. Но когда он поднялся на ноги, ругаясь под нос, и увидел безудержно хихикающую Леди, прижимающую руку к груди, то не мог не подумать, что это единственная светлая полоса в этот ужасный день.
И Адриан почувствовал, что все беспокойство уходит прочь, оставляя чистое предвкушение сегодняшнего вечера.
— Такое ощущение, что здесь взорвался чулан уборщика, — поделилась наблюдениями Ледибаг, спрыгивая с подоконника и следуя через кладбище моющих средств.
— Я хотел, чтобы свидание было идеальным, но, как оказалось, я ужасен в уборке.
— Так это свидание? — пискнула его девушка, хлопая ресницами от удивления. Боже, какая она милая.
— Я...э... — Адриан смущенно хихикнул, вытирая о джинсы внезапно ставшие липкими ладони. — Я надеялся. Это же нормально?
— Да! Да, не, конечно, это круто! Но теперь мне хочется соответствующее приодеться, — пошутила Леди, робко улыбаясь и указывая на свой пятнистый костюм. Адриан растекся от облегчения в желе.
— Ты выглядишь восхитительно, — он, наконец, сократил расстояние между ними, чтобы обнять.
И в этот момент Адриан потерялся в ее запахе — теплого сахара, смешанного с чем-то цитрусовым — и посчитал, что было бы неплохо провести всю оставшуюся ночь, уткнувшись носом в волосы Леди. Но потом он почуял запах свежей выпечки, и обнюхал коробку из пекарни, словно собака-ищейка.
— Это тебе, — тепло сказала Ледибаг, передавая ему в руки вкусно пахнущую коробку. — Я уже поела.
— И какой я парень, если не буду делиться?
— Такой, которому не хватает калорий.
— Так и знал, — ахнул Адриан, выуживая эклер, и возмущенно посмотрел на Леди. — Ты решила меня раскормить?
— Ты меня поймал, — хихикнула Ледибаг, ткнув его пальчиком в бок. — Проведешь мне экскурсию или как?
Адриан решительно кивнул, отложил сладости на кофейный столик и обнял Леди за талию.
— Диван, — пробубнил он набитым тестом ртом, и Ледибаг закатила глаза.
— Ну ладно, умник...
— Телевизор, — продолжил он, ехидно ухмыляясь. Откусил еще один кусок от пирожного, а потом повел свою девушку по комнате. — Баскетбольное кольцо.
Ледибаг с вызовом посмотрела на него.
— И ты играешь?
— Ох, я всегда играю, — подмигнул он и поиграл бровями, когда Леди не упала в обморок от его шарма.
Адриан подумал, что в будущем надо будет побить свою девушку в баскетболе.
— О-кей, что еще? — она метнулась отломать кусочек эклера. Инстинкты кричали Адриану отобрать у нее выпечку, но здравый смысл убедил его позволить Леди стянуть его драгоценные пирожные.
«Так тоже неплохо», — хихикнуло либидо, крайне довольное видом Ледибаг, облизывающей свои губы от крема. Адриан отогнал эту мысль.
— Скалодром, пандус для паркура, зиплайн.
— О, да. Все что обычно стоит в комнате нормального подростка. У меня, например, три рампы для скейтбординга и водопад.
— Значит следующее свидание устроим у тебя, — ляпнул Адриан прежде, чем осознал невозможность данного предложения. Ледибаг молчала, и он поспешил исправиться.
— Эм, собрание книг на втором этаже! — вскинул он руку. — Там же Плагг хранит свои вещи.
Ледибаг заинтересованно кивнула.
— Кстати говоря о Плагге, — вежливо спросила она. — Где он?
Едва она это сказала, ее взгляд упал на...
— Почему он в аквариуме? — Ледибаг ошарашено подошла к тумбочке. Внутри стеклянного шара мирно дрых Плагг.
— Плохих котят отправляют в угол позора во имя искупления грехов, — объяснил Адриан. Ледибаг бросила на него недоверчивый взгляд через плечо.
— Ты не можешь наказать в буквальном смысле божество, Адриан, — она постучала по стеклу. — И почему он просто...
— Ледибаг! — прокричал Плагг, молнией вылетая из своей «тюрьмы». Громко мурлыча, он запутался в ее челке.
— Так ты решил выбрать легкий путь? — пробормотал Адриан.
— А он разве так обычно не делает? — спросила Ледибаг. Ее губы растянулись в широкой улыбке по мере того, как квами продолжал тереться о ее лоб. Она подхватила Плагга и, усадив его к себе на ладони, поцеловала в лобик. — Ав-в-в, я тоже по тебе скучала, котенок!
— Нет, он обычно царапает мою дверь, чтобы его выпустили в два ночи, — Адриан послал квами испепеляющий взгляд. Отчасти, потому что тот его нарочно бесил, отчасти потому что Плагг с самодовольной лыбой продолжал тереться о его Леди.
— Он будит меня каждую ночь на протяжении всех трех лет. Хотя более чем способен выйти самостоятельно!
— Если ко мне относятся, как к обычному коту, — фыркнул Плагг, — то вести себя буду соответствующе.
— У какого это кота есть свой собственный планшет и запасы сыра, что хватит на целую маленькую армию?!
— Я уже говорил, что...
Около двух минут они пререкались. Это почти переросло в кошачью драку, но в итоге по просьбе Ледибаг Плагг согласился оставить их вдвоем. Он растаял под взглядом ее голубых глаз и сказал, что он будет наверху, если понадобится ей. Адриан нашел бы смешным, насколько податливо ведет себя его квами, когда дело касается Леди, если бы сам был не так этим поражен.
«Ох, да кто бы говорил, котенок».
Черт, он пересекает все рамки дозволенного.
— Итак! — продолжил Адриан, засовывая в рот последний кусок эклера. — Давай продолжим?
— Давай, — кивнула Ледибаг.
— О-кей, мы вроде как пропустили кровать, так что... — Адриан махнул рукой в противоположном направлении. — Кровать.
— Она кажется удобной, — сострила она, погладив рукой одеяло. Адриан сглотнул — во рту моментально пересохло.
Наверно Ледибаг просто не подозревает, какой эффект производят подобные замечания на него. Или она была просто слишком хороша в намеках. Но независимо от того, дразнила она его намеренно, или нет, это было ужасно. Просто видя ее так близко к тому месту, где обычно разыгрывается большинство его фантазий, Адриан ощущал, как под воротником становится жарко, но чтобы она еще и рассуждала, насколько удобная у него кровать?
Сущая пытка.
— Да, она довольно...ай! — он чуть не разорвал себе легкие, ведь Ледибаг мягко приземлилась на край его кровати и принялась поглаживать руками одеяло, отчего пыл внутри Адриана никак не угасал.
«О, нет. Это плохо, — затрещал его ум. Адриан пытался сохранить некое подобие хладнокровия, глядя как его девушка елозит ягодицами по матрасу. — Ледибаг. Ледибаг у меня на кровати. Ледибаг улыбается, сидя у меня на кровати. Ледибаг сжимает простыни, а я придавливаю ее к...»
И если до этого зрелище было недостаточно компрометирующим, то теперь оно точно им стало. Ледибаг подпрыгнула на попе.
И Адриан почти подавился языком.
— Еще и пружинит! — хихикнула Ледибаг, двигаясь вверх-вниз, а ее хвостики приплясывали вслед за ней.
Адриан мог только кивнуть. Он знал, что если откроет рот, то скажет только нечто вроде: «Может, проверим, насколько она прочная?»
— Прости, — Ледибаг остановилась, заметив его контуженное выражение лица. — Э...я отвлеклась.
«Не извиняйся, попрыгай еще».
— Полагаю, надо встать...
«Или я могу присоединиться».
— ...не хочу портить оставшуюся часть экскурсии.
«Какая экскурсия? Она окончена. Это последняя остановка».
Адриан просто глядел, как Ледибаг, борясь с желанием снова броситься на мягкий матрас, встает. «У нас еще целая ночь впереди», — напомнил он себе, стараясь не терять надежду. В голове возникли образы, как он с Ледибаг вместе скачут на ох-каком-пружинистом матрасе.
Адриан не мог подтвердить, что они в его голове просто обнимались... или забабахали действо, соответствующее рейтингу G.
Он посмотрел, как она весело изучает аркадные игры, — и решил, что лучше не зацикливаться.
***
После того, как она драла ему задницу (а он был уверен, что она выиграла бы у него и с двумя завязанными за спиной руками) целых двадцать минут, Адриан утянул Ледибаг обратно на диван, попутно отпихивая с пути пылесос, и выложил перед ней свою богатую Blu-Ray коллекцию. К его глубочайшему удовольствию, Леди выбрала его любимый «Ходячий замок». А потом решила еще и отказаться от своего пледа и залезть к нему, со смущенной улыбкой прижимаясь к парню теплым боком.
— М-можно же? — все равно спросила она. Адриан поклялся, что его сердце почти взорвалось.
Да, оставьте его обниматься с девушкой, под которой он вчера почти кончил.
— Конечно, — выдохнул он, закутывая их в пушистый кокон.
Довольно вздохнув, Ледибаг прижалась к его боку, поджимая ноги и обвивая свою руку с его. Запустив фильм и кинув пульт на столик, Адриан посильнее вжался в их маленьком теплом убежище, неспособный убрать с лица глупую улыбку, появившуюся в тот момент, когда он сжал под одеялом девичью ладонь.
Сцена прямиком из его самых глупых романтических фантазий. Пирожные, фильм от студии Гибли и обнимашки с Ледибаг? Адриан был в раю. Две минуты спустя он уже планировал завлечь ее в гости завтра, а еще было бы классно и послезавтра.
Все было так хорошо — даже идеально. Но Адриану было правда тяжело сосредоточиться на (правда, знакомом) сюжете, когда его девушка так уютно расположилась рядом.
Из-за этого и еще из-за того, что Ледибаг была неспособна провести более двух минут просмотра без комментария.
— Стой, Хаул — злодей или?..
— Мне нравится думать, что он нейтральный персонаж.
— Почему у них война?
— Ну, они...
— И как это Софи только иногда старая?
— Она...
— Кальцифер владеет замком? И если да, то будет ли-м-м-мфф!
Адриан поклялся, что больше никогда не заткнет свою Леди поцелуем.
К счастью, это не распространялось на кексы.
Он обнаружил, что когда рот Ледибаг занят, то ее комментарии сводятся к минимуму, и Адриан не мог придумать более достойной жертвы за свои сладости. А Леди смеялась над вспышками Хаула, ахала на каждый поворот сюжета, и даже пускала слезу на душещипательных сценах. К тому времени, когда они добрались до финала фильма, каждая мышца в теле Адриана была расслаблена.
Напряжение из-за работы, его отца... все это сейчас казалось несущественным. Адриан решил, что с удовольствием проживет хоть миллион плохих дней, если все они будут заканчиваться вот так. С его девушкой рядом с ним, блаженно полным желудком и мягко освещенной комнатой, которая перестала ощущаться тюрьмой.
И даже внезапно начавшийся ливень, который обычно вгонял его в депрессию, не сумел сегодня погасить его дух. Адриан упустил тот момент, когда он начался, и заметил только тогда, когда Ледибаг что-то пробормотала о том, что ей нравится дождь. Она, просто волшебно улыбаясь, смотрела на него, и в ее глазах плескалась такая нежность, что он даже не сумел сообразить, когда она прильнула к нему вновь.
Он чувствовал исходящее от Ледибаг тепло внутри кокона их одеяла. Он чувствовал успокоение, ощущая своей грудной клеткой вздымающуюся девичью грудь. Его комната стала намного уютнее, как только рядом появился человек, скрашивающий одиночество.
(И этот самый человек сейчас практически лежал на нем, но забудем об этом.)
Дождь продолжал идти, гремел гром, а они держались за руки и кушали пирожные. Его день начался сущим адом, но закончился путешествием прямиком в рай. Адриан был счастлив, дышал свободно. И чувствуя легкость, положил голову Ледибаг на плечо.
Ну... он попытался положить голову Ледибаг на плечо.
— Ты слишком высокий для этого, — проворчала она, но совсем беззлобно, пока Адриан продолжал моститься куда-то ей в изгиб шеи. Разница в росте нисколько не уменьшалась, когда они сидели, отчего выполнить данное действие казалось настоящим подвигом. Но Адриан не привык сдаваться.
— Может и так, — признал он, сгибаясь так сильно, как возможно, чтобы при этом не оказаться полностью под одеялом. — Или это ты слишком маленькая.
В итоге именно Ледибаг решила их проблему, вероятно потому что устала наблюдать за его ерзанием. Не отрывая взгляда от телевизора, она скользнула ему на колени, и Адриан привлек свою девушку спиной к своей груди и благодарно потерся о нее носом.
Он правда пытался сосредоточиться на фильме. Но смотреть, как человекоподобная птица летает вокруг живого пугала, было не так интересно, как уделить внимание коже шеи, что так приглашающее оказалась у самого его носа. И не так много прошло времени, как его пресловутое кошачье внимание переключилось именно на нее.
Адриан прижался вплотную к местечку на шее Ледибаг, где заканчивалась линия роста волос, и крылья его носа затрепетали, встречаясь с темными прядями. Он снова оказался под властью исходящего от нее аромата, запаха его Леди, хотя на этот раз голод не мог отвлечь его от аромата.
(Ну, по крайней мере тот голод, что касается еды.)
Первые поцелуи были неспешными короткими прикосновениями, которые осыпали тонкую шею, пока Ледибаг досматривала фильм. Если бы у Адриана была сейчас более холодная голова, он бы сумел понять, какой подтекст несут в себе его действия (пригласить девушку потусоваться, расположиться на диване, и начать к ней подкатывать, как только фильм начал подходить к концу), но он просто не смог найти убедительной причины, почему он должен оторваться от нее.
Ледибаг же не возражала.
Поцелуи переросли в короткие прикосновения языка, будто он хотел слизать ту сладость, что учуял от кожи. Он прижался к ней настойчиво и горячо. Нет, оказалось, что Ледибаг не покрыта глазурью, но Адриан пришел к выводу, что тонкий вкус пота, и кожи, и девушки, что он ощутил, куда более яркий. Он ощутил, как она сглотнула, увидел, как по шее там, где он касался, побежали мурашки, да и все едва заметные реакции ее тела будто давали ему разрешение продолжать.
И снова...
— Все хорошо? — прошептал Адриан в чувствительную зону под линией подбородка. Ему нужно было услышать разрешение от Леди несмотря на то, что все остальные сигналы намекали, что все просто отлично. Назовите его странным, но он не хотел повторения, произошедшего под щитом.
— Прекрасно, — ответила она. Ее голос посылал вибрации по коже под его губами. После короткой паузы (подразумевающей колебания), Ледибаг подвинулась, и одеяло между ними спуталось еще сильнее, потому что девушка повернулась к нему лицом.
Довольный новой позицией, Адриан очень медленно, почти лениво, прошелся губами по нежной щеке, а затем рискнул прикоснуться к ее ушку. Он обвел языком пятнистую сережку, будто бы отдавая дань Камню Чудес, что свел их вместе, и Леди поежилась.
— Не сломай их, — предупредила она, хотя ничего предупреждающего в тоне голоса не слышалось. Он упал на октаву ниже.
— Не посмею, — ответил Адриан таким же низким голосом.
Их губы встретились, и никто больше не хотел говорить.
Они словно оказались в пузыре: приглушенный звук бури за окном, пробивающийся сквозь стены, да их прерывистые вдохи и мелодичный перезвон из стартового меню DVD. Мягкое синее свечение от экрана, отражающееся на молодых людях, делало обстановку как-то интимнее. Вкус крема и сахара пронизывал рты с каждым движением губ. Все казалось правильным и что «так должно быть всегда», но прежде всего безошибочно ощущалось время.
Время изучить каждую родинку и веснушку, которые он считал на Леди тысячу раз. Но теперь по-новому видел, находясь в уютных объятиях. Время для того, чтобы ее ноготки прошлись сквозь каждый волосок на его голове, пока он окончательно не растает на этом диване. Время для рваных вздохов, что тянутся почти до неподвижности, пока их губы снова не воссоединятся в поцелуе.
У них было время.
Потому что они не в каком-то переулке. И не ограничены таймером Камней или страхом быть пойманными. Только он и она. Наедине, и (впервые в жизни) у них есть все время в мире.
Они могли позволить себе медлить... или было что-то такое невероятное в этом, кажущееся удивительно легким.
Слишком легким.
Слишком легко пересечь границы, когда они буквально на носочках ходят вдоль запретной линии. Его губы, оставляющие яркие метки вдоль ее шеи были просто ошеломительными. Ее рука, что крадется вдоль внутренней линии его бедра, там, где никогда бы не оказалась, была немыслимой. Милые комплименты («Ты такая нежная» «Ты такая красивая») перерастали в нечто вроде «Я хочу тебя», «Я нуждаюсь в тебе» всего за несколько минут, и все вокруг завертелось с невероятной скоростью.
Его губы, ее руки (или это были ее губы и его руки?) сжимали, дразнили, ласкали, опьяненные ощущением легкости. Все было объято ощущением сладостного онемения и щекотки, и...
И когда ее пальцы сжали низ очень даже снимаемой футболки Адриана, чтобы, ну... снять ее, Маринетт поняла, что пора бежать.
Она медленно, будто пытаясь очнуться от глубокого сна, отодвинулась, и губы Адриана со смачным звуком отлепились от ее кожи. Ледибаг отпустила спинку дивана и, вцепившись в сидения, инициировала полноценное отступление.
— Мне нужно... — она пыталась выдавить подходящее оправдание, хотя в голове не было ничего, кроме еще двадцати определений удовольствия, а язык с трудом ворочался во рту. — Сходить пописать.
И в эту секунду Маринетт пришла в себя и широко распахнула глаза, словно кто-то дал ей нюхнуть нашатыря.
«Сходить пописать? Пописать?!!!»
Сейчас бы просто сдохнуть.
— Эм... ладно, — Адриан был в легком шоке. Он выглядел так, будто только что вышел из комы, глаза его были помутнены, а волосы растрепаны от ласк. — Ванная...
— Я помню! — пискнула Маринетт и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, обошла диван. У нее что, всегда так срывается на писк голос? У Маринетт просто больше не было сил дальше об этом думать, так что она ускорилась по направлению ванной комнаты.
Зайдя туда, Маринетт силой захлопнула дверь. Она опустилась на прохладный плиточный пол, который будто шипел от ее разгоряченного тела. Свет казался слишком ярким и резким после приглушенно освещенной комнаты. От этого было неприятно глазам, а еще в груди тяжело, и...
План!
У нее был план!
Не только план, а еще и ужасно самодовольная квами, которая предложила удвоить ставки. Маринетт и так должна ей две (две!) коробки печенья за сегодняшнее свидание, и будь она проклята, если ее гормоны или ухаживания Адриана снова встанут у нее на пути.
Она собиралась признаться в любви Адриану Агресту. И она сделает это сегодня.
Через семь-восемь минут (по прикидкам Маринетт), она сумела собраться с духом и покинуть помещение. Холодная вода из-под крана помогла... но мысль, что Адриан кучу раз наверняка находился в этой комнате абсолютно нагим, все портила. Процесс вытирания лица полотенцем, что лежало там, тоже помог... но вышитое в уголке «А.А.» и запах мыла, что она учуяла от хлопковой ткани, точно все портили.
Оглядев себя в зеркале, она начала сочинять (что-нибудь подобающее героине), что скажет парню, когда выйдет...
...и заметила следы засосов, которые определенно не помогали успокоиться!
Он ее отметил! Он никогда так не делал!
(Маринетт обнаружила, что мысль быть отмеченной нравится ей гораздо больше, чем она могла признать.)
Но в итоге одного лишь страха, что Адриан будет ее расспрашивать о том, что с ней стряслось, оказалось достаточно, чтобы Маринетт вышла из ванной. И дрожи в коленках можно было противопоставить только стыд, если Адриан решит, что у нее запор или типа того.
И с этой мыслью она выскользнула оттуда и вернулась обратно в комнату.
После яркого освещения в ванной, Маринетт несколько секунд щурилась, не в состоянии сориентироваться в полумраке, но ее глаза (привыкшие к еженедельным полуночным патрулям) быстро пришли в норму. Она сделала несколько тихих шагов в направлении высокой фигуры (естественно принадлежавшей Адриану), что убирала неиспользованное девушкой одеяло в шкаф. Фигура выпрямилась и подтянула за резинку штаны...
Стоп, когда это он переоделся в пижамные штаны? И что это...
— Ты носишь пижаму Ледибаг?
Адриан вздрогнул, повернулся к ней и, шипя, выставил несуществующие когти. Он все еще вел себя, как Кот Нуар... несмотря на контрастирующий выбор одежды.
— Боже, я забыл, какая ты тихая, — охнул он, прижимая одну руку к груди и пытаясь выровнять дыхание.
— Я не хотела тебя напугать, — хихикнула Маринетт, разглядывая его пижаму в черный горошек. У нее сердце не выдерживало этой несправедливой милоты.
Адриан стоял в обтягивающей черной футболке — и она точно знала, что она детского размера, потому что пыталась достать такую же Алье на день рождения. Спереди на футболке было напечатано розовым ее имя, а его окружал рой божьих коровок, похожий на тот, что вылетает из йо-йо для исправления погромов. Очень милый дизайн, несмотря на то, что рисунок слегка растянулся по широкой грудной клетке, а сама футболка задиралась на несколько сантиметров.
В противовес штаны (красные в черный горошек, естественно) точно рассчитывались на взрослого. Маринетт это знала, потому что видела, как ее мама взяла себе точно такие же в женском отделе какого-то популярного магазина месяца три назад. Они подходили лучше — не идеально, но намного лучше. Разве что места между ног было не так много, да и сами штаны были немного коротковаты.
Не хватало только домашних тапочек Ледибаг.
И если Адриану было сейчас хоть немного стыдно, он этого не показывал. Он даже принялся перед ней паясничать.
— Смотри, как мы подходим друг другу! — сказал он, и покрутился вокруг собственной оси. Продолжая крутиться, он поднял руки: футболка задралась еще выше, а ткань штанов на бедрах трепетала от движений, ведь не хватало объема женских бедер, для которых был предназначен покрой. Но, несмотря на все это, парню все равно удалось заставить этот жалкий наряд выглядеть как самую раскупаемую новинку сезона.
«Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!» — мысленно кричала Маринетт.
— Выглядишь как придурок, — вместо этого произносил ее рот.
Так, уже неплохо.
— Я же сказал, что мы подходим друг другу, — съехидничал Адриан, подмигнув, отчего у Маринетт внезапно ускорился пульс. Она склонила голову, чтобы он не заметил расползшийся по ее лицу румянец.
Это же Кот Нуар! Напарник, который когда-то зимой лизнул фонарный столб, потому что он «слишком горяч для законов термодинамики». Парень, который имеет привычку бегать на четвереньках, потому что так больше похож на представителя семейства кошачьих. И глупый подросток, надевающий на себя детскую одежду, чтобы выглядеть, как его девушка!
И она все еще беспомощна...
Она очарована! Очарована!
...рядом с ним.
Она точно снимет с этого кошака кожу. Сразу, как скажет...
— Просто из любопытства, сколько времени?
Нет, не это. «Черт возьми, Маринетт, соберись уже!»
— Сейчас... — Адриан достал телефон из кармана пижамных штанов и развернул к ней дисплей. — Уже десятый час, тебе пора?
— Нет-нет, — пробормотала Маринетт, проводя пальцами по краю мобильного.
Улыбнувшись экрану, на котором стояло фото с четырьмя очень знакомыми ей людьми, на счастливых лицах которых играли фиолетовые отблески с того концерта. Она почувствовала укол (наверное, тоски) от воспоминаний, которые могла назвать наисчастливейшими.
— Расскажешь про них? Про твоих друзей, я об этом.
Она знала, что тянет с признанием, но любопытство было сильнее. Кроме того Адриан выглядел так, будто она только что предложила ему руку и сердце, вот так же дрожа от нетерпения. Ну как она может остановить его сейчас?
— Хорошо. Вот это Нино, — взволнованно начал он, наклоняя к ней дисплей телефона, чтобы она могла хорошо разглядеть фото, которое видела уже сотни раз.
— Он был акуманизированным и называл себя Бабблером, ты наверное помнишь тот мой день рождения.
— Да, вечеринка была не очень, — попыталась пошутить Мари.
«Шутки — это хорошо и безопасно. Шутки — это вам не признания в любви, и заканчиваются без потерь».
— Пока ты не появилась, — Адриан чмокнул ее в макушку. — Короче, Нино — мой лучший бро. Он иногда дерганный, но зато мирится с моим неумением общаться с людьми, так что, думаю, мы квиты. Я даже бы сказал, что мы на сорок процентов не по-детски любим друг друга.
Маринетт еле удержалась от смешка. «Мы оба знаем, что процент приближается к семидесяти», — подумала она, вспоминая, насколько крепка (и может немного граничит с голубой) их дружба.
Она отметила, что не прочь отдать вспомогательную роль Нино. Хотя, их практически братские узы пугали, если честно.
— И я уверен, что ты знаешь девушку, которая делает фото, — продолжил Адриан. — Леди Вай-Фай, ака автор Ледиблога, ака Алья Сезер. Она мой друг столько же, сколько и Нино.
— Похоже, они очень подходят друг другу.
— О, ну да. Правда я не уверен, что они встречаются. Нино отмалчивается. — Адриан покачал головой, разделяя замешательство ее по поводу статуса их друзей. — А, ну, мы с Маринетт иногда об этом спорим.
«Вот и настал мой черед».
— Маринетт? — невинным голоском поинтересовалась она, пытаясь не выглядеть так, будто сейчас выпрыгнет из кожи.
— Да, помнишь девушку, что помогала нам с Иллюстратором? Мы в одном классе.
— Не говорил.
— Тогда говорю! Она мой третий лучший друг... на самом деле. Я могу ее даже назвать своим первым лучшим другом. Она — первый человек, в котором я увидел друга, — он задумчиво пожал плечами. — Но я думаю, что только недавно стал ей нравиться.
— Что?! — почти закричала Маринетт, отчего Адриан подпрыгнул. Она прочистила горло, и сделала естественное лицо, выражающее любопытство. — То есть... почему ты так считаешь?
— Мы познакомились не в самой лучшей ситуации, — Адриан поморщился, без сомнений вспоминая тот случай с жвачкой. — Это было небольшое недопонимание из-за того, что я был абсолютный профан в общении с людьми, ведь до этого учился дома, и мне понадобилось время, чтобы наверстать упущенное.
Маринетт могла только сглотнуть.
Он думал, что не нравился ей? Да как вообще так получилось, что он не понял, что она втюрилась в него по самое мама-не-горюй?! Маринетт казалось, что ее влюбленность очевидна так же, как нос на ее лице, но, видимо, она недооценила неспособность Адриана оценивать обстановку.
И внезапно все его поведение за последние три года стало головокружительно понятным.
Адриан был милым парнем, джентльменом, старающимся всегда смягчить конфликтные ситуации, и поэтому она считала, что он в курсе о ее чувствах и просто не хотел разбить ей сердце. Что было лучшим выходом. Вот как она объясняла его отношение к ней.
Сейчас Маринетт не могла решить, какое рассуждение было лучше, а какое хуже.
— Но сейчас у нас все хорошо! — сказал Адриан, пробиваясь в ее внутренние размышления. — По крайней мере, я на это надеюсь.
«Так и есть! Все отлично! У нас все отлично!»
— Маринетт... ну... — он замолчал. Его невероятно искренняя улыбка сбивала с ритма сердце Мари, и она решила в скором времени обязательно наведаться к врачу. Ведь пугающее трепетание под ребрами не сулит ничего хорошего? — Ее все обожают, серьезно. Да и, по правде, она одна из самых популярных девушек в школе.
А вот это для нее новость.
— Го-говоришь так, будто она идеальная, — сказала Маринетт, проклиная внезапно вернувшееся заикание, которое отлично иллюстрировало, насколько она далека от идеала.
— Хм... не думаю, что кто-то может быть абсолютно идеальным.
Маринетт ожидала неизбежное «Кроме тебя, моя Леди!», но к ее удивлению, он этого не сказал.
Она обнаружила, что не против этого.
— Как и у всех, у Маринетт есть свои недостатки. Она имеет привычку брать на себя слишком много и начинать путаться в словах, — Адриан тепло усмехнулся. — Помню, как-то раз, она баллотировалась в президенты класса на перевыборах, одновременно с этим пекла кексы на благотворительность и шила свадебное платье для соседки. Она зашла в класс, посмотрела мне в глаза и сказала: «Привет, утречко, как прошел ты?». Боже, я бы упал со стула от смеха, если бы она не выглядела такой смущенной!
Маринетт хотела вставить слово или хотя бы вопль, или кучу непонятных звуков, но Адриан был в ударе, поэтому она не могла его остановить.
— Еще когда она раздражена, то морщит нос. Я давно понял, что когда она так делает, надо убираться с ее пути.
— Это наверное с-странно выглядит, да?
— Не, на самом деле довольно очаровательно, — так, она дышит? Кажется, нет. — Страшно и очаровательно. О! Я говорил, что еще она любит моду?
— Н-не говорил.
— Да, половину своей одежды она сшила сама... Она безумно талантливая!
— Вот сейчас я должна ревновать? — вяло поддела его Маринетт, изо всех сил пытаясь игриво покачать пальцем, несмотря на безудержный восторг, что она сейчас испытывала.
Да у Адриана звезды в глазах. Почему?!
— Ты должна очень сильно ревновать, и не только потому, что ты шикарна, когда исходишься от ревности, — он пошевелил бровями, давая понять, что просто шутит. — Видишь ли, Маринетт бескорыстная...
Она?
— ...добрая...
Он точно говорит о ней? О Маринетт Дюпэн-Чэн?
— ...милая...
Пошел к черту доктор, ей уже нужно в реанимацию.
— ...а еще она живет в пекарне, — восторженно завершил речь Адриан, вздыхая так, будто после этого им необходимо было мгновенно пожать друг другу руки, как после совершения удачной сделки. Зная его, она подумала, что он и намеревался это сделать.
Маринетт проделала хорошую работу, чтобы не растечься в лужицу.
— Ох, — (едва) выдавила она сквозь писк. — Круто.
Не круто. Ничего из этого не круто. Ей надо остыть...
Адриан так заботился о ней.
О Маринетт.
Он замечал столько мелочей касаемо ее. Он назвал ее бескорыстной, доброй и красивой. Каждое определение приносило огромное ликование внутри, и Маринетт была готова петь... правда ее язык прилип к небу.
«Это к лучшему. Я особо ни в чем не преуспела».
— Она классная, — промурчал Адриан, улыбаясь телефону и включая экран, который уже успел померкнуть. Маринетт, чувствуя головокружение, смотрела, как ее лицо на фото снова приобретает краски, и почувствовала прилив ностальгии.
Прошло меньше двух месяцев, когда она сидела у него на плечах, покрывалась мурашками от поцелуев Кота и рук Адриана, погружалась в звучание музыки, и теперь она чувствовала, что с тех пор все изменилось.
Так и есть.
— Думаю, вы отлично бы поладили, если б встретились, — вздохнул Адриан. Его слова перемешались с далекими раскатами грома. Он выглядел задумчиво. Тоскливо.
— Я понимаю, насколько для тебя важна тайна личности, и я говорил серьезно о том, что буду ждать сколько потребуется, но я просто... хочу показать тебя, понимаешь? Мои друзья полюбят тебя так же сильно, как и я. Я уверен.
«...люблю тебя...»
«Ну же, — приказало сознание. — Сейчас».
— Алья прожужжит тебе все уши о том, какой потрясающей она считает Ледибаг, и обязательно захочет узнать о тебе все-все-все. Она наверняка посадит тебя и не отпустит, пока не услышит всю подноготную. Она в этом хороша, — прыснул Адриан, начиная ходить по комнате. — Я точно знаю, что вы с Нино сразу подружитесь. Уже вижу, как вы что-то вместе замышляете насчет меня. И Маринетт...
— Да? — она хотела ответить, хотела сбросить маску и утопать в его объятиях. Хотела сказать, что любит его, поблагодарить его, попросить прощения за все-все-все, что она когда-либо сделала неправильно. Она хотела, чтобы он смог увидеть ее всю или хотя бы что-то, потому что одному богу известно, насколько он этого заслуживает. И даже больше этого.
Она должна заставить свои связки работать.
Язык наконец отлип от неба и подобрался к трем словам, что так ждали своего момента. Девушка нервно сжала кулаки.
— Маринетт сделает твою жизнь в тысячу раз светлее, — выдохнул Адриан. Маринетт — нет. — В ту секунду, когда она увидит тебя, то сразу же озарит своей улыбкой, и у тебя сразу же появится новый друг. Вас двоих будет не остановить.
Он вдохновенно тряхнул головой, а Маринетт нервно повела своей. Нормально, что ей хочется плакать?
— Маринетт и Ледибаг, — восхищался Адриан, — мои самые любимые девушки в...
— Я тоже тебя люблю!
С ослепительным чувством искренности — и облегчения — признание сорвалось с губ Маринетт...
...и ровно в ту же секунду ослепительная вспышка озарила комнату.
___
От Автора: Можете готовить гроб...