5 часть
Энни не могла избавиться от ощущения, что что-то определённо, было не так. Марк уже второй день не притрагивался к ней, и она была не настолько наивна, чтобы полагать, что близнец осознал, что поступал с ней неправильно, и решил остановиться. Гораздо больше эта передышка напоминала ей затишье перед бурей, которая могла начаться в любой момент и обернуться настоящей катастрофой. Возможно, ей стоило бы весело провести время с друзьями, раз уж брат пока к ней не пристаёт, но что-то удерживало её в доме, какое-то тягостное чувство, появляющееся всякий раз, стоило ей начать набирать номер одной из подруг.
От размышлений девушку оторвал кроткий стук. Она встрепенулась, вскочила с кровати, зачем-то поправив на себе кофточку и разгладив пару складок на шортах. Дверь была не заперта, постучав, Марк обычно сразу же зашёл бы, но в этот раз он ждал разрешения.
— Входи, — негромко сказала брюнетка, и дверь с громким, натужным скрипом открылась. Представший перед ней парень казался взволнованным, он был немного бледнее, чем обычно, а во взгляде была непривычная Энни робость.
— Сестрёнка... — парень замялся, и тут уже девушка всерьёз начала беспокоиться. Такое неестественное поведение попросту не могло быть беспричинным, так в чём же дело? — Можешь спуститься минут через десять? Я приготовил ужин.
— Хорошо, — забавно, как быстро мы привыкаем к хорошему. Ещё недавно Энни нос воротила от еды, которую готовил брат, а теперь вот, могла даже добавки попросить.
— И ещё кое-что: не могла бы ты нарядиться во что-нибудь, на свой выбор. Знаешь, как если бы ты шла на свидание с тем... кого любишь, — заметив, с каким неописуемым удивлением брюнетка на него уставилась, парень добавил: — С меня ещё одна фотография, если сделаешь всё, о чём я тебя попрошу. Договорились?
— Да, — близнец так её встревожил, что девушка даже спорить с ним не стала. Ещё несколько секунд Марк странно смотрел Энни в глаза, а когда он уже собрался уходить, она его окликнула:
— Марк... — после недавнего наказания, у неё моментально выработалась привычка звать брюнета по имени, и лишь иногда проскальзывало желание наградить его каким-нибудь обидным словцом. Впрочем, сейчас уж точно не тот случай. — Всё в порядке?
— Даже лучше. Всё просто прекрасно, — он улыбнулся, совсем не злорадно, а по-доброму, как в детстве, и осторожно прикрыл за собой дверь. Энни ещё какое-то время смотрела вслед парню, затем, подошла к шкафу и начала подбирать подходящую одежду.
«Что это с ним? Ведёт себя странно, да ещё и такую просьбу дал! Нет, ну как можно просить девушку нарядиться для „свидания", и при этом дать ей всего десять минут?!», — вскоре, на полу образовалась целая горка из вещей, на каждую из которых брюнетка про себя говорила „нет". Всё казалось каким-то не тем, возможно, потому что она никогда не ходила на настоящие свидания. Свой выбор девушка остановила на маленьком чёрном вечернем платье, доходившем ей до колен. В это же платье она наряжалась, когда к отцу в гости пришли его коллеги по работе, и, в тот раз, её осыпали различными комплиментами.
Энни спустилась на первый этаж и заметила, что свет почти везде приглушен, из-за чего в доме царил полумрак. Марк встретил её у подножья лестницы. Он тоже приоделся, надел чёрную рубашку и брюки. Ему, как и брюнетке, очень шёл этот цвет, и у Энни даже промелькнула мысль, что, предложи он любой из её подруг пойти на свидание в таком виде, даже если они совсем не знакомы, близнец бы добился положительного ответа. Брат же, удивлённо взглянув на неё, ухмыльнулся. Его, похоже, обрадовало, что они оба выбрали одинаковый цвет.
— Выглядишь сногсшибательно, — было так странно слышать не пошлые комплименты от близнеца. Почему-то, у Энни пересохло в горле.
— Спасибо... — „Блин, да что происходит?!".
— Пойдём. Еда стынет, — юноша, как оказалось, ещё и накрыл стол не так, как обычно. Достал откуда-то белоснежную скатерть, пару свеч, бокалы. У подготовленного для Энни места стояла тарелка с блинчиками, политыми горячим шоколадом, от вида которых глаза брюнетки непроизвольно восхищённо заблестели. А ещё, на столе стояла бутылка вина. Красное, из отцовской коллекции.
— Папа будет в бешенстве, если узнает, что мы это пили, — сказала девушка, присаживаясь и указывая взглядом на бутылку. Марк сделал то же самое и беззаботно пожал плечами.
— Если спросит, я её выпил в одиночку. Всё равно, когда родители приедут, бутылка вина будет наименьшей из моих проблем, не так ли? — брюнет намекнул на то, что Энни собирается рассказать обо всём, что случилось, как только он удалит последнюю фотографию.
— Не надо на меня всё сваливать. Ты один виноват в ситуации, в которой оказался, — холодно ответила девушка.
— Вне всяких сомнений. Я этого и не отрицаю, — Марк откупорил бутылку, налил себе полный бокал и начал подливать Энни.
— Не думаю, что я... — брюнетка подозрительно покосилась на льющуюся красную струйку.
— Не бойся. Если бы я хотел тебя напоить, принёс бы виски, — видя её сомнения, сестре он налил лишь половину.
„А, какого чёрта...", — брюнетку махнула на всё рукой и залпом осушила бокал. После всего, что было, ей самой хотелось выпить. Сладковатый вкус, куда менее противный, чем у большинства алкогольных напитков, даже приятный, остался у неё на губах. Марк же пил неторопливо, желая распробовать, как следует, весь букет. Он обратил внимание, что девушка до сих пор не притронулась к еде, и усмехнулся:
— Помнишь, что я тебе говорил? Если не будешь есть, ты умрёшь, — Энни сама вдруг не смогла сдержать ухмылку, и принялась за блины, не желая, чтобы угощение пропало даром. Закончив, она элегантно вытерла губы салфеткой.
— Итак, к чему всё это? Свечи, вино, романтическая атмосфера? — брат молчал, по-настоящему долго, подбирая слова, и, наконец, изрёк:
— Этот раз будет отличаться от прочих. Я хотел, чтобы сегодняшний день был для нас особенным, — внезапное, шокирующее осознание накрыло брюнетку огромной волной, каким-то чудом не раздавив девушку своей многотонной толщей. Сегодня Марк собирается окончательно переступить черту, по краю которой они ходили последние несколько дней. Сегодня он собирается лишить её девственности.
— Я... Ясно... — голос Энни дрогнул. Она не знала, что сказать, какими словами умолять брата не осуществлять задуманного. Ноги стали ватными, ладони вспотели, а к горлу подступил твёрдый ком. Марк обратил внимание на её реакцию, но никак не отреагировал на неё.
— Я хочу тебе кое-что показать, — парень резко встал и быстрым шагом ушёл в соседнюю комнату, оставив девушку наедине со своими мыслями, а та могла думать лишь об одном: „Выход же здесь, совсем рядом! Беги, дура, беги!". Но, она не сдвинулась с места. Если она это сделает, все былые усилия, всё пережитое унижение, всё это окажется бессмысленным, и оставшиеся фотографии разлетятся по миру. Она просто не сможет жить с таким позором.
Марк вернулся, держа в руках альбом с фотографиями в твёрдой обложке. Не говоря ни слова, он раскрыл его, примерно на середине, и положил на стол перед девушкой. На фотографиях были близнецы, в далёком, невинном детстве. Улыбчивые, счастливые, порой они могли даже держаться за руки или обниматься. На одной из фотографий Энни в шутку чмокает раскрасневшегося Марка в щёчку.
— Странно, да? — с грустью сказал близнец. Воспоминания о подобных моментах в памяти Энни едва сохранились, словно кто-то тёр их ластиком до тех пор, пока от двух похожих, как две капли воды, сияющих улыбками лиц не остались одни лишь контуры. Сейчас же, освежив эти воспоминания, брюнетка готова была разрыдаться. — Мы всегда были вместе... Играли, гуляли, улыбались и плакали, даже купались вместе. Мы делили на двоих одну жизнь, делились друг с другом самыми сокровенными тайнами и проблемами. Мы любили друг друга, и строили вокруг себя свой общий мирок... А потом ты изменилась. И я остался в этом мирке совсем один, на долгие годы. Это было невыносимо больно.
— Прости... — Энни искренне просила прощения, в какой-то степени, понимая чувства близнеца.
— Полагаю, танец ты мне не подаришь? — потратив несколько секунд, чтобы осмыслить вопрос, девушка качнула головой. — Тогда, предлагаю сразу подняться наверх, — не нужно быть гением, чтобы понять, что эта фраза означает.
— Марк, послушай... — брюнет быстро обогнул стол, схватил растерявшуюся сестру за руку и буквально потащил за собой. Юноша шёл уверенно, напористо, не задерживаясь ни на секунду, словно боясь, что если он остановится, то передумает.
Вскоре, они оказались у него в комнате, где после недавних игрищ Марку пришлось заменить матрас и постельное бельё. Парень запер дверь, развернул сестру лицом к себе и взглянул на неё с небывалым вожделением. Уже знакомый девушке огонь в его глазах в этот момент горел гораздо ярче, чем прежде, а его молчание казалось невыносимым. Осторожным движением, он убрал с лица сестры прядь волос, лезшую на глаза, при этом коснувшись щеки. Тут, телефон в его кармане завибрировал, прервав давящую тишину, и раздраженный тем, что приходится отвлекаться, брюнет взял трубку.
— Алло? Привет, мам, — Марк тут же смягчился. — Да нет, всё нормально. Да... Ладно, сейчас, — он протянул телефон Энни, и та шокировано на него уставилась. Вот так, просто, он готов был отдать ей телефон, со всеми оставшимися фотографиями. „Почему он доверяет мне нечто подобное? И что это ещё за издёвка во взгляде?! Думаешь, я не осмелюсь?!". — Мама хочет с тобой поговорить. — брюнетка кивнула и дрожащей рукой взяла телефон и приложила к уху.
— Привет, мам, — девушка повернулась к брату спиной, и тут же услышала, как он торопливо расстёгивает пуговицы рубашки. Из глаз у неё в то же мгновение брызнули слёзы.
— Ну, как у вас там дела? Не скучаете? — голос у матери был весёлый, хоть и немного уставший.
— Нет, что ты... Ты же знаешь, с Марком не соскучишься, — вспомнились ощущения от каждой услуги, которую она оказывала до сего момента в обмен на фотографию. Но то, что ждёт её сегодня, едва ли будет похоже на все предыдущие опыты.
— Надеюсь, вы не часто ссоритесь? Не обижайся, Энни, но порой ты очень жестока с ним.
— Так уж жестока? — „Неужели, достаточно жестока, чтобы заслужить всё это?".
— Да мне порой хочется налупить тебя, как сидорову козу, за такое отношение к брату!
— Хах...– девушка не смогла сдержать горькой усмешки. „Не волнуйся, мам. Марк уже сделал это вместо тебя".
— Ладно, мне просто хотелось услышать твой голос. Передай трубку брату.
— С-сейчас... — дрожь в голосе стало невозможно сдерживать. Если Энни сейчас упустит свой шанс, то вряд ли она уже что-то сможет изменить. Пусть, уж лучше, для мамы эта беседа окончится странным образом, но зато невинность будет спасена, и обо всём можно будет забыть, как о страшном сне. Брюнетка замахнулась, намереваясь разбить злосчастный телефон в дребезги, вложив в это действие всю свою злость и обиду на близнеца, как вдруг, она услышала громки щелчок и прикосновение холодной стали. На запястье её правой руки, в которой она держала мобильник, защёлкнулся браслет наручников. Впавшая в ступор девушка обернулась и увидела, что второй браслет защёлкнут на левом запястье Марка, который уже успел раздеться до трусов. Выражение лица у него было холодным, а взгляд таким, словно сестра только что его предала. Он грубо отобрал у неё телефон.
— Слушай, мам, нам сейчас неудобно говорить, мы буквально скованы заботами. Позже, созвонимся, — не дождавшись от матери ответа, брюнет повесил трубку, отключил телефон и положил его на комод. На его лице появилась широкая, жутковатая улыбка. — Теперь, нам никто не помешает.
— Марк, пожалуйста... — юноша внезапно обнял её так крепко, словно за ней мчатся все демоны Ада, и никому из них он её отдавать не собирается. Свободной, не прикованной рукой, близнец потянул за верёвочки за спиной девушки, на которых держалось платье, и оно упало ей в ноги. Она оказалась совершенно обнажённой, не считая трусиков. Руки брата тут же переместились со спины на бёдра, с силой сжали ягодицы, притягивая сестру к себе, и тут она почувствовала, как к животу, внизу которого предательски начинало покалывать, прижимается затвердевший, обжигающе горячий орган.
Марк толкнул сестру, та упала на кровать, а цепочка сковывающих их наручников сильно натянулась. Энни сжала ноги, в последних, обречённых попытках остановить брата, но он без труда их раздвинул, разорвал тонкую ткань её нижнего белья и впился губами в её девочку с небывалой жадностью и напором, посасывая половые губки и клитор, проникая языком настолько глубоко, насколько это позволяла сделать плева.
— Марк... хах... остановись... — девушка зажала рот рукой, чтобы не застонать во весь голос. Она могла отрицать это, сколько угодно, но близнец раз за разом доставлял ей удовольствие, вперемешку с остальными ощущениями. Уже на уровне инстинкта, от его прикосновений тело охватывал жар.
Медленно, парень начал подниматься вверх, покрывая тело сестры поцелуями, оставляя влажную дорожку слюны, идущую от низа живота до пупка, потом, до ложбинки между грудями, до ключиц, шеи. Он навис над ней, упёршись ладонями в постель, с вожделением взглянув брюнетке в глаза.
— Не делай этого! — Энни почувствовала, как во влажные половые губы упёрлась головка члена, и её сердце пропустило несколько ударов. Она бы закричала, что есть мочи, но Марк тут же заткнул её грубым поцелуем. Девушка почувствовала развратный вкус собственных выделений, смешавшихся со слюной близнеца, и её голова внезапно отяжелела, словно она выпила всё то вино, что было в отцовской бутылке, до последней капли. Думать стало невыносимо трудно, воздуха не хватало, из-за чего голова закружилась. Марк прервал поцелуй, и между губами близнецов протянулась ниточка вязкой слюны.
Тяжело дыша, Энни смотрела на брата и плакала. Почему лишь сейчас, когда всё зашло так далеко, она, наконец, начала понимать его чувства и боль? Тот мирок, в котором он совсем один... Ей ведь это знакомо. Несмотря на то, что у неё есть друзья, по какой-то причине она всегда от них отгораживалась, а потом сама же чувствовала себя одинокой. В какой-то степени, одиночество мучило их обоих.
— ...Братик, — брюнетка постаралась говорить с как можно более ласковой, успокаивающей интонацией, ведь это был её последний шанс остановить юношу, — тебе не обязательно делать это. Мы же брат и сестра, это неправильно... Давай, просто остановимся? Я никому не расскажу о том, что было, и не буду тебя ненавидеть, обещаю. Всё будет, как раньше...
— Я не хочу, чтобы было, как раньше... — прохрипел близнец, и лицо его будто окаменело. Он обхватил талию брюнетки и подался вперёд, проскальзывая внутрь миллиметр за миллиметром. В ужасе, Энни попыталась оттолкнуть близнеца, надавив ладонью ему на грудь. Его сердце билось часто-часто, словно щегол в руке. — Я хочу стать единым с сестрёнкой.
— Нет-нет-нет! Что угодно, только не это! Прошу!!! — резкий толчок вперёд, ослепляющая вспышка боли, и всё было кончено, и ничего уже нельзя было изменить. Вмиг Энни выгнулась, вцепившись в простынь, широко раскрыла рот, но крик застрял у неё в горле. Мужское достоинство Марка разом вошло в неё на всю глубину, окатив брюнетку болью и новыми, незнакомыми ощущениями, словно ведром ледяной воды.
— Ох... Как же приятно, Энни! — прошептал близнец и вдруг громко застонал. Энни отчётливо ощутила, как его член набух и задёргался внутри неё, как бешенный. От знакомого ощущения глаза девушки широко распахнулись и она завопила, срывая голос:
— Т-только не внутрь! Вытащи!!! Вытащиии!!! — девушка заёрзала, пытаясь соскочить с пронизывающего её органа, но в итоге он проник лишь глубже, упёршись во что-то, там, на самом донышке её влагалища. Тонкие пальцы брата вцепились в её бёдра, он стиснул зубы, и внутри Энни разлилось горячее семя, отчего брюнетка издала полный отчаяния крик. В конце концов, Марк ведь тоже был девственником, и не было ничего удивительного в том, что едва войдя в сестру, он не смог сдержаться.
„Презерватив... Он его не надел... Я точно забеременею...", — Энни рыдала, громко, не сдерживаясь, как плачут дети. — „Мы ведь родня... Боже...".
— Восхитительно! — Марк припал к её груди, со счастливой улыбкой на лице. — Ты просто восхитительна, сестра... Так сильно меня сжимаешь, словно не хочешь, чтобы я из тебя выходил, — он взглянул на девушку с какой-то неуместной нежностью и заботой, коснулся мокрой от слёз щеки тыльной стороной ладони. — Прости. Очень больно, да? Ну, ничего, потерпи, станет легче.
Слёзы потекли из глаз Энни с новой силой. Марк ошибался, и это было хуже всего. Ей уже не было так больно. С каждой секундой мучительное жжение становилось всё слабее, уступая чему-то другому. Брюнетка всегда думала, что в первый раз, от начала и до конца акта, будет невыносимо больно, так почему же?..
Марк сделал лёгкое движение, орган, всё такой же твёрдый, как камень, потёрся о влажные, плотно обхватывающие стеночки её влагалища, и с губ Энни сорвался тихий стон. Она поражённо уставилась на близнеца.
— Ты что, всё ещё не закончил?!
— Как будто я могу успокоиться с тобой после всего одного раза! — подхватив её за бёдра, близнец вдруг приподнял девушку, не выходя из неё, и, держа брюнетку на весу, начал делать резкие фрикции, с громкими шлепками вколачиваясь в её лоно. Совершенно пошло взвизгнув, Энни неосознанно обвила спину брата ногами, крепко прижимая его к себе, из-за чего он не мог выйти из неё, больше чем наполовину.
Парень обхватил губами один из раскачивающихся из стороны в сторону сосков, принялся посасывать и несильно прикусывать его, по своему желанию заставляя брюнетку стонать громче. На пол то и дело крупными каплями падала вытекавшая из Энни сперма, перемешавшаяся с кровью и её любовными соками и обретшая розоватый оттенок. Руки девушки безвольно обвисли, болтаясь без остановки, из-за чего цепочка наручников громко звенела, а сами браслеты натирали запястья. Энни казалось, что она вот-вот потеряет рассудок.
— Энни, взгляни, — Марк неожиданно остановился и посмотрел в сторону, на дверное зеркало шкафа с одеждой. В нём отражались два нагих, взмокших от пота, похожих друг на друга тела, соединявшихся воедино, из-за чего казалось, что это один организм. Энни увидела на своём лице гримасу удовольствия и тут у неё в голове словно что-то щёлкнуло. Стало так легко, все мысли о том, что это неправильно, о том, как ей теперь дальше жить, и даже о беременности, всё куда-то исчезло. — Мы словно две половинки единого целого, соединившиеся после долгой разлуки. Неужели, ты не чувствуешь того же, что и я? Этого... ликования?
В ответ, Энни из последних сил потянулась к лицу брата. Он был уверен в том, что сейчас она отвесит ему пощёчину, сделался грустным, но только на миг. В следующее мгновение, девушка притянула его к себе и поверхностно, робко поцеловала в губы, зажмурившись. Марк удивлённо моргнул, затем, улыбнулся, как никогда, счастливой улыбкой, и вновь задвигался.
— Всё хорошо. Тебе не нужно меня стесняться, Энни...
Тут уже Энни себя не сдерживала. Повиснув на шее брата, она прижалась к его груди, завывая в голос, стоило ему вставить поглубже. Без конца, она выкрикивала его имя, вместе с кучей глупых, пошловатых нежностей. В голову брюнетки пришла мысль о том, что ей не больно, потому что их тела идеально друг другу подходят. И всё это хорошо, всё правильно. И её стоны, и яростные подмахивания навстречу члену брата, и неприличное чавканье изголодавшегося сокровенного местечка, и шлепки по обожающей боль попке, от которых становилось лишь приятнее. Она чувствовала, что может без тени стеснения вытворять всевозможные развратные вещи, а близнец её не осудит, лишь поддержит. И это действительно казалось превосходным!
Воздух в комнате накалился настолько, что каждый вдох отдавался болью в горле. Марк резко ускорил темп, девушка вновь почувствовала, как он дрожит и пульсирует внутри неё. Вновь он вжался в девушку изо всех сил, а она сильнее стиснула ноги у него за спиной, впилась в губы, кусая, до крови. Семя, тугой струёй ударившее прямо в матку, стало последней каплей. Девушка запрокинула голову, глаза у неё закатились в экстазе, язык высунулся. Она кончала и вопила об этом, на весь дом. Окончательно выбившись из сил, Марк положил сестру на кровать, с умилением взглянул на затраханное до полусмерти выражение лица, на испачканную промежность, под которой образуется крупная лужица густой жидкости. Он лёг рядом с девушкой, зарылся лицом в смольные волосы и, взяв её за руку, провалился в сон, не заметив, как она легонько чмокает его в щёку...