Глава 1
Перейдя порог новой квартиры, я первым же делом, что есть мочи, вздохнула её запах. В нос тут же ударила уже практически выветривавшаяся краска, смешанная с чужим человеческим запахом. Былые жильцы выселились отсюда всего пару дней назад, оставив за собой свою атмосферу дома.
Тщательно отряхнув ботинки об затвердевший ковер у входа от прилипающего снега, я оглядела свое жилище.
Чересчур вычурная, светлая люстра; которая совершенно не походила на всю оставшуюся часть квартиры.
Узкий, темный коридор который вел прямиком в гостиную. Стены укутаны в светло серые обои, с невзрачными рисунками.
По бокам коридора две впадины, ведущие в комнату и туалет.
В санузле пахло ярко выраженным ладаном, который буквально, своим резким запахом, прожигал слизистую носа.
Комната же никак не выделялась. Одинокая двухместная кровать, что выглядело даже иронично; ведь хозяйка квартиры, раз тридцать повторила, чтобы я сюда никого не водила. Рядом - большая тумба, состоящая из трёх отделов. И скромный, светлый шкафчик.
В гостиной стоял упругий диванчик с впадинами, облаченный в бежевую кожу. На спинке отчетливо виднелась выжженная окурком впадина. А напротив тахты, стоял старенький телевизор.
Хоть квартирка и не сулила богатством, я была рада даже такой крышей над головой. Денег было немного, Москва город недешевый. Тем более приезжей девушке из глубинки.
Адель с грохотом повалилась на диван, приперев рукой голову. Сейчас она казалась в разы тяжелее, да и веки сами собой уже закрывались. В поезде толком поспать не удалось и девушка была готова провалиться в сон прямо тут, не разбирая вещи; но дел впереди было предостаточно.
Она открыла большой и с виду тяжелый чемодан и первым же делом достала оттуда маленькую рамку с фотографией внутри.
На ней была изображена маленькая девочка, сидящая на руках у мужчины. И вся прелесть этой картины была в улыбках, сияющих глазах. Давно Адель не видела себя с таким ярким взглядом. Девушка бережно поставила картину на тумбу своей полки и направилась разбирать вещи дальше.
За окном бушующая зимняя пурга. Холодный снег окутал голые деревья в свое светлое одеяние. Желтый налив фонарей, прямо освещал заснеженные дороги. Вид казался неимоверно тоскливым. Темные хрущевки; в окнах домов напротив мигал свет. Люди готовились ко сну. И я бы сейчас, если честно, тоже провалилась в глубокий сон, позабыв обо всем.
Адель задрала рукав теплой черной толстовки и нежно, еле касаясь провела подушечками пальцев по зажившим шрамам на запястье.
— я обещаю тебе быть сильной, папа... - тоскливо сказала Адель, направляя свой взгляд в глубину облезлых домов.
По голове словно ударили чем - то тяжелым. В висках запульсировало, а боль нарастала с каждой секундой. Я опустилась на колени перед горячей батареей, схватившись за голову с двух сторон. Воспоминание пронеслось мощной вспышкой, как это обычно бывает во сне. Очень неотчетливо, но одновременно с тем так живо.
Кровь на зеленной траве. Полуденное солнце светило так, словно ничего не произошло. Оно светило всем вокруг, светило людям, которые сейчас празднуют свое день рождение, начало новых отношений, выпускной и их озаряет лучезарная улыбка, ведь у них всё хорошо.
А мои дрожащие детские руки по локоть в крови. Я опустила свой стеклянный взгляд на них. Багровая масса под ногтями уже закоптилась от чего казалась совсем черной.
Адель медленно стерла со своей щеки назойливо щекочущую каплю крови, осознавая, чья она была. Одинокая слеза скатилась по вырисованной красной дорожке. А паника окутывала всё тело.
Скатилась она и сейчас. По щеке уже взрослой Адель, которая сидела на полу вытирая нахлынувшие слезы. Спустя семь лет, эти воспоминания никак не могут выйти из головы, постоянно выворачивая душу наружу, принося самую невыносимую боль на свете.
Я стояла напротив зеркала, вглядываясь в свое отражение. По лицу скатывалась вода, которой я умывалась. Я уже и сама не понимала где что; голова продолжала раскалываться на миллионы частиц.
Шею болезненно защемило и сонливость окутала в разы сильнее. Мигрени часто мучали меня после того события, с чем справится я была не в состоянии.
Ватное тело, обессилено рухнуло на гостиничный диван и я с большим усилием подавив головную боль, провалилась в долгий сон; перед этим мельком глянув на время, которое уже трубило пол третьего ночи.
Открыла сухие глаза и ощущала себя как от похмелья. Вокруг валялись вещи, которые я вчера не успела расставить по местам. Было больно даже глотать, а сил на то, чтобы встать практически не было.
Пролежав в мертвой позе ещё с минуту, нашла в себе остатки сил и двинулась в сторону ванны - умыться.
Раннее холодное утро встретило своей зимней обыденностью. Ополоснув руки в горячей воде, ощутила своеобразный оргазм от тепла, что поступило по всему телу.
Адель осторожно открыла маленький, чистый блокнотик. Взяла ручку и в самом верху страницы на её середине написала:
День первый. «Холодные руки»
Адель приняла решение, что по приезде в Москву, начнет строить новую жизнь по полочкам. В её голове это выглядело как тетрисная мозаика, которую она будет собирать 101 день. Именно такой промежуток времени она поставила для своего внутреннего преображения. И в течении каждого дня, та будет записывать свои ощущения.
Сегодня руки её были морозны, как погода на темной улице; такова была и её душа. Ощущать постоянный холод внутри себя, даже когда температурый градусник превышает за тридцать, было невыносимо.
Зубы постукивали друг о друга и озноб захватил тело. Адель укуталась в шерстяное одеяло, которое долго складывала в чемодан ещё в детском доме и захватила с собой ноутбук. На почту пришло сообщение:
«Здравствуйте, ученица Адель Белова. Переступить порог Вашего нового учебного заведения сможете уже 06.12.2024. Успехов в учебе. «Средняя школа номер 118»»
— это уже завтра! - неосознанно вслух, сказала Адель.
Мандраж перед новой жизнью был огромен. Самое страшное - это влиться в новый коллектив и место, где всё для меня незнакомо.
У меня никогда не было друзей и знакомства я заводить не умею и кто знает, какая это будет школа? Может, быть там без человека рядом - станет невыносимым.
День прошёл скудно и обыденно. Последние семь лет в моей жизни не происходит буквально ничего. На улицу выхожу лишь за продуктами в магазин, а все остальное время - сижу дома и деградирую.
Первая запись в дневнике была готова и я пообещала себе не перечитывать ничего сама. Только лишь тогда, как пройдут эти заветные дни. А главным правилом было - не дать никому и никогда увидеть этот дневник. Единственным человеком, которому я могла его доверить - был бы папа, но сейчас надежды не осталось ни на кого.
Я сама по себе. Всегда и везде. Так будет продолжаться - это закономерность моего существования, прерывать которую я была не намеренна. В этом мире не будет для меня близкого человека. Никогда.
Перед сном, тщательно просталкерив все сайты и социальные сети школы; с неспокойной душой легла спать, ворочаясь всю ночь из - за волнения.
Всё, что я помню - это как переключала будильники один за другим, переводя их на пять минуточек позже.
В детском доме время было для каждого своё; неважно во сколько ты проснёшься и ляжешь, неважно когда придешь на завтрак и придешь ли на него вообще. К такой закономерности я и привыкла, поэтому намеренно ранние подъёмы давались особенно тяжело.
Испуг внутри и я резко встала с кровати. Дрожащими руками быстро повернула циферблат на себя и поняла, что проспала. Опоздать в первый же день школы!
Адель стала наспех собираться, не успев толком даже портфель собрать. Быстро нацепила верхнюю одежду, не надев ничего утепляющего - захлопнула двери, осознав, что это будет ошибкой. Ведь за окном ворошился снег, а погода на телефоне показывала -10. Плюнула на весь комфорт и побежала на автобус.
Рука застыла возле железной ручки на входе в школу. В душе закрутились сомнения по поводу того, стоит ли заходить сюда. Шла уже как пятая минута урока и сердце ушло в пятки.
На глубоком выдохе, Адель с опаской перешла порог школы и тут же побежала в свой кабинет.
Как назло, урок был на четвёртом этаже и я бежала через боль и горечь в икрах.
Запутавшись в мыслях о том, что мне говорить учителю и с каким лицом стоять, моя нога зацепилась за лестничную поребуху и я потеряла легкий кроссовок. Он буквально слетел с ноги и покатился вниз по лестнице.
Адель ругнулась себе под нос и побежала за ним. Кроссовок катился все ниже и ниже, а дыхалки уже не хватало ни на что.
Адель облокотилась плечом о стену и прижала ладонь к колющему боку. Старалась дышать тихо и размеренно, но пустой школьный коридор глухим и громким эхом отбивал шумное дыхание.
Снизу послышались размеренные шаги, которые с каждой секундой казались всё отчетливее; а значит и ближе. Хотелось скрыться, убежать и спрятаться за огромной полустеклянной дверью, но не было ни времени, ни возможности.
Пройдя последний пролёт, перед моими глазами встала невысокая русая девушка с короткой стрижкой и хвостиком сзади. Большая белая рубашка висела на её плотном теле, а развязанный галстук небрежно свисал с шеи. Одна её рука находилась в кармане черных, широких брюк, а в другой - мой потерявшийся кроссовок.
В груди что - то сжалось. Появилось ощущение, что я видела её где - то и не раз, но совершенно не помню где.
Она стояла в самом низу пролета, а я наверху. Сложно было прочесть по холодному взгляду, что она сейчас ощущает, но её приоткрытый рот выдавал удивление, а брови слегка смещены на переносице.
— Твоё? — задала она вопрос, тряся моей потеряшкой в воздухе.
Я лишь нервно сглотнула, положительно кивнув.
Девушка вальяжно - спокойной походкой двинулась наверх. Посмотрела в мои глаза, словно пытаясь что - то разглядеть и когда получила желаемое - небрежно кинула обувь мне под ноги.
— Не теряй больше, Золушка. — сказала незнакомка, самодовольно улыбнувшись и свернула на третий этаж.
В голове возникла уйма вопросов и негодования к этой загадочной девушке, но даже на их размышления времени не было. Всё, что нужно было сейчас - это пробежать два пролёта и наконец оказаться в классе...