Часть 7.
Глава 7. Легилименс!
15 февраля 2017, 11:01
Выбрать цвет текста Выбрать цвет фона 100% Выбрать размер отступов 100% Выбрать размер шрифта
Гадалка от Бога-Баба-Галя
Все виды Гаданий; Помощь; Дистанционный приём-Онлайн
vk.com/Гадалка
Перейти
Яндекс.Директ
Скрыть рекламу:
Не интересуюсь этой темой / Уже купил
Навязчивое и надоело
Сомнительного содержания или спам
Мешает просмотру контента
Спасибо, объявление скрыто.
И вот Хогвартс-экспресс снова вез меня домой. Мне немного грустилось. И я сомневался в том, что поступил правильно. С одной стороны, Сириус — душка, хороший парень. И, главное — он невиновен. С другой стороны, будучи оправданным, он, как мой крестный, может требовать опеку надо мной. А мне это совсем не нужно. И потом, если я услышу от него что-нибудь вроде «Нюниус» или «Сопливус» — я не знаю, что я с ним сделаю.
Но что сделано, то сделано. Я поступил по совести, в конце концов, никто не может обязать меня с ним общаться. Я так надеюсь.
Первый месяц каникул прошел отлично — мы поехали на магическую Ривьеру. Это очень дорогой отель на побережье океана с эксклюзивным сервисом. Мне понравилось, несмотря на то, что некоторые опции того самого эксклюзивного сервиса были мне не доступны по возрастным ограничениям. Мы вернулись загоревшие и оздоровившиеся. На оставшийся месяц Дадлик вернулся в отчий дом, но счастлив он этому не был — кто в здравом уме променяет шикарный магический замок на стандартный двухэтажный коттедж?
Пока у меня каникулы, я решил взяться за найденные книги.
Итак, как оказалось, Салазар Слизерин разработал свою собственную методику работы с юными волшебниками. Оптимальным возрастом для начала освоения магии он считал возраст семь-восемь лет, когда магическое ядро мага только начинает формироваться.
В своей книги он писал о двух десятилетиях применения его методики и о нескольких поколениях магов, которым практически не была нужна волшебная палочка. Что же случилось? Почему эта методика не дошла наших дней?
Начальный этап становления мага, по мнению Слизерина, должен был состоять в умении медитировать, погружаться глубоко в себя и осознавать, ментально обнаруживать собственное магическое ядро. На втором этапе юные волшебники должны были научиться проводить магию от своего ядра наружу, формируя заклинание. Обычно такие медитации занимали у юных магов от двух месяцев до полугода (в крайне запущенных случаях — до года), но зато в результате они практически сразу умели регулировать ширину магического потока, и, соответственно, мощность творимых заклятий. В результате, в течение двух десятилетий большая часть базовой школьной программы усваивалась без палочки.
Палочка использовалась только для сложных и энергоемких заклинаний: боевой трансфигурации, создания Фиделиуса, изготовления артефактов. То есть, палочка облегчала работу с большим широким потоком магии, стабилизировала магический канал, но простым обывателям она зачастую вообще была не нужна. В наши дни всё совершенно наоборот: обыватели ленились и всю простую магию творили при помощи палочек, и только несколько сильнейших магов могли использовать беспалочковую магию. Маги древности шли по трудному пути и получали великолепные результаты, а маги современности учили и учатся сами как проще, и как быстрее, но и результат соответствующий.
Техника медитаций была описана очень подробно. Она в достаточной мере отличалась от привычной медитации в стиле йоги, и требовала серьезной моральной подготовки, физической выносливости (приступать к медитации можно было только на грани обморока от физического перенапряжения) и использования специальных зелий, достаточно трудных в приготовлении, но ничего сверх возможного.
При работе с палочкой, маги древности учитывали то, что она берет лишь часть направленной магии волшебника, рассеивая остальную в окружающем пространстве (ну или собирая в манник, как я это вижу). Для того, чтобы убрать столь нежелательный эффект и сэкономить силы, Слизерином были разработаны две методики. Первая заключалась в том, что маг должен «породниться» с палочкой, проведя с ней небольшой кровный ритуал, тогда она становилась не просто вспомогательным артефактом, а верным и чутким другом.
Основатель описал несколько случаев, когда во время магических дуэлей привязанные кровью палочки спасали своих владельцев, самостоятельно подменяя заклинания на более удачные. Второй способ был, в общем-то, аналогичный, только палочка становилась не «родственником», а «партнером». То есть нужно было провести... ну нет, ритуалом это назвать это язык не повернется, скорее это был «секс с использованием посторонних предметов» ... вот как-то так. Мне тут же вспомнились двое старшекурсников без манников. А я-то голову ломал, как же им это удалось?
Вторая книга Слизерина была целиком посвящена искусству... трансфигурации, как ни странно. Оказывается, волшебники тысячу лет назад использовали совершенно другую технику, чем теперь. Они брали какую-нибудь вещь, выпускали небольшой магический поток и прикасались к выбранному предмету своей магией, запоминая тем самым его ауру.
А потом, когда этот предмет был им нужен, но под рукой его не было, они, вызывав в памяти нужный им слепок ауры и выбрав модель для трансфигурации, с помощью небольшого магического импульса подменяли один предмет на другой, осуществляя таким образом преобразование. Фактически это была простая подмена аур.
Магии на это действительно шло минимум, если дело касалось, например, спички и иголки. Но, если один из объектов должен был быть живым — сил уходило несколько больше, ведь структура живого организма несомненно сложнее. То же самое — если один из объектов больше другого. Например, превратить дерево в носорога, и превратить стул — в него же, — это несомненно очень разные вещи, второе преобразование намного более энергозатратно.
Естественно, я захотел сразу же попробовать это! Я прикоснулся своей магией к кошке леди Нарциссы и запомнил её ауру. Потом сел около пуфика, вспомнил ауру кошки — и осуществил подмену. Для большей сосредоточенности, я даже глаза закрыл, а когда открыл — передо мной была кошка. Точная копия оригинала!
— Фините! — прошептал я.
Стоит ли говорить, что с тех пор я начал создавать собственный каталог аур.
Слизерин писал, что его современники имели в собственной голове ментальные слепки тысяч аур для трансфигурации, и те из них, что владели ментальным мастерством в совершенстве, могли сливать желающим свои базы данных. Иногда это делалось за деньги. Особенно меня потрясло то, что предметами таких преобразований становились не только предметы и животные, но и магические существа, и даже люди. То есть можно трансфигурировать лошадь в гиппогрифа, или кресло в ....
Нда, мысли мои... потекли в совершенно неправильном направлении. Ради этого эксперимента я заперся в своей комнате аж Абсолютным Ключом, чтобы уж точно... И преобразовал кресло в... Северуса Снейпа, вот уж чью ауру я знал, как свои пять пальцев. Северус смотрел на меня своими чернющими глазами настороженно и сердито, и я уже тихонько подошел к нему поближе, но тут бывшее кресло шарахнулось от меня в угол:
— Мистер Поттер? — испуганно прошептал трасфигурированный Северус.
— Фините Инкантатум! — закончил я свой эксперимент.
А хотя нет, не закончил. Скинув с себя всю одежду, я отправился в ванну. И снова сосредоточившись на его ауре, направил магический поток... на самого себя. Стоит ли говорить, что экспериментировал я весь оставшийся вечер, и отнюдь не в магии.
Потом, устроившись в кровати, я вдруг понял, что пробыл копией Северуса примерно три часа. Это значит, что если у меня будет достаточная база людских аур, то оборотное зелье мне не понадобится никогда.
Последняя книга Слизерина была посвящена зельям. Это был не просто учебник, это был Учебник! Самый гениальный зельевар всех времен и народов снизошёл с высоты своих знаний к полному незнанию, и подал базовые знания столь легко и красиво... что просто дух захватывало. Может, это только мне, после прочтения этой книги, стало всё понятно, а, может, она поможет и остальным — разобраться, что же это за наука такая — Зелья.
Заснул я с твердым убеждением, что я должен перевести эти книги со староанглийского (при этом, разумеется, упростить, убрать многочисленные отступления от темы, нравоучения и разглагольствования о пользе знаний).
***
Тем временем взрослые маги решили, что нам с Драко необходимо начать заниматься окклюменцией. И, конечно же, учить нас должен был Северус.
Я был безумно рад его видеть — ведь с начала каникул прошел месяц с лишним. Но с другой стороны, я был в ужасе, ведь мой главный принцип — учиться магии честно, не используя Сумеречные уловки. Конечно, если речь идет о безопасности — я пользуюсь привилегиями Иного на полную катушку, но учебный процесс — это совсем другое дело. Так что просто поставить против него Отгораживающий Сознание щит я не мог.
Начали мы с медитаций. Погружение в себя, контроль разума, контроль эмоций, отрешение от мира. Потом наш учитель решил, что пора начать врываться в наше сознание — поочередно то в моё, то в сознание Драко. А мы, сохраняя медитативную концентрацию, должны были давать ему отпор. И он не дал никаких подсказок — как именно нам защищать наш разум. Ну, да мне это очевидно — я решил, что буду представлять каменную стену, пытаясь в подробностях воссоздать рельеф ее поверхности.
Поколебавшись между Кремлем и Великой Китайской Стеной (где я только не был в прошлой жизни), я все же остановился на обычной хогвардской кладке. Я понимал, что это — основы, что эти блоки будут в любом случае очень примитивны, и знал, что моя концентрация по сравнению с его — просто пшик. Но чего я никак не ожидал — что это будет настолько больно и тяжело физически, да и магически тоже.
И вот, после недели медитаций мы перешли к главному. Он начал с Драко. Прозвучало: «Легилименс!», мальчишка рухнул на колени и закричал, обхватив голову руками, а через пару минут он, рыдая, свернулся на полу в клубочек. Я смотрел на него с недоумением — что же такого страшного было в его жизни? И уже хотел было подойти к нему, чтобы утешить, но Северус мне не позволил. Вновь прозвучало: «Легилименс!» — и на этот раз оно предназначалось мне. Конечно, моя первая жизнь была защищена Иной магией, так что за воспоминания той, прошлой жизни я мог не опасаться. А вот за детские воспоминания Гарри Поттера и мои собственные мне предстояло сражаться.
Вот тётя протягивает трехлетнему Дадлику леденец, а мне — нет, вот мы с однокурсниками на Астрономической башне — по очереди глядим в телескоп, вот волосы учительницы младших классов окрашиваются в синий цвет, вот я открываю вход в Тайную комнату, вот мы с Драко летаем на метлах, вот я абсолютно голый с предвкушающей ухмылкой на лице вхожу в ванную комнату своих апартаментов в Малфой-мэноре... Нет, только не это!
— Протего! — кардинально решаю я вопрос.
— Я ожидал от вас другого, мистер Поттер! — холодно звучит голос учителя. Как я оказался на коленях, я даже не заметил.
Тем временем Драко уже поднялся с колен. Чтобы тут же упасть на них снова. Это очень больно, как можно терпеть боль, одновременно держа картинку кирпичной стены перед глазами, и при этом находиться в медитативном состоянии? Но мы же смогли на уроках трансфигурации одновременно делать сложный пасс волшебной палочкой, держать в голове картинку — предполагаемый результат превращения, и одновременно произносить длинную зубодробительную фразу на латыни? Пока Драко корчится на полу, я пытаюсь сконцентрироваться, и представить, как я буду делать то, что требуется.
Это, как когда учишься плавать, думал я, — сначала долго учишься лежать на спине, расслабляться, доверять воде, а потом — когда переворачиваешься на живот и пытаешься плыть — тебя тут же захлестывает паника, начинаешь без толку бить ногами и руками, дышать не вдох-выдох — как положено, а сумбурно, задыхаясь, начинаешь погружаться, гребешь еще быстрее, погружаешься еще глубже... и все это вместо того, чтобы вспомнить ощущения покоя от лежания на спине.
Но вот и моя очередь подошла. Снова. Я теперь знаю, чего ожидать и паниковать не буду. Ну боль, ну, подумаешь — это ведь не настоящая боль, от кровопотери я не умру, значит, я просто не буду обращать на нее внимание. Вот моя первая тренировка по беспалочковой невербальной магии в Литтл Уингинге, я целенаправленно тренирую Люмос, это было ещё до особого амулета, так что мне можно дать лет семь — восемь, у меня очки, и шрам на лбу. Я отчаянным усилием воли отрешаюсь от картинок, мелькающих у меня в голове. Стена. Каменная стена. Тетушка Мардж и её бульдог.
Я превращаю деревянный брусочек в золотой слиток с помощью философского камня. Стена. Каменная стена. Вдох-выдох, я спокоен, все хорошо. Я ворую деньги в магловском торговом центре. Я увеличиваю Гермионе передние зубы. Стена. Каменная стена, я вижу каждый камушек перед собой, мне нет дела до мелькающих картинок — я уже их все видел. Я сижу на уроке по истории магии. Я укрываю Северуса пледом и целую его. Стена. Каменная стена.
Боль ушла. Северус смотрел на меня сверху вниз, ухмыляясь, и даже протянул руку, чтобы помочь встать.
— Это было очень неплохо для первого урока, Гарри! — тепло говорит он, смотря прямо мне в глаза. А я краснею от смущения. — Ты сумел меня остановить.
Драко весь день ходил насупленный. Он, как всегда, хотел быть первым и лучшим.
Следующие занятия пошли по той же схеме, только теперь я знал, что нужно делать. И я справлялся, до боли сжав зубы, закусывая губы, до крови впиваясь ногтями в ладони. Но я отлично понимал, что, если бы мне и правда было двенадцать лет, я бы ни за что не справился — воля, концентрация, сосредоточенность отнюдь не свойственны детям.
А потом я решил удивить своего учителя: я знал каким должен быть следующий шаг, и приготовил закольцовку из пяти школьных воспоминаний, которые он уже видел — я собирался сосредоточиться на них и не пускать его дальше. Это архисложная задача, ведь красочное, динамичное, полное мелких деталей воспоминание, и обычная стена — это две разные вещи и совсем другой уровень. Но я подошёл к вопросу серьезно. Память у меня отличная. Я гонял у себя в голове эти пять воспоминаний часа три, прежде чем понял, что могу концентрироваться на них автоматически.
Северус действительно был удивлен. Концентрироваться на этих воспоминаниях было очень тяжело, и он раз за разом рвал цепочку моих воспоминаний, иногда прорываясь дальше, а иногда я успевал поставить перед ним свою стену и остановить его. Когда я сделал это в первый раз, он потрепал меня по волосам и сказал:
— Двухуровневая защита разума на пятом уроке? Вы меня поражаете, Мистер Поттер!
Драко это очень не понравилось, он как-то не задумывался о том, что я могу уже пойти дальше, ведь валялись на полу мы вместе.
— Гарри, как тебе это удается? Или это секрет?
— Я очень стараюсь, и я не могу сказать тебе, что именно я делаю, и профессор Снейп тоже не может. Тут у каждого своя дорога — подсказать, значит сбить с пути. Пробуй разное, ищи свою стратегию защиты.
— Я так не могу. Мне нужно знать, что делать!
— Тебе никогда не задавали писать эссе на свободную тему?
— Как это — свободная тема?
— Это когда пишешь о том, что тебе интересно, что тебя волнует. Или вот так: представь, что ты учишься в магловской школе.
— Ну ты скажешь тоже, мне фантазии не хватит!
— Ага, и вот твоя учительница-магла говорит: пишем эссе о волшебстве. Как волшебные существа, феи, гномы и нимфы защищают свое сознание.
— Но фей и нимф не существует!
— Так ты же магл, ты ничего не знаешь о волшебстве. Совсем ничего. Но придумать должен!
— О, кажется я начинаю понимать.
Скоро начало получаться и у Драко.
Я решил оттачивать первые две ступени защиты, и не браться за третью боевую форму окклюменции. Главным образом потому, что в случае успеха это будет опасно для моего учителя, а подвергать опасности Северуса я не хотел. Было бы интересно научиться повергать атакующего легилимента в пучину его собственных страхов, но, если сделать это правильно — контрудар мог вызвать у него шоковое и обморочное состояние, сумасшествие и даже кому.
К концу лета я освоил защиту разума, ну кроме боевого раздела, как я уже сказал, — и освоил превосходно. Северус не мог пробить её ни с помощью заклинания «Легилименс», ни с помощью тонкого ментального воздействия. Мне было велено держать блок круглосуточно, даже во сне.
И Северус действительно проверял меня довольно часто: то пытался влезть в мои мозги за обедом, то прокрадывался в мою спальню среди ночи. Лучше бы он ради чего-нибудь другого туда прокрадывался! Но блок стоял как влитой; главное — очистить перед сном сознание, и скользнуть в сон из медитации. Я очень быстро привык засыпать именно так.
В последние дни каникул в Малфой-мэнор явился Сириус Блэк. Он был очень слаб и выглядел отвратительно. Суд вынес оправдательный вердикт по его делу, а Питера, наоборот, приговорили к Азкабану — пожизненно. Блэк не подозревал, что своему освобождению он обязан мне, и был очень благодарен тем аврорам — за поимку беглой крысы. «Пророк» восхвалял тружеников правопорядка, так что их даже повысили по службе.
Нарцисса взяла на поруки освобожденного кузена, и позвала на дом кучу целителей, портных и колдостилистов. Мы с крестным смогли только пару раз поболтать немного о том о сем за обедом — я держался вежливо, но отстранённо.
А потом нам с Драко пришли письма из Хогвартса, и мы стали собираться на второй курс.