Часть 12
***Киёи***
Киёи ворвался в дом.
— Киёи, подожди! – звал его Хира.
С момента, как они пришли в ресторан, напряжение неуклонно нарастало, казалось, вулкан вот-вот извергнется. Всю дорогу домой они ехали молча.
Теперь Киёи стоял и смотрел на свои руки так, словно они были грязные. Все произошло так быстро: только-только Акира собрался поцеловать Хиру, как уже в следующую секунду Киёи грубо схватил и швырнул его на пол, а затем ушёл. Хира поспешил за ним, поспешно извиняясь, оставив остальных в замешательстве.
Теперь, стоя в гостиной, Киёи резко повернулся и толкнул Хиру в грудь.
— Ты. Ты тупой? — выплюнул он слова. — Что ты творил?
Вулкан наконец извергся.
Хира уставился в пол, всем своим видом демонстрируя покорность и послушание. Но это Киёи не показалось ни милым, ни очаровательным, напротив, это только еще больше его разозлило — именно такое поведение смиренного неудачника привело его к проблемам. Если бы он тогда постоял за себя и сказал чего хочет или не хочет, то не зависел бы от решений и действий других людей.
— Ты собирался просто стоять и позволить ему целовать себя? — он снова толкнул Хиру, но тот молчал. — Ответьте мне! — и ещё раз толкнул.
— Я-я-я-я... — давно он не слышал, чтобы слова застревали в горле Хиры.
— Ты что? — Киёи был все еще красным от злости. — Что бы произошло, если бы я не появился? — смотря на Хиру, с перекошенным лицом, он задал вопрос, но едва ли смог бы вынести ответ. — Или тебе это понравилось? Ты действительно хотел, чтобы он тебя поцеловал? Я помешал тебе? — глаза горели страхом.
— Нет-нет, — решительно отверг обвинение Хира, — я...я...я... — слова снова застревали в горле.
— Но ты оделся для него, — выдвинул еще одно обвинение ошарашенному парню Киёи. — Он всего тебя облапал, а ты ничего не сделал! — Гнев закипал в груди и бурлил, словно лава, вытекающая из кратера вулкана. Чем больше он говорил, тем язвительнее и мрачнее становились его слова: — Или ты всегда так ведёшь себя с ним, когда меня нет рядом?
Неприятные слова слетали с губ прежде, чем он мог их сдержать. События того дня, как кинолента, прокручивались в голове, разжигая его ярость.
Хотя слова, словно стрелы, пронзали сердце, Хира все же попытался дотянуться до него.
— Киёи...
— Не трогай меня! — огрызнулся тот, пятясь от Хиры. — Кем ты себя возомнил? Думаешь, можешь делать что угодно? Можешь фотографировать других людей, можешь делать то и это! — мелкие обиды, спрятанные в дальних уголках сердца, выплеснулись наружу.
— Но ты сказал мне…
Услышав ответ Хиры, Киёи широко распахнул глаза. Это была горькая правда. В тот день он сам разрешил. Тем не менее, он не собирался сдаваться.
— Ты сделаешь все, что я тебе скажу? У тебя своих мозгов нет? — его душил гнев.
— Киёи, — еле слышно позвал он, все также опустив глаза в пол, — мне жаль.
В этот момент гнев должен бы был немного утихнуть, но он никуда не делся. Он попытался уйти, но Хира ухватился за него сзади.
— Подожди, — он в отчаянии цеплялся за Киёи. Веки покраснели.
— Отпусти меня! Не трогай! — он пытался вырваться.
— Прости, — повторил Хира, обхватывая его руками и сжимая в объятиях, словно удав.
Чем больше Хира это говорил, тем тяжелее становилось на сердце Киёи. В конце концов он не смог этого вынести. Собрав всю силу, что есть, он развернулся, схватил Хиру за грудки, и с силой оттолкнул.
— Уйди! — срывающимся голосом потребовал он.
Хира отшатнулся назад, опрокинув стол с колбой. Всё с грохотом рухнуло на пол, и монеты со звоном рассыпались по всей комнате. Еще более ужасающее впечатление производил предмет, отброшенный на несколько метров от тела Хиры.
Зрачки Киёи сузились, когда он увидел сломанную фотокамеру, лежащую на полу. В груди внезапно стало тесно. Он посмотрел на рассыпанные монеты, сломанную камеру, растерянного Хиру. Что он натворил?
Он поспешно скрылся в комнате родителей Хиры и заперся. Не в силах сделать ни шагу, он осел на пол и прислонился спиной к стене, тяжело дыша.
Чувствуя невыносимую боль в груди, он несколько раз стукнул по ней кулаком, но это не помогало. Слезы, которые жгли его глаза, наконец нашли выход, стекая горячими ровными струйками по его прекрасному лицу.
Вскоре он услышал из-за двери голос Хиры, нежно зовущий его:
— Киёи.
Он чувствовал себя несчастным. Ему хотелось открыть дверь и броситься в объятия Хиры, но как он мог после такого встретиться с ним лицом к лицу? Слишком горьким было послевкусие сказанных им слов.
Все-таки это случилось: его последняя линия защиты была прорвана, и он впал в безумие. Невозможно было описать это иначе, как чистое, абсолютное безумие. До этого никогда в жизни он не терял самообладание.
Внезапно в его сознании всплыло воспоминание о том, как его облили томатным соком в старшей школе. Тогда он даже пальцем не пошевелил, в то время как Хира, душащий Широту, был похож на одержимого.
Все ясно: теперь одержимым был он. Он вспомнил, как, изможденный, оттащил Акиру от Хиры и швырнул его на пол. Все здравые мысли улетучились, кроме одной — он должен защитить то, что принадлежало ему. Ему принадлежал Хира.
Хира Казунари. Единственный человек в мире, который мог заставить его действовать непоследовательно. Он никогда ни за что не цеплялся, никогда ничего не защищал, никогда ничего не желал, но когда речь шла о Хире, тот был костром, который, однажды зажженный, будет гореть вечно. Этот человек мог сжечь его.
Сейчас он сгорал. Он был собственником. Он ревновал. Он раскаивался.
Хира был легкой мишенью для его вырвавшихся эмоций, но он не тот, кто действительно этого заслуживает. Он не сделал ничего дурного. Киёи начал по одной перебирать свои обиды. В тот день он сфотографировал другого человека по его указанию — он не думал, что будет чувствовать себя так ужасно, увидев, как объектив Хиры направлен на кого-то еще. В результате он обвинил Хиру в том, что тот не сказал “нет”, но и сам не взял ответственность на себя.
Последние несколько месяцев он был так погружен в работу, что почти не проводил времени с ним.
Никто не знал, что они встречаются, публично он не заявлял о своих правах, так как же можно было злиться на Хиру за то, что к нему подходят другие люди? Он лучше других знал каким человеком был его парень — неуклюжий мальчик, которому не хватало уверенности во многих отношениях. Хира совершенно не осознавал, насколько очарователен. Заслужил ли он за это гнев Киёи?
Сегодня он сам выбрал одежду Хиры, но обвинил его в том, что тот нарядился для Акиры.
Он не мог бросить к ногам Хиры все те обиды, которые лежали у него на сердце, и горечь осознания этого факта усиливалась, когда он думал о том, как он с ним обращался.
— Киёи... — он снова услышал тихий зов Хиры.
Он уперся лбом и ладонью о дверь, слезы беззвучно текли из глаз.
Хотел сказать, что сожалеет, но язык был свинцовым. Поэтому он просто плакал.
***Хира***
— Киёи, — Хира позвал еще раз, положив ладонь на преграду, отделявшую от его парня.
Он глубоко вздохнул. Он хотел обнять его, но Киёи разозлился. Он был в бешенстве из-за него.
Когда он понял, что Киёи не собирался открывать дверь, он тихонько отошел и начал собирать осколки колбы. В этой колбе хранилась сдача после покупок, которые ему поручал Киёи.
Эти монеты были его драгоценными памятными подарками. Сокровищами, которые он накопил за те краткие мгновения, которые провел со своим королем. Он был доволен уже тем, что имел и это, но позже Вселенная благословляла его все большим и большим. Было ли это проявлением доброты или подготовкой к жестокому концу?
Убрав осколки и стараясь не расклеиться, он собирал монеты одну за другой. Ему некуда было их положить, поэтому он складывал их на столе в стопки разного размера.
Хира искал монеты, тщательно проверяя все предметы мебели. Убедившись, что ни одна монета не потерялась, он закончил с поисками и поднял с пола фотокамеру. Когда Киёи толкнул его, она, как обычно, висела у него на шее и при падении соскользнула. Осмотрев ее, он понял, что линза разбита. Он включил фотоаппарат и посмотрел на последнее изображение — фотографию Киёи, сделанную им по пути на встречу с Акирой.
Хира не часто испытывал чувство сожаления, но сегодня оно упрямо накатывало на него. Он до сих пор хорошо помнил выражение лица Киёи, когда он застал его с Акирой. Выйдя из туалета, он встретил того у двери.
— Я пришел проверить как ты, — сказал тогда он.
— Спасибо, — ответил Хира и попытался уйти. Акира ладонью прижал его обратно к стене.
— Ты очень красивый, — пока произносил комплимент, он пялился на губы Хиры.— Ты мне нравишься.
Услышав это, Хира от шока застыл на месте. Он молчал, а Акира ещё больше приблизился к нему, что только усилило шок.
Киёи подошел как раз в этот момент, оторвал от него Акиру и швырнул его на пол.
В глазах Киёи он увидел блеск разных эмоций: страха, гнева, замешательства.
Хира вздохнул и осторожно положил камеру на стол.
У него не было большого опыта общения с людьми, которые ему нравились. Так долго он был тем, кому кто-то нравится, а не тем, кто нравится другим. Он никогда не хотел нравиться кому-то, кроме одного человека.
Но теперь он, должно быть, не нравится Киёи.
“Оставь меня в покое! Уходи!” — звучали в ушах слова Киёи. Раньше он не говорил ему таких слов. Сердце сковала тупая боль. Сегодня он действительно доставил Киёи неприятности. Будет ли он ненавидеть его? Будет ли он наконец вырван из сна, в котором он жил, и брошен обратно в суровую реальность?
С тоской посмотрев на закрытую дверь, Хира направился в комнату, которую обычно делил с Киёи.
Кровать была аккуратно заправлена, его спальная одежда была аккуратно сложена с краю.
Сев на кровать, Хира обнял одежду Киёи, сильно прижимая ее к груди.
— Киёи, — с неугасающей преданностью и тоской шептал он имя своего красивого парня.