Ревнивый собственник.

—Почему ты молчишь Чонгук? М? — Ю На продолжает его добивать.
—Глупо тратить время на ссоры. Приведи Богёма, я скучал по сыну. А если хочешь ссоры, то будет страдать твоя подруга. Выбирай, будь покладистой или Тэри. — Чонгук еле подавляет гнев, Ю На фыркает и уходит за Богёмом. Чонгук сразу вытаскивает из кармана лекарство, берет одну таблетку и запивает водой.
—Ради семьи. Ради семьи. Ради семьи. — как мантру шепчет себе под нос. Чонгук должен контролировать свой гнев, иначе повторит судьбу своего отца. В словах Ю Ны полная правда, что и выводит из себя его.
Чонгук чувствует как нервные клетки до сих пор напряжены, препарат медленно начинает действовать.
Его отрезвляет детский лепет, он поворачивается и видит Богёма в руках Ю Ны. Ему становится лучше, снова ощущает силы бороться с гневом.
—Малыш, — Чонгук подходит целует щечку малыша, сам берет к себе на руку. — мой наследник, мой талисман.
—У тебя еда не подгорит? — Ю На ревнует сына, если честно.
—Нет, всё под контролем, минут двадцать и будет готово. — Чонгук играется с сыном, обмякает в его нежности, гнев рукой начинает снимать.
—Я тогда стол накрою.
—Давай. — Ю На идет накрывает на стол, пока Чонгук нянчиться с ребёнком.

В Чонгуке всё снова оживает, его становится таким же, как в первый раз, когда Ю На полюбила его. Старый Чонгук возвращается, если не обращать внимания на ужасные угрозы.

Ю На накрыла на стол, поставила приборы, приготовила салат и смесь для ребёнка.
Чонгук отдал ребёнка в руки матери, сам принялся накладывать готовую еду.
—Можно я буду кормить Богема?
—Я сама могу.
—Я хочу.
—Ладно, только без угроз. — Чонгук довольно хмыкает, берет на руки малыша, кормит смесью.
—Приятного аппетита Богем, — затем поворачивается к Ю Не — тебе тоже приятного аппетита. Кушай ничего не бойся.
—А вдруг ты мне подсыпал что-то и сейчас встанешь убежишь с моим сыном? М? — Ю На осторожно смотрит на еду.
—Если бы я хотел забрать, я бы давно это сделал, я могу сделать это ещё в роддоме, пока ты мирно спала. — Ю На понимает, чистая правда, поэтому больше не перечит и начинает трапезу, пока Чонгук с удовольствием нянчиться с сыном.

Из Чонгука может и прекрасный отец, но точно не муж, такого как он мужем назвать сложно. Ю На ставит себе черту, ни в коем случае не поддаваться Чонгуку, ни в этой жизни, ни в следующей.

Чонгук, покормив ребенка, идет и укладывает его в кроватку с игрушками, сам возвращается на кухню, садится за стол и начинает тоже кушать. Смотрит снова на Ю Ну, та кушает, но с осторожностью. Чонгук на это хмыкает, ему не за чем ее обезвреживать, как бы иронично не звучало, но перед Чонгуком Ю На и с пистолетом - обессилена.
Поужинав в давящей тишине, Чонгук принялся убирать за собой, пока Ю На собирала чемодан, Богем мирно игрался с игрушками в кроватке. Сегодня не капризничал совсем.
Чонгук настоял, что уберется, главное Ю На собрала уже вещи свои и ребенка. Чонгук вымыл посуду, вытер руки и пошел к Ю Не.
—Как успехи? — спрашивает он. Ю На поднимает голову, пока складывает детскую одежду в чемодан.
—Отлично, ты уходишь?
—С чего бы?
—Поздно уже, восемь вечера.
—И? Хочу остаться, я останусь.
—Узнаю тебя.
—Ты и не забывала, чтобы узнавать. Я с Богемом буду, нужна помощь - зови.
—Ага. Чон, — окликает его. — спишь ты в гостиной.
—Нет, я буду спать с вами. — Ю На закатывает глаза, невозможный он совсем.
Чонгук взял Богема на ручки, снова игрался и любовался им. Чонгук чувствовал покой и рай рядом с ребенком. Снова получал стимул работать над собой, ему стыдно перед Ю Ной, знает ничего уже не исправить.
Ему нужно исправить кое-что другое, чтобы история не повторилась снова.
Ю На пишет Тэри, узнает как дела, та в восторге, рассказывает и рассказывает. Ю На решает умолчать о Чонгуке, радуется за неё и желает удачи.
Слышит детский смех и смех Чонгука.
—Предатель. Вынашивала тебя я, просыпалась ночью я, воспитываю я, а ты сразу к отцу пошел. — бурчала под нос, обидно, но и радостно за ребенка, может Чонгук ужасный муж, да только отец хороший. Вспомнить случай с Сыльги, за ребенка любого порвет...
Спустя два часа Ю На заканчивает наконец-то сборы, упаковав чемоданы, отодвигает в сторону шкафа. Раскладывает постель.
—Он уснул в руках, можно я рядом с ним посплю? — Чонгук, появившийся у двери, шепотом спрашивает.
—Можете тут поспать, я в гостиную. Уложи его на кровать. — Ю На указывает на кровать, Чонгук кивает, укладывает ребёнка по центру.
—Ложись справа, а я слева. Вдруг он ночью может закувыркаться и упасть. Без возражений. — Ю На хмыкает, ловко он всё продумывает.
Чонгук снимает с себя рубашку, брюки, носки, остается в майке и боксерах. Ю На смотрит на него с удивлением.
—Ты так спать собираешься?!
—Да, одежды сменной нет, а в такой спать неудобно. — Чонгук пожимает плечами, тянется к графину с водой, наливает в стакан воды, принимает таблетку, записывая водой и ложится слева рядом с ребёнком. Справа ложится Ю На.
—Что за таблетки? — спать нет желания, тем более, когда на тебя открыто смотрит Чонгук, обнимая сына.
—Препараты психотропные, для подавления агрессии.
—Зачем? Что с тобой случилось Чонгук? — нависает пауза. — Ты был другим, я полюбила тебя Гуки, а не монстра, которы всё разрушил и разрушает...
—Мне поставили диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство» в десять лет. — Чонгук решил открыться. — Помнишь ты спрашивала о моих родителях? — Ю На кивает. — Я всегда молчал. Помнишь ты спрашивала, почему Сыльги никогда не ходит к дедушке и бабушке? Почему о них не спрашивает?
—Ты не отвечал и уходил от вопроса. — Ю На помнит всё.
—У этого есть причина. Мой отец был тираном, он болел деменцией. Его болезнь обострилась после моего появления, когда мне исполнилось шесть лет, он перестал принимать препараты, не скрывал агрессию. Каждый день он по звонку глумился над моей мамой, избивал, насиловал, снова бил или мог выставить за дверь ночью. А после как ни в чем не бывало сидеть на кухне и пить чай.

Чонгуку больно вспоминать, эти воспоминания как самые колючие кинжалы, снова и снова въедаются в его легкие. Он тяжело вздыхает, снова перед глазами картина умирающей матери. Он измучился, каждый день в своих снах видит её, просыпается с криками: «Прости, я не смог, мама не уходи». Чонгук забыл что такое стабильно себя чувствовать.

—Мы не могли ничего сделать. — продолжает он свой рассказ. — Когда я пытался защитить мать, то бил уже потом он меня, называя предателем, обвинял мать мою в неверности, якобы я не его сын. Иронично, но я был его копией. Я даже стал его копией.
—А что потом, Гук? Что потом стало? — Ю На ощутила боль, эта боль неописуема и не понятна. В ней начало появляться сострадание.
—Так продолжалось долго. Отец совсем перестал пить лекарства, его деменция прогрессировала, да так сильно, что он мог мне ноги переломать. Он приходил ко мне в комнату, бил меня разными вещами, что под руки попадалось, самое любимое было его - бита, оставшаяся со времен его школьника. В один день мама не выдержала, она была так сильно обезвожена и обезображена, что тоже начала сходить с ума, постепенно она забывала кто я. В итоге умерла, не выдержала очередных ударов, а я не смог её защитить, даже побежать за помощью не мог. Мои ноги были перебиты, сломаны, я мог только ползти, ползти пока не стер себе свои локти, я полз за помощью. Было поздно, совсем поздно. Процесс гнилья пошел давно.
Ю Не стало совсем плохо, она не выдерживает, такой осадок ужасный, сама тянется к малышу, обнимает его, сердце кровью обливается. Она кладет руку на Чонгукова руку.
—Всё ведь позади? Почему он стал таким? Деменция как она возникла?
—Деменция у него развилась после службы в Афганистане. Знаешь понятие каменный мешок и лагерь «Будабер»?
—Нет.
—Там держали всех мучеников, в Афганистане с этим всё запущено, иерархия и насилие. Моего отца до моего появления призвали на службу и отправили в Афганистан, после войны у него появилась деменция, дальше я уже тебе рассказал. Он боролся с этой болезнью, пока не появился я. Лекарства были дорогие, а кормить меня чем-то тоже надо было.
—Черт! Чонгук почему ты раньше об этом не говорил?! Черт возьми, это ужасно! Ты не заслуживал этого! — Ю Не стало его искренне жаль, слушая его историю.
—Ты не заслужила тоже тогда. Я был ужасен, прости. — Чонгук испытывает стыд.
—Я не хочу об этом говорить.
—Ю На, я приехал не просто вас забрать... Дело в том, что у меня наблюдается помимо диагноза «посттравматическое стрессовое расстройство» , есть опасения на развитие деменции, как у отца. Я боюсь, что Богему оно тоже передастся по наследству.
—Нет, я его воспитаю в любви и...
—Я знаю. — Перебивает Чонгук. — Но медицинская помощь тоже полезна. Я хочу начать заново, я лечусь и работаю над собой Ю На, поверь мне, я сделаю всё возможное ради будущего нашего.
—Гук... Ты думаешь, после того как ты мне рассказал всю свою грустную историю, я тебя пожалею вот так вот всё прощу и приму?
—Нет.
—И правильно. Я тебе не прощу все унижения, но и сыну не дам стать как ты. Я переживаю за него тоже, думаешь ты сможешь исправить всё? М? После того как всё разрушил сам изначально? А твои диагнозы разве не опасны для нас? М? Чонгук я не боюсь тебя, я боюсь последствий, которые ты приносишь.