Путь. Месть Рода

Она в последний раз оглянулась на родительский дом перед тем, как сесть в такси и навсегда покинуть город, в котором прожила всю свою жизнь. Припоминая прошлое, девушка сама не заметила, как по чуть загорелой щеке скатилась одинокая слеза, такая же холодная, как и сегодняшнее утро. Тогда всё было предельно просто, но сейчас, стоя на грани и до сих пор сомневаясь в принятом решении, она жалела обо всём и сразу, много раз обдумывала былые неудачи, сравнивала, желая добиться успехов хотя бы на работе. Хрупкая девушка, толком не видавшая высший свет и чувствуя себя крайне неуверенно в больших компаниях, оправдывала тревожность извечной погоней за совершенством со стороны родителей, к которой приучили и её, преимущественно против воли, внушая единственную верную по их далеко не скромному мнению мысль: «не достигший в жизни ничего заслуживает лишь отчуждение и позор.» Екатерина смотрела на такую позицию предков преимущественно отрицательно, но в силу кротости характера не могла возразить, в переносном смысле душа своего внутреннего ребёнка, когда тот желал дать выход всем эмоциям и просто, искренне, от души заплакать. Она не рыдала даже по ночам, оставаясь наедине с самой собой и боясь осуждения стен. Настолько пугающим стал родной дом, в чьих стенах счастье появлялось только с приездом старших родственников. Однако года шли и любимым бабушкам и дедушкам становилось всё тяжелее двигаться, пересекать привычные маршруты менее чем за час, сетуя на то, что раньше они считали друг друга более проворными. Стоит ли говорить о полном отсутствии визитов к единственной внучке на момент празднования той возраста вседозволенности.

Девушка покрутила меж двух пальцев камушек, поддерживаемый на шее тонкой цепочкой из самого простого металла. Она точно не помнила, как украшение попало в её руки, но по одной из версий бабушка, проживающая далеко за пределами шумного города и наслаждающаяся покоем в весьма необычной, но довольно миловидной на первый взгляд, деревушке, подвергающаяся наибольшему осуждению со стороны Алевтины Игоревны, такое имя носила мать Катерины столько, сколько себя помнила, передала скромную семейную реликвию внучке во время их последней встречи, состоявшейся на четырнадцатом дне рождении девушки. Родные с этой стороны никогда не обладали особыми богатствами: жили тихо и скромно, справлялись со всем трудолюбием и невероятной, по мнению Кати, любовью к жизни. Они были простыми и добрыми, неиспорченными большим городом. Потому воплощали собой свободу, о которой она всегда мечтала. Ни одни летние каникулы прошли в глухой деревушке, населённой исключительно пожилыми людьми, чьи дети и внуки давно покинули эти места без обещания навещать, что сильно огорчало коренных жителей, но они с тяжестью на душе принимали нынешнее положение дел и продолжали жить дальше как ни в чём не бывало. Сама деревушка расположилась в весьма пограничном состоянии. Часть её уходила в глухой лес, но те полуразваленные дома давно опустели и пришли в полную непригодность. Страшно было смотреть на бездушные строения, которые теперь больше напоминали огромные горы мусора, состоящие из гнилых досок, развалившейся мебели, битых окон, чьи осколки до сих пор прибывали на протоптанной тропе. Другая часть, конечно, представляла собой не столь трагичное зрелище, но всё же довольно печальное. Порой Кате казалось, что именно эта ветвь огромной семьи с двумя десятками других родственников, которые и находились гораздо ближе, была выбрана не просто так. Несмотря на почти тотальный контроль всех сфер жизни бедного ребёнка, родители любили побыть и одни, частенько уставая от изменчивости характера собственного чада. Долгие годы девушка думала, что это являлось основной причиной её исчезновений из города, сопровождаемых наигранной сентиментальностью матери и повторением обязательных норм поведения даже в таком месте, как «та отвратительная дыра». На самом деле именно бабушка Нюра каждый год названивала на домашний с мольбами вновь увидеть дорогую внучку и конечно её просьбам отвечали положительно, скрывая сильную радость от чувства временной свободы. Помимо летних каникул, когда деревушку можно было увидеть в прекрасной пышной зелени кустов малины и ежевики, а также массивных дубов и берёзок, с чьих стройных стволов некоторые иногда собирали сок в трёхлитровые банки и хранили в совсем слабеньких советских холодильниках, которые, очевидно, держались на одном только чуде, раз отлично работали до сих пор. Выходные в честь новогодних праздников также проходили в богом забытом, но одновременно таком родном месте.

Не аккуратно обработанный янтарь блестел под пробивающимися сквозь листву лучами солнца. Катерина часто засматривалась на необыкновенные переливы внутри маленького кусочка застывшей смолы, сидя на старом, местами сильно промятом диване в небольшом домике, разместившимся в самом начале ранее упомянутого населённого пункта. Последние несколько дней мысли в голове вертелись исключительно вокруг того места, в которое так сильно тянулась душа. Это было больше похоже на тревожность, но девушка чётко уверила саму себя, что обязана навестить старших предков, дабы убедиться в прежней идиллии, прочно воцарившейся в деревушке в последние десять лет, или хотя бы сообщить счастливую новость. За неделю до принятого решения Катя закончила колледж и спешила найти подходящую работу, надеясь после этого сепарироваться от родителей и никогда больше ни видеть их косых и осуждающих взглядов. Шансы принять полностью самоличное решение оказались невелики, ведь даже здесь её пытались контролировать. Выигрышная идея пришла в голову внезапно.

В городке рядом с селением находилась небольшая школа для местных и на счастье нуждалась в учителе истории. О большем шансе нельзя было и мечтать. Да, в современных реалиях это сложно было назвать этаким „счастливым билетом», но девушка обрадовалась хоть такой возможности и поспешила собрать вещи, коих было немного. Мать запрещала покупать новое, пока окончательно не износилось бы старое, терпеливо подшивая разошедшиеся по шву желеточки, добавляя больше и больше примерно однотонных со штанами заплаток. Такое непонятное совсем маленькому дитя, едва пошедшему в школу, но уже подвергшемуся оскорблениям и издёвкам, поведение вызывало литры горьких слёз. Но войдя в финансовую сторону жизни с первой подработкой ещё на втором курсе, Катя попыталась понять чрезмерную бережливость Алевтины Игоревны, и всё же до конца не смерилась с наполовину испорченным детством. Она знала, что слежка и своего рода контроль некоторое время будут продолжаться, пока она присутствует в гостях у бабушки и дедушки, потому ясно дала понять, что останется там на исключительно короткий срок, максимум год, соберёт денег и навсегда уедет как можно дальше. С этими мыслями присмотрелась к окну, с едва скрываемой скромную прихожую кружевной занавеской. Женщина средних лет с собранными на затылке и тронутыми сединой волосами криво улыбнулась и тут же сжала губы. Она никак не хотела её отпускать, но совсем ничего не могла сделать. Мысленно послала дочь к чертям и скрылась в глубине дома. Больше Катя её не видела.

Путь, рассчитанный на семнадцать, или около того, часов и на три четверти состоящий из езды в душном плацкарте с пугающими попутчиками вроде беспробудных пьяниц, женщины с воняющей на весь вагон курой гриль и до безумия громкими, а главное неуправляемыми, детьми был больше похож на пытку. Дважды она чуть не завыла и, отходя в крошечный туалет, долго плакала, пока кто-нибудь не начинал тарабанить в дверь и нервно бурчать что-то себе под нос. Боялась заснуть ночью, крепко сжав сумку икрами ног и стараясь не клевать носом по столику, не крепко прикрученному к железному, и к тому же холодному, полу. Наконец к утру невыносимая пытка закончилась и девушка двинулась к выходу на перрон, попутно разминая затёкшую спину. В глаза ударило только-только вставшее солнце, отразившееся от окна и прямо в карие, с лёгким вкраплением зелёного, глаза. Под лучами светила они вмиг стали казаться ярче, были похожи на тот невероятный камушек, который покачивался на шее, но был почти незаметен под цветастой рубашкой. Чем-то вещица напоминала предмет стереотипного гавайского гардероба, каковой в наше время носили преимущественно туристы. Катерина же купила его в порыве чувств, желая хоть раз выделиться из толпы чем-то эдаким и с радостью глядела на себя в магазинное зеркало в день покупки. Конечно обновка оказалась сильно велика и в застёгнутом виде превращала миниатюрную даму в мешок на ножках, но она всё равно осталась довольна. Ведь впервые за всю жизнь на её комплекты одежды в стиле одинокой пожилой кошатницы пролились свет и краски, да так много! На всё ещё угловатых бёдрах висели широкие джинсы, выбранные наспех и последние сбережения.

Девушка прерывисто вздохнула, когда единственная идущая в нужную ей сторону маршрутка резко остановилась, и чуть не упала, успев ухватиться за поручень и одновременно с тем ловко передать деньги. До поселения оставалось совсем немного, но уже можно было наблюдать плавно идущее к закату солнце. Казалось, что весь день прошёл мимо неё буквально за секунду. Дальнейший путь требовалось пройти пешком в силу того, что ровной дороги или хотя бы чего-то отдалённо похожего на неё попросту не было. Лишь песок и мелкие камушки, рандомно раскиданные и периодически впивающиеся в кеды, оставляя щемящие ссадины, как если бы Катя намеренно наступала на канцелярские кнопки. К моменту когда до любимого и родного сердцу домика осталось пару метров, она успела обматерить и проклясть всё существующее на этом свете, включая себя, свою спешку и неосмотрительность при выборе обуви для прогулок по едва ли населённому пункту. Следовало вспомнить как она добиралась сюда раньше и подготовиться к переезду более тщательно, но волнение и страх никогда не уйти от родителей оказались настолько велики, что на подумать просто не было времени. Снова, возможно в тысячный раз, встретившись с этими мыслями в голове, девушка нервно похлопала по походному рюкзаку за спиной и быстро глянула на крепко перехваченную сумку, ощутив напряжение в левой руке, втянула ноздрями воздух, разительно отличающийся от городского, и впервые разрешила себе расслабиться, попутно ища глазами бабушку Нюру. Приятно снова вернуться в единственное место, где тебя действительно ждут.

На удивление, но ни в крохотных палисадниках, ни на ветхих лавочках, крепко вкопанных в землю у самой калитки десятилетия назад, не было ни единой души. Свободно висящие на ржавых, повреждённых временем, гвоздях номера домов издавали неприятный скрежещущий звук, с силой ударяясь об неровную деревянную текстуру домов из-за слабого ветра. При полной тишине Катя услышала это отчётливо и громко, поежившись от пробежавших по спине мурашек брезгливости и сделала шаг за границу деревни, прочерченную неровной и практически полностью исчезнувшей линией песка вперемешку с золой. Под лёгкой стопой прогнулось несколько и без того погибших по вине палящего солнца одуванчиков. Она боялась крикнуть и позвать бабулю, так как это могло бы вызвать недовольство соседей, поэтому шла медленно и тихо, стараясь не задевать лишние предметы на пути. Когда дорога до приятного глазу светло-зелёного забора подошла к концу, рука по старой памяти потянулась к жестяной банке из под овощных консервов, которыми в советское время работающему на заводе дедушке выдали зарплату, удерживающей калитку на месте и не позволяя войти в чужие владения. По крайней мере не сразу. Но предмета на месте не оказалось, что слегка озадачило девушки и она попыталась нащупать крючок с другой стороны, обычно существующий на случай дальних и долгих путешествий. Сейчас же верный помощник по защите в таких местах свободно висел, не выполняя свою естественную функцию, а это уже настораживало. Кто бы оставил родной дом вот так? Возможно родные внутри и заняты очень важными делами. Это стоило проверить и чуть постояв на одном месте, собираясь с мыслями, а так же придумывая как бы правильнее объяснить причину, по которой пришлось временно переехать именно сюда, Катерина наконец вошла во двор, погружаясь в воспоминания.

Чуть поодаль от неё, под раскидистой грушей, что довольно давно не давала плоды, висела покрывшаяся мхом и почти полностью утонувшая в бурьяне и лопухе, чьи приятные на вид, в период своего цветения, колючки постоянно цеплялись за штанины в детстве, деревяшка. Сейчас на ней едва ли могла поместиться ладонь, но лет пятнадцать назад Катя с радостью каталась на потрясающих, а главное своих личных, качельках. Верёвка держала незамысловатую конструкцию из последних сил, местами обветшав до критического состояния. Рядом находился, брошенный на волю судьбы задолго до рождения девушки шинный лебедь. Когда-то бабушка Нюра пыталась заниматься цветами, но они совсем не жили в её руках, засыхая в первые недели после пересадки. В то время Анатолий Степанович, а именно так был вынужден обращаться к «любимому» тестю отец Кати, сделал столь необычное украшение для супруги, полностью восхищаясь всеми её увлечениями, хоть большинство из них и оказались неудачными. Единственное, в чём она себя нашла, - рисование. Бабе Нюре прекрасно давались лёгкие наброски природы и портреты людей. В юности, полная надежд и мечтаний, она искренне поражалась каждой получившейся работе и какое-то время уговаривала мать пустить её в художественный институт, но сложные послевоенные времена и часто полное отсутствие денег не позволяли семье пойти на этакую роскошь, потому Анне пришлось отучиться на юриста и преспокойно сидеть годами в скучном пыльном офисе, куда её взяли секретаршей и где она познакомилась с дедушкой Кати.

Возвращаясь к шинному лебедю, хочется сказать, что в детстве девушки он всегда был завален гнилыми досками, сломанными слесарными инструментами и перенёсшими не мало всякого тряпками, которые по обыкновению воспитания тех времён использовали повторно много раз прежде, чем они пришли в полную негодность. То есть до перехода в ипостась «лоскуты для мытья пола", они, возможно, были майкой или блузкой, заношенной дыр и заплаток, впрочем в момент неизбежной трансформации и те мало спасали ситуацию. Ребёнком, чувствуя полную свободу и безвозмездность относительно своих действий, Катерина нередко хулиганила, ярко выражая все эмоции, что глушили в обычное время родители. Радовало детскую душу и неимение наказания в буквальном понимании этого слова. Старшие предки сильно боялись потерять с ней связь, хватаясь за любые совместные мгновения, а на провинности отвечали лишь спокойными диалогами и попытками донести урок воспитания в бесхитростный детский мозг. Потому она часто травмировала себя во время деревенских приключений. Притом совершенно неосознанно. Так и было в тот солнечный день, когда она беззаботно качалась и не заметила как падает вперёд, коленкой прямо на проржавевший от частой непогоды гвоздь. Маленькие ручки отпустили верёвку, пока сама девочка находилась в мечтах о приближающемся ужине. Бабушка, хоть жили они и скромно, и холодильник редко ломился от изобилия продуктов, всегда могла приготовить что-то вкусное. Самым любимым блюдом, чей вкус и запах до сих пор вызывает приятное тепло в душе, для Кати стал яблочный пирог. Она жадно обдирала несчастную антоновку, сгребая в эмалированный таз как спелые, так и ещё совсем маленькие плоды, что едва ли можно было надкусить, а по строжайшему наставлению бабушки и не стоило даже.

От гвоздя остался небольшой, но значимый шрам. Пальцы неуверенно дотронулись до него через джинсы и губы тронула лёгкая улыбка. Не прошло и дня без мечты вернуться в то время и на светлую, построенную в последнюю очередь, а потому более новую относительно всего дома, кухню. Помещение было просторным, с выцветшими жёлтыми лилиями на обоях, старыми часами, украшения на которых когда-то бережно вырезал вручную военный приятель дедушки в качестве подарка на свадьбу и чиненная-перечиненная мебель. Насколько бы аккуратно баба Нюра не обращалась с бытовой техникой, та по неведомой причине всё же очень плохо её слушалась и как назло ломалась. Тогда с набором самых необходимых слесарных инструментов прибегал из-за соседской калитки дед, чьё занимательное времяпровождения за рюмкой прохладной настойки, бережно припрятанной другом от любимой жены в погребе, и собственноручно заготовленной на такой случай корюшкой, прерывали. Конечно, он ворчал и выражал своё недовольство как мог, но под обращённым на него нежным взглядом, полным искреннего беспокойства и заботы, терялся в мыслях и молча выполнял первую произнесённую просьбу. Катерина грустно оглянулась на дом дяди Гриши, подметив полную неухоженность палисадника и двора в целом. На границе двух участков пустовала будка. Первое знакомство с ранее жившей в ней собакой произошло не очень хорошо. В тот день маленькой девочке едва ли повезло, ведь хоть она и не оказалась покусана, но испугалась до полусмерти. А бабушки после, тем тёплым летним вечером, сидя на скромной веранде, если таковой можно было назвать небольшую деревянную площадку перед домом, изо всех сил обхаживала её, заставляя пить сладкий ромашковый чай, и ругала соседей за отсутствие как такового контроля над животным. Но последние года два корить по мелочам было некого из-за ранней гибели упомянутого выше соседа. Беднягу, частично по глупой случайности, сгубила его опасная страсть к горячительным напиткам. Покинув дом поздно ночью в один из последних дней десятого лета Катерины, он злобно и грязно выругался, сжимая сухой ладонью с сильно выделяющимися венами на руках, что стало ещё более заметным и пугающем после приобретённой годами пагубной жизни худобы, бутылку. Вкупе ко всему шла неуклюжая походка. Злополучное приключение закончилось у начала небольшого болотца, на той самой пугающей границе деревни с лесом. Мужчина споткнулся не об один вылезший с течением времени корень, хаотично разросшихся деревьев, прежде, чем окончательно упасть и разбить себе голову об булыжник. И может даже после этой травмы ещё был призрачный шанс на спасение, но голова несчастного опустилась прямо на болотную топь и постепенно погружалась всё глубже. Его жена, сильно располневшая по вступлению в брак и рождению единственной дочери, настолько сильно обозлилась на более нелюбимого супруга, что даже не пошла искать, потому прискорбные новости дошли до неё в последнюю очередь. Впервые за все годы вынужденного брака она выспалась, хотела было принять решение о прощении, но к счастью или нет, по итогу не осуществила свой план, собрала накопленные за время жизни в деревушки деньги, скромно простилась с мужем и наконец свободно вздохнула, не боясь оказаться избитой в очередном приступе истерике. Катя тогда крепко держалась за юбку бабули, боязливо посматривая на спешно собирающуюся женщину с огромными клетчатыми баулами по две штуки в обоих руках. Словно внезапная потеря не только давала её волю, но и крылья. Тогда же девочка простилась с её дочерью, и своей лучшей подружкой. Больше они никогда не виделись, а дом окончательно опустел. Осталась только грустная дворняжка у своей будки, не подпускающая никого кроме почившего дяди Гриши.

Отчего-то резко засвербило в глазах, пришлось сильно проморгаться и откинуть голову навстречу закатному солнцу, дабы не разреветься. Щёки и высокий лоб быстро нагрелись, но неожиданно давшая волю эмоциям девушка никак не могла успокоиться и спрятать чувствительную кожу, пока запястий не коснулось чьи-то сухие и треснувшие от, вероятно, долгой работы огороде, пальцы. Она вздрогнула от неожиданности и сделала пару инстинктивных шагов назад. Грудная клетка часто вздымалась, а местами покусанные губы подрагивали. Сама по себе Катя была довольно пугливой, но в большинстве случаев старалась этого не показывать. Перед лицом многих опасностей, когда рядом с ней стояли такие же неуверенные люди, приходилось держать лицо до последнего. И только когда кто-то заставал её врасплох, в закрытой от всех душе рождалась паника. Сегодня причиной стало внезапное появление жившей неподалёку бабульки. Она пробыла в этих краях немногим меньше века и сохранила трезвый ум и юношескую любознательность. Хоть иногда последнее и заводило её в своего рода неприятности.

- Ты чего же здесь, милая?- женщина с тревогой поглядывала на растерянную Катерину, зажимая под мышками два полупустых рогожных мешка, в которых носила преимущественно мелкий картофель, так как большее на их глинистой земле расти просто не могло. Вечно лучившаяся небывалой благожелательностью, в данную минуту «душа деревни», как ласково называли её многие друзья и знакомые, впервые предстала такой напуганной и печальной. Словно без слов можно было понять о произошедшей беде. И когда в голову пришла дурная мысль, что это могло быть связано с родными, Катя явно ощутила чрезмерно ускорившееся биение сердце, словно то готовилось выпрыгнуть из груди. Пальцы рук похолодели. Но хоть беспокойство, вероятнее всего, было напрасным, привыкшая думать наперёд, при том преимущественно о плохом, она нервно мельтешила по карманам рубашки.

- Баб Нин, а я вот... Приехала на время...

Женщина всплеснула руками, напрочь забыв про мешки и, сильно запинаясь, ответила прежде, чем собравшаяся с мыслями Катерина успела закончить предложение. Местами зеленоватые клубни с проросшими глазками посыпались на протоптанную тропинку и маленькие ступни в полуразвалившихся мокасинах из кожзама. Пенсию выдавали маленькую, а до ближайшей почты пришлось бы добираться с час, потому все деньги старушка берегла и старалась тратить только на самое необходимое. Такое поведение, практически как у мамы Катерины, объяснялось тем же совковым воспитанием, а в силу возраста и пережитых мировых бездолий, оно только усугублялось, превращаясь в одну из возможных фобий - боязнь потерять всё. По неведомой причине скромный предмет гардероба привлёк внимание девушки настолько, что половину монолога, направленного в её сторону, она бестактно прослушала. Фразы долетали отрывками пока глаза изучали выцветший и частично уничтоженный погодным явлениями материал синеватого оттенка с закосом под крокодилью кожу.

- Ты слушаешь то меня или нет? У нас тут горе случилось страшное, а ей всё равно.- заслышав о причине своих недавних беспокойств и навязчивых мыслей, Катя встрепенулась и постаралась сделать заинтересованный вид.

- Простите, баб Нин. Так что произошло? Не уж то кто в болото забрёл? Я думала, что после того случая... Помните? С дедушкиным соседом тогда произошло...- женщина перекрестилась и забормотала: « Батюшки святы! Как уж тут забыть. Упился, башка пустая, и пошёл по деревне барагозить, вот его духи к себе и прибрали. Это ж... Чтоб покой простого люда не нарушал.»

Она слегка дёргала себя за фартук, в попытках нормализовать речь и в какой-то момент резко спрятала руку в маленьком кармашке в поисках лекарства, которые годы назад ей прописал приезжий, на тот момент ещё совсем зелёный, врач. В деревушку его направили с целью прохождения практики, но это уже не наша история.

- Видишь, вот, лечусь.- на свет появилась маленькая бутылочка из коричневого стекла.- А горе то какое произошло. Ой... Как раз с твоими родичами. Ветер сначала налетел старашенный, потемнело посреди дня, а потом...

Она снова запричитала, чуть ли не доходя до судорожных слёз, и ухватилась за голову.

- Кричат все, бегают. Чуть с ума не сошла. Я ж тогда дома сидела, понимаешь, годы не те, чтоб как раньше носиться. Выглядываю в окошко и вижу: тащат черти бабку твою с дедом. В лес несут. А рожи у них страшные такие. Ууу- она завыла, глотая слёзы не то отчаяния, не то страха. - Ну и рванула, как силы позволяли, дверь запирать. Ой, Катюша, ужас просто. С неделю в себя прийти не могла. Ты поди, посмотри, если бесов не боишься, авось сторожат, но лучше было бы у меня переночевать. Домишко маленький, да уместимся с тобой как-нибудь. Пойдём... И мне спокойней. - истончившаяся рука погладила девушку по запястью, а совсем бледные серые глаза глядели умоляюще. Весь рассказ напоминал собой бредни сумасшедшего, в который поверить мог разве что такой же несчастный, но она решила не спорить и, предварительно собрав ещё имеющий шансы на существование картофель, последовала за пенсионеркой.

Избушка стояла в высоких зарослях сорной травы и на первый взгляд казалась заброшенной. Подсмотрев в старые мутные стёкла, Катя с удивлением отметила чистоту даже в таком помещении. Единственное, что вызвало несущественный вопрос, так наличие множества стеклянных баночек из под закруток на подоконнике. Как и ожидалось, внутри было скромно: на маленьком, побитом временем и, возможно, мышами, комоде стояли десятки фотографий, но ни одной новой; вместе с ними несколько иконок и старая масляная лампа. Телевизора здесь не было, зато в углу расположился высокий книжный шкаф со стеклянными дверцами, в нижней его части хранилось постельное бельё, чудом сохранившее прекрасный внешний вид, словно его не так давно купили. Девушке разрешили переночевать на стоящем напротив печи диване. Бедняга не раскладывался уже очень давно и даже после отчаянных попыток Катерины только протяжно скрипнул. Пришлось смириться, сложиться в позу эмбриона и закрыть глаза в попытке уснуть под раздражающее тиканье часов. Затылок продувал прохладный летний воздух, идущий из полуоткрытой форточки и девушка недовольно поёжилась. Некоторое время она ворочалась с одного бока на другой, с силой жмурилась, прогоняла все дурные мысли, но сон совсем не шёл. Слишком многое произошло за один вечер, включая странную, не внушающую доверия историю. Переваривая полученную часами ранее информацию, она пыталась понять, почему же так легко согласилась и оставила дом старших предков, толком не удостоверившись в правдивости слов соседки. Вспомнился сковавший тело страх и то как сильно похолодели тогда пальцы. Хотелось вернуться в родной город и прямо сейчас, но тогда это значило бы провал и неудачу. Исполни она желаемое, и презрение со стороны родителей только возрастёт.

На улице уже вовсю правили непроглядные сумерки. В купе к этому обзор на палисадник с местами поломанным забором закрывали кружевные шторы, точь-в-точь такие, как салфетка, которой бабуля трепетно укрывала большой телевизор, всего с двумя рабочими каналами, на время ненадобности. И даже при наличии этих препятствий, Катерина всё же разглядела родную калитку метрах в десяти напротив. За достаточный промежуток времени свет на ближайшей к обозрению комнате, а это была ранее упомянутая кухня, так и не загорелся. Да, предки сильно экономили на электричестве, но время от времени дед забывался, выходил попить воды и оставлял всё как есть. Потрясающая, устроенная случайно, иллюминация могла осветить собой половину улицы. Ровно те же обязанности позже выполнял фонарь под глазом, оставленный бабулей как напоминание о совершенной ошибке. Судя по этим воспоминаниям можно было бы подумать, что они частенько ссорятся или как минимум доходят до рукоприкладства. Собственно, такие мысли навещали и девушку, но гораздо больше в её семье присутствовали доброта и понимание. Как ей казалось. Все скелеты должны оставаться в своих шкафах, поэтому она могла не знать очень многое.

Опомнилась Катя только когда по стопам загулял сквозняк, а пятки защекотала растущая у порога осока. Она стояла в лёгкой одежде для сна и знатно продрогла. За то время пока голову успели посетить разные мысли, проморосил тёплый летний дождик. Внезапный, ведь в прогнозе погоды из интернета ничего подобного не было. Мимо сознания каким-то образом пронёсся ряд событий: она встала, прихватила разрядившийся до минимума телефон, что жалобно пищал, оповещая о своём безотрадном положении, и тихонько вышла за дверь. Последнее, что послышалось в пределах пустоватого и жуткого дома - мирное похрапывание баб Нины. Ноги сами вели её и уже через десяток секунд показалась обитая дерматином дверь. Несмотря на бушующее в сердце любопытство, невидимая сила останавливала от опрометчивого поступка. Словно теперь никто Катерину здесь и не ждал, а вход в недвижимое имущество окажется наглым вторжением. Через неопределённое время раздумий и борьбы со страхом перед неизвестностью, она дёрнула ручку. Послышался протяжный скрип, вслед за которым прозвучал громкий звон, отдавшись слабым эхом от стен. Спина мгновенно выпрямилась. Ноги, готовые тут же сорваться с места и бежать, напряглись. В целом девушка была похожа на натянутую струну. Если верить словам подозрительной и странноватой соседки, то в доме давно никого не нет. Больше недели точно. Но когда тогда копошиться на кухне? Мыши посещали их исключительно зимой, едва первые морозы били по неокрепшей земле и жухлая трава покрывалась инеем, ну а тараканов не было в этих стенах вообще никогда. Бабуля и дедуля наотрез отказывались заводить домашних животных по причине маленькой пенсии и огромной ответственности за жизнь четверного друга, будь то кот или собака. Они искренне переживали за каждого, но особенно за несчастных зверушек, честно полагая что не смогут заботиться о ком-то подобном.

Катерина сделала несколько осторожных шагов в прихожую, почти сразу наткнувшись на раскиданную по полу верхнюю одежду, обычно высившиеся стопками старые пожелтевшие газеты, которые сейчас кто-то раскидал по полу, и едва не споткнулась. Она не была уверена, стоит ли нажимать на выключатель, но чтобы хоть немного видеть в кромешной тьме и понимать куда наступать, спешно достала телефон из заднего кармана. Работать ему оставалось совсем немного, но вполне хватило бы на базовый осмотр кухни. В голову пришла глупая и несвоевременная мысль: стоило зарядить перед отъездом. Как только слабое свечение упало на окружавший её беспорядок, девушка прерывисто вздохнула и отшатнулась, хватаясь за дверной косяк. С губ сорвался слабый писк. Помимо существующих в потрясающем хаосе вещей и макулатуры, тут и там валялась, поломанная чуть ли не до состояния мелких щепок, мебель. Палас оказался изодран в клочья, а голубоватый стеклянный, сохранившийся с советских времён, абажур, больше похожий на тарелочку, был вдребезги разбит. Отходя назад, Катя чудом не наткнулась на один из крупных осколков, во время посмотрев себе под ноги. Но самым ужасным стали кровавые пятна и наиболее внушительное из них - след от руки, точь-в-точь повторяющий контур ладони девушки. В уголках глаз предательски защипало, ровное дыхание превратилось чуть ли не в слабый хрип, прерываемый редкими всхлипами. Страшно было представить лица тех, кто пошёл на подобную дикость. Если слова соседски и можно считать правдой, то только от части. Маловероятно существование магии, тем более здесь и тем более чертей, как назвала их вчера бабулька, но факт произошедший трагедии отрицать невозможно. Наверняка пугающие чёрные фигуры являлись обычными грабителями или действующими под белой горячкой алкашами, забредшими в эту деревушку по ошибке. Но даже такие попытки оправдать увиденное напоминали бред. В целом собравшаяся из разных частей картина будто мерещилась или являлась кошмарным сном. Пересилив себя, на негнущихся ногах и с трясущимся в правой руке смартфоном, Катерина прошла на кухню и тут же пожалела об этом. Первым, что встретило её за маленьким порожком, был резкий затхлый запах. Такой присущ только пропавшему мясу или сыру, пролежавшему в тепле не один день. Она поспешила прикрыть нос и рот майкой, лишь бы не потерять сознание. Здесь в полном масштабе развернулось продолжение безумия.

Дверца холодильника валялась в совершенно противоположной части комнаты, повсюду разбросанные гнилые продукты, битое стекло, вероятно от банок с компотом или чем-то из этой категории; прочный дубовый стол, расколотый на две части вытащили на середину и сверху уронили любимую люстру из детства. В былом виде она представляла из себя нечто похожее на небольшой колокольчик со свисающей бахромой. Будучи ребёнком, Катя могла часами сидеть рядом с суетящейся у плиты бабушкой и разглядывать самый необычный, по меркам восприятия тогда, предмет интерьера. С трудом вглядываясь в кромешную тьму под последний, перед отключкой фонарика, сигнал умирающего мобильного устройства, она, не поверив своим глазам, в панике закрыла лицо руками, но вовремя опомнилась и рванула прочь, в надежде остаться незамеченной и успеть спрятаться как можно дальше.

Сложно принять мистическое, если ни разу не сталкивался с ним, потому, вытирая щёки от нахлынувших эмоций, девушка до последнего отрицала увиденное секундой назад. Вернувшись в дом соседки, наспех закрыв дверь и, с надеждой на помощь свыше, перекрестившись, хотя прежде полностью отрицая религию, она забилась в дальний угол, сжавшись как можно сильнее в своеобразный кокон, и громко заревела. На вой выбежала пожилая женщина в старой ночной рубахе в пол, перепуганная и ужасно лохматая. Она резко присела перед обезумевшей, наплевав на хрустнувшие суставы. Ноющая боль прошлась вдоль всех ног, начиная от колен, и Нина Васильевна изо всех сил стиснула зубы, лишь бы не перепугать Катерину ещё сильнее. Она пыталась выведать хоть малую часть информации о произошедшем. По этой причине говорила тихо вкрадчиво, как можно аккуратнее подбирая слова, и слабо поглаживая стиснутые в кулаки ладони.

- Катюш, родная, что случилось? Кошмар, поди, приснился. Ой, а чего ж ты в обувке то сидишь? Да на холодном полу. Давай вставай, я чаю заварю с ромашкой. Вмиг поможет и успокоиться и уснуть. Поздновато, правда, но что поделаешь.

Девушка энергично закачала головой в отрицательном жесте, глотая слёзы и нервно поглядывая на дверь.

- Это... Там... Это не кошмар. Или кошмар. Я не понимаю.- мысли в голове смешались в кучу. В виски ударила сильная, чуть ли не ослепляющая боль, похожая на ту, что она испытывала во время мигрени.

Приступы начались в подростковом возрасте. Примерно с момента подготовки к экзаменам и с каждым днём становились всё ярче. Бывали дни, когда невыносимое давящее чувство, избавиться от которого не помогали простые таблетки, а на дорогие не стала бы разоряться чрезмерно бережливая мать, вынуждало отторгнуть ранее съеденное. Катерина едва понимала, где находится в такие моменты, а особенно плохо становилось от яркого и бьющего в глаза солнца. Первое время она пряталась в ванной, отмокая в холодной воде и практически не осознавая себя под действием разных, но принятых в одно время, болеутоляющих. Комнатка была тесной маленькой и без окон, но по плану архитекторов расположилась рядом с кухней. Потому, утонув в густой пене от геля для душа так, чтобы на поверхности оставалось только лицо, Катя редко, но могла расслышать песни любимых шансонье отца, чьи голоса раздавались из купленного ещё в «старые добрые» радио. Мама часто критиковала его музыкальный вкус, да и сама девушка никогда не была в восторге, но с серьёзным и временами жестоким мужчиной спорить не собиралась. « Себе дороже.» - бормотала она прежде, чем погрузиться в долгожданный, после нескольких бессонных ночей сопровождаемых нелюбимой мигренью, сон.

Желудок скрутило и к горлу подкатил неприятный ком. Как могла, она попыталась сдержать приступ тошноты и потянулась за сумкой с вещами, где среди прочего лежала наполовину пустая блистерная пластинка. Паника понемногу отпускала, но пелена перед глазами никак не могла рассеяться. Катерине на секунду показалось, будто она видит десятки мелькающих белых огоньков. Они были похожи на гигантских светлячков, и довольно резво перемещались по помещению, оставляя за собой блестящий след. Преимущественно шарики кружили вокруг баб Нины, словно заслоняя её отчего-то, но она либо вовсе не видела их, либо упорно игнорировала. Копошась у старой газовой плиты, она тихо сетовала на свою лишённую многих материальных благ жизнь, но заметив периферическим зрением заинтересованность немногим пришедшей в себя девушки лишь вяло пожала плечами и улыбнулась.

- Видишь, Катюшка, как получается. Я совсем уж подрастеряла силу и сноровку. Десяток годков тому назад ещё ничего была, а теперича совсем разваливаюсь. Даже за пенсией уже не езжу. Ноги трясутся больно сильно от нагрузки. Спасибо хоть почтальонша добросовестная находится и не брезгует нас, стариков, навещать с денежками то. Да и так они нам не шибко нужны. За свет и газ вот, как видишь, второй год не плачу. Про воду подавно забыла. Помочь мне некому, еле спасаюсь своими силами.- пожилая дама отмахнулась от дурных мыслей и направилась к успевшей остыть печи. По худой морщинистой щеке скатилась одинокая слеза. Не зная наверняка, расстроит её это вопрос или нет, Катя, не в силах сдержать любопытство, всё равно спросила: « А как же ваш сын? Я дядю Колю хорошо помню. Он раньше к вам очень часто ездил.»

Нина Васильевна поменялась в лице и твёрдо вцепилась в старую грязную тряпочку, прочно обмотанную на месте предполагаемой ручки чайника. Он был полностью железным и единственным барьером во избежание ожогов стал кусочек чего-то давно ненужного. Раньше так делала и бабушка Кати, но после заменила на большую пробку от советской бутылки с вином, которое хранила до последнего, но искушённый «огненной водой» дед, не обладавший подобным терпением, решил вкусить спрятанное за несколькими хрустальными чашами и ветхими и книгами пойло. Как же она на него тогда злилась. Девушка усмехнулась и вернулась в реальность из прочного потока мыслей.

Женщина стояла не двигаясь, но комната будто наполнилась отчётливым чувством тревоги и печали. Прекратив свой волшебный танец, никуда не исчезнувшие огоньки нервно засуетились. Невинный вопрос вызвал у них панику схожую с человеческой. В повисшей тишине помимо размеренного тиканья часов слышалось свистящее дыхание старушки. Она медлила раздумывая над ответом.

- Нет больше его, дорогая. На машине разбился года, так, три назад. Мне тогда полицейские сказали, что спешил куда-то и по трассе ехал. Зимой то было. Ну и перевернулся.- Нина Васильевна грустно хмыкнула и, прежде чем успела поддаться рыданиям, щедро плеснула кипятка в жестяную кружку.

- Семьи, кроме меня, у Коленьки не было. Всё в работе жизнь провёл, так и не обзавёлся детишками. Вот мне его, прости Господи, тело и привезли. Пришлось на свои кровные хоронить. Тихо и скромно, как он и жил. Какое ж горе... Ууу- она закрыла лицо руками и горько заплакала. Не имея представления о том, насколько больно в душевном плане терять близких, Катерина могла лишь слабо посочувствовать, но на сильные переживания и значительную поддержку её бы попросту не хватило. Несмотря на увиденное ранее в доме старших предков, она искренне верила, что с ними всё хорошо. В конце концов в кромешной тьме всякое имеет возможность привидится, но освежив в памяти момент встречи с истинным ужасом, она невольно вздрогнула, словно спину окатило холодной водой. Но неприятное ощущение оказалось вполне реальным.

Рядом с плечом, отбившись от «стаи», мирно парил странный белый огонёк. Изредка, но он издавал похожие на мурчанье звуки. Чрезмерно расстроенная воспоминаниями, баб Нина скрылась в своей комнатке, которая раньше принадлежала и её покойному мужу. Мужчина он был высокий и крепкий. Всегда сам справлялся со всей тяжёлой работой и вечно старался уберечь любимую супругу от любого вида нагрузок до последнего. Катя была совсем маленькой, когда он умер и не знала причины смерти, но исключительно в своих мыслях осмелилась предположить, возможно дело было в возрасте. Годы не щадят никого. Даже самых стойких.

Горячая донельзя кружка обжигала пальцы, однако она упорно терпела, до сих пор не сдвинувшись с места. Мигрень окончательно прошла и даже тошнота отступила. Единственное необъяснимое - мерцающие огни, никуда не делись. Следовали за «хозяйкой» словно привязанные. Девушка неуверенно глотнула успокоительную настойку, абсолютно безвкусную и даже немного противную, и рискнула встать на ноги. Видимо существо, в чьём существование она так сомневалась, действительно являлось лишь бредом. В ином случае оно точно уже ломилось бы в дверь. Именно этими доводами она успокаивала себя, в надежде отпустить неприятное чувство в глубине души. Белый шарик поднялся вместе с ней.

- - Что же ты такое?- возможностей напасть у него было предостаточно, но существо сохраняло потрясающее спокойствие, о котором сейчас мечтала Катерина. Возвращение в общую комнату старушки вызвало у неё оживление, но очередной важный вопрос застрял в горле. « Вдруг её посчитают сумасшедшей?» Так уж сложилось, не по наитию, а по нажитым годами и целыми столетиями традициям, большинство из оставшихся старичков деревушки верили в древние легенды и мифы, искренне боялись всего потустороннего и предпринимали любые способы защиты от чёрной магии. Как если бы рядом жило целое поселение колдунов, жаждущих испортить их мирное пребывание на этом свете. И несмотря на это, девушка боялась даже заикнуться об антропоморфном чудище, меланхолично рыщущим в поисках чего-то по кухне родных прямо в данный момент. Нина Васильевна могла счесть вопрос за издёвку в связи с устоявшимся стереотипом: «молодым сказки уже не интересны».

- Простите, если что. Не хочу показаться грубой и всё такое... Но вы видите нечто необычное? Типо... Фей? Наверное.

Пожилая дама вытирала припухшие глаза краем воротника ночнушки и не сразу обратила внимание на восстановившую трезвый рассудок Катю.

- О чём ты говоришь? Разве ж бывают на свете феи?- она чётко покачала головой в отрицательном жесте и попыталась зажечь масляную лампу, но пальцы едва слушались, чиркая старыми вонючими спичками об коробок.

- Но вы же верите в чертей. Сами их видели.- возразила девушка.

- Мало ли что я видела. Погода тогда противная сама по себе была, а ветер налетевший мог с собой всякую гадость из леса принести. Не бери в голову.- лампа слабо осветила заметно нагревшееся помещение. В печке ближайшее время они не нуждались, но Катя в очередной раз порадовалась её наличию. Огоньки постепенно исчезали, завидев свет, прятались в тенях, которые откидывали разные вещи, и нервно пищали. Следовало запомнить на будущее эту внезапно возникшую деталь и, похоже, их главную слабость. Паривший неподалёку отщепенец также зашевелился, в панике ударившись об баб Нину, чем вызвал неожиданную реакцию. Стало понятно, что она подобных вещей не видит, но хотя бы чувствует.

- Ой! Как-будто по могиле прошлись.- женщина вздрогнула, позже объяснив охватившее её чувство. Спина и руки в мгновение ока покрылись гусиной кожей.

- Но мне казалось, вы бы уверены в своих словах. Пожалуйста, расскажите, что случилось с бабушкой и дедушкой. Если это что-то страшное, я точно должна знать. Может помогу или позову тех, кто сможет помочь. Найду способ вытащить их, где бы они ни были или...

Пенсионерка злобно зыркнула на Катерину, ухватила её за руку и потянула на себя. Та чуть не упала, задев носком стопы край маленького и сильно затоптанного коврика, вовремя задержалась в воздухе и подняла полный ужаса взгляд. Больше всего напугала резкая смена настроения. Не так давно оплакивающая почившего сына, сейчас старушка, похоже, испытывала искреннее раздражение. Без того множество морщин на напрягшемся словно увеличилось. Кустистые брови почти лежали на маленьких глазах. Приезжая в деревню в детстве и ранней юности Катерина почти не общалась с друзьями бабули, но запомнила Нину Васильевну как спокойного и относительно безмятежного человека, что всегда встречал её ласковой улыбкой и свежей выпечкой, потому паника являлась чем-то практически обоснованным.

Запястье уже начинало жечь, но его никто так и не спешил отпускать. Не дожидаясь реакции, она всё-таки заговорила, но голос звучал пугающе схожим со змеиным шипением.

- Сгинули они. Сгинули. И тебя такая участь ждёт. И меня заодно. Если лезть, куда не надобно будешь. Ой, пригрела беду на свою голову! Надо было тебя в дом пустить. Авось поняла б, о чём я тебе битый час толкую. Да и убегла б может. Вот что мне теперь делать. Ооой.- пенсионерка снова заплакала, но в этот раз сильнее, и ухватив подходящий момент, Катерина всей возможной для неё ловкостью вывернула руку и дёрнулась назад, едва не свалившись на скрипящий диван. Ядовитой желчью, копившейся в до смерти перепуганном и доведённым до смятения и непонимания происходящего разуме, выплюнула долгожданную мысль, что порядком замучила.

- Я видела! Я... Ходила туда и видела его.- речь шла о странном существе, которое многие, скорее всего, обозвали бы ничем иным, как чупакаброй, но оно представляла собой гораздо более опасного монстра. Антропоморфный козёл прочно стоял на двух вывернутых назад ногах подобно человеку и что-то злобно бормотал невероятно низким голосом. Мощные и, на удивление, далеко не козлиные руки с вполне привычными для Катерины пальцами нагло копошились в тумбах и ящиках, собранных не без усилий дедушкой много лет назад. Козёл очевидно точно искал нечто очень важное, ориентируясь на запах свисающей с плечами части окровавленного женского гардероба. Но больше всего перепугало девушку его лицо. Вытянутое человеческое лицо с длинными патлатыми чёрными волосами, растянутый в хищной улыбке рот с рядом острых зубов и глаза. Ярко-жёлтые глаза с усмешкой глянувшие на настигнувшую его за делом Катю. Возможно, задержись она ещё на одну секунду и не беседовала бы так «душевно» сейчас. А причиной возникновения уже отпустившей истерии, выплеснувшейся сразу после посещения родной, до этого дня, кухни, стал расшитый цветами платок. Она сразу вспомнила как бабушка любила выходить в огород, предварительно повязав его на голову, дабы уберечь себя от солнечного удара. Это был один из её немногочисленных головных уборов и при том самый любимый.

Описание чудовища знатно перепугали Нину Васильевну. Она засуетилась по комнате, выдвигая ящики, перебирая постельное бельё и книги, бормоча молитву и между тем продолжая еле слышно причитать. На свет из самых закоулков появились несколько потрёпанных временем с пожелтевшими страницами тетрадей. В некоторых хранились бесценные рецепты, проверенные временем и не раз переписанные, потому хоть записи и вели аккуратно, но местами почерк становился импульсивным, на углах остались чернильные отпечатки пальцев. В каких-то, заложенные между десятка страниц, лежали несколько фотографий на пару со вскрытыми конвертами. Одна из марок выбилась, паря в воздухе подобно пёрышку, и плавно опустилась на пол, скрывшись под комодом. За окном появились первые признаки рассвета: тонкая жёлтая полоса у горизонта рассекала небо на тёмное с миллионами звёздам, заставляющие многих мечтах о высоком, и на лёгкое и нежное. Голубое без единого облачка, как часто бывало в летнее время. Первые проблески долгожданного света прошли сквозь кружевные шторки, коснувшись щеки Катерины, из-за чего застывшая в собственном подсознание, она дёрнулась и во время спохватилась. Она поспешила помочь пенсионерке и с трепетом ухватилась за немыслимое, по своим объёмам, собрание чужих воспоминаний. Последними на её колени упали изветшалые альбомы с фотографиями. Хранились они так хорошо, что несмотря на не одно прошедшее десятилетие, казалось, словно сделаны были только вчера и большинство запечатлённых счастливых лиц всё ещё живы. С трудом, но в молодой девушке, чьи длинные русые волосы некто заплёл в толстую косу, скромно приобнимающей подругу, либо сестру, Катерина узнала бабушку.

- - Узнаёшь?- баб Нина села рядом, со свистом заглотнув воздух и придерживая в руках граненый бокал с кристально-чистой водой и маленький флакончик выветрившегося валидола.- Это я с краю. А это Анька, бабка твоя. Мы в тот день познакомились. Я то давно здесь живу, а они переехали к твоему прадеду, решивши остаться на старом и проверенном временем месте. Она тогда же твоей мамой уже была беременна. Ой, такой Алька цацей выросла. Вспыльчивая и упрямая. Ух! Прям как на улицу не выйдет, всех пацанят гоняет. Только пыль вслед клубится. Шум и гам стоял непрекращающийся, а как выросла, сразу и на личико поменялась и привычками. Уехала годков на пять, а вернулась уже с тобой малюткой вооот такой.- морщинистая ладонь опустилась до уровня лодыжки. Девушка находилась в лёгком смятении. Она не могла просто перебить разговорившуюся пенсионерку, страшась ответной реакции, но при этом абсолютно не видела смысла в рассказе, который уже тысячу и более раз слышала от многих других, как близких, так и далёких членов семьи.

- Простите, но я не понимаю. Причём здесь всё это? Старые фотографии, какие-то истории. Я видела это всё по сто раз. - альбом закрылся с хлопком, чем распугал зависшую в воздухе пыль.

- Бабушка твоя человеком хорошим была, но верила во всякие глупости. Бесы, духи... Вот они её и утащила. Ты, наверное, меня чокнутой посчитаешь, Катюшка, но зуб даю, что не вру. Она мне давеча и книжку оставила. Дык, вот она. Я как открыла, чуть в обморок от страха не упала. Ужасы такие там. Ты сама то посмотри и убедишься, может свет на что-то прольют сказки эти страшные.- Нина Васильевна вытащила из-за спины довольно плотную, склеенную и сшитую вручную тетрадь с твёрдой обложкой из чёрного дерматина и куска картона. Большая часть наполнения представляла собой старые и пожелтевшие листы с расплывшимся текстом, преимущественно написанным от руки красивым каллиграфическим почерком. Местами выбивались более новые тетрадные, которые очевидно добавили гораздо позже и стиль письма отличался. Большие и размашистые буквы, много зачёркнутых слов и даже целых предложений. Писали впопыхах, боясь упустить подробности или неправильно изложить мысль. Первым при открытие ветхой рукописи, Катю встретил чей-то личный дневник с частыми упоминаниями славянских богов, огромное множество непонятных текстов, состоящих из славянского футарка и высушенные цветы с подробных описанием лечебных свойств. Никогда прежде она и подумать не могла, что в её семье были колдуны или ведьмы. А что более вероятно, так это фанатизм по всему древнему, перешедший границы дозволенного. Чёрт, настоящий и найденный на кухне родного дома, до последнего казался видением. Возможно из-за сна на новом и не самом удобном месте. А может по причине накопившихся за последние месяцы переживаний.

- Это всё, конечно, очень интересно. Мне тоже нравится история, как разных стран, так и наша, но я не понимаю, что должно открыть мне глаза на происходящее. Я будто в болото упала и не могу выбраться. А до этого ещё и грибов галлюциногенных наелась. Не бывает всего этого. Я просто не могу поверить. - причиной такого отношения к мифам и магии была атмосфера чистого и открытого скептицизма, в которой она проводила большую часть жизни.

- А ты дальше посмотри, деточка, вот они. Кошмары ночи. - баб Нина ловко перелистнула половину тетради, пальцем указывая на те самые более новые листы. По краю содержалась информация об изображённом в немного детском стиле монстре. Рисунок растёкся от повышенной влажности, так как видимо неопределённое время хранился не в самых лучших условиях. И сейчас черты угадывались слабо, но сохранили прежний облик водяной, русалки, маленькие страшненькие дети или что-то очень похожее на них и человекоподобный козёл. Тот самый. Подпись в уголке гласила: «чёрт обыкновенный. По предположениям сын или один из любимых слуг Чернобога. Опасен.» Невероятно мелкой была приписка о способах спасения как якобы магического происхождения, так и вполне физического. Завершался дневник якобы пророчеством, оставленными на маленькой бумажной салфетке и извинениями в никуда. « Просила прощения за свою несобранность. Потеряла часть листов, когда ездила к Катюше. Наверное это последняя наша встреча, но хочется верить в обратное. Каждый день просыпаюсь с мыслью, как бы её не коснулась семейная трагедия. Может обойдёт.»

Отвратительный внешний вид известных до этого только по сказкам тварей всколыхнул что-то в памяти. Словно она уже видела их именно такими много раз ранее. Пускай и слегка утрированными, на взгляд Катерины, но определённо знакомыми. Русалка, не полурыба Андерсена, а настоящая утопленница с выпадающими и закатившимися глазными яблоками, чьё едва прикрытое тиной и местами проеденное болотными обитателями, а также естественным периодом разложения, тело изогнулось в якобы кокетливом жестом. Но учитывая мягко говоря непрезентабельный вид, казалось, что костлявая рука с длинными острыми и грязными ногтями, под которыми до сих пор сохранились следы запёкшейся крови, тянется задушить любого несчастного, заплутавшего на её скромное место жительства, а не надеется обрести возлюбленного. Катерина нахмурилась из-за несправедливости. Заветные воспоминания никак не проявлялись. И сколько она не пыталась, мелькали лишь моменты, когда бабушка читала ей странные, непохожие ни на одни другие, сказки. Тогда-то пазл и сложился. Вполне возможно, что в попытках донести до неё маленькой хоть толику якобы истины, Анна Валентиновна переделала записи под чудные истории для внучки. Голова по новой загудела от до боли родной и знакомой мигрени.

- Хорошо. Даже если я поверю. Вдруг бабушку с дедушкой похитили... Черти. - она сжала губы от обиды и печали, закрыла тетрадь, с трепетом подоткнув выделяющиеся листочки, и наконец обернулась к ожидающей пенсионерке. - Зачем и почему? Что могло понадобиться нечисти от обычных людей? Это... Звучит слишком дико, чтобы быть правдой. Я просто не могу поверить.

- Понимаю тебя, Катюша. Я и сама первое время отрицала, но как же можно закрывать глаза теперь-то. Ты ж сама супостата проклятого видела. Не могло такое привидеться. Обоим-то. - баба Нина всё ещё сидела рядом, немного поёживаясь от до конца не отступившей ночной прохлады. Время от времени она поглядывала на старые часы и фотографии, с теплотой и доброй грустью припоминая светлую юность.

- Но если это правда... Действительно правда. Что же мне делать? Куда идти или обращаться? В полиции пошлют на три веселые буквы и обсмеют. Не искать же колдунов, да ведуний, чтоб они как в телике искали. Глупость какая! - Катерина опустила лицо и расслабила плечи, позволив руками свободно висеть и едва касаться ногтями дощатого пола. Тетрадь скользнула с коленей на диван. Через пару мучительных секунд тишины девушка начала дрожать, роняя горькие слёзы. Она находилась в полной растерянности, не имея возможности и желания думать и рассуждать дальше.

- Катенька... Представить не могу, как тебе тяжко. - баб Нина коснулась сложенной в три погибели спины. - Посоветовать даже нечего, но ежели ты осмелишься родных начать искать, постараюсь помочь, чем смогу. Что хош у меня проси.

Девушка подняла заплаканное лицо с недоумевающим взглядом.

- И где мне их искать? В избушке бабки Ёжки?

- Да хоть бы и так. Мы многого не знаем о другой стороне сказок. Ты что ж не вдумываясь читала бабкины записки то? - пенсионерка подсела поближе, заговорщически зашептав.- Это для детишек она баба Яга, а у славян Ягиней числилась. Понимаешь? Уж если черти, тьфу их, есть, то может и боги тоже? Кто его знает.

Катерина обречённо кивнула. Сначала неуверенно один раз, а потом утвердительно, подобно китайскому болванчику. В глубине души она продолжала отрицать существование сверхъестественного, но точно уверила себя, что найдёт бабушку с дедушкой, чего бы ей это не стоило. Слабо колыхалась версия об их отъезде. Девушка смахнула слёзы, потирая уставшее и осунувшееся лицо, снова взяла в руки приоткрывающую дверь к истине, но всё такую же непонятную, тетрадь и гневно зашелестела страницами в поисках хоть чего-то, намекающего на отправную точку. На одной из предпоследних страниц значилось следующее: « Я нашла Калинов мост. Пройти через него не рискнула. Слишком страшно. Но мне точно не кажется. Я абсолютно уверена, что это он. Уж больно странно ведёт себя природа на той стороне. Словно скалится. Деревья, звери... Не такие все. Не наши будто. Найду в себе силы и перейду сторону, может что узнаю.»

- Калинов мост.- пробубнила себе под нос девушка, пряча прядь волос за ухо для удобства.

- Что говоришь? - баб Нина успела переодеться в скромное домашнее платье, больше напоминающее цветастый халатик, и поставить чайник на уже знакомую печь. Обернувшись спиной к Катерине, она не заметила, как та забегала по комнате из угла в угол, обдумывая прочитанное.

- Мост через реку Смородину. Вы знали о нём? Похоже он является переход куда-то. Типо врат в мир мёртвых, наверное. Ну знаете... Как у греков.- уловив непонимание сказанного, она поправила себя, извинилась и продолжила. - Я думаю, что можно начать оттуда. Если с другой стороны есть нечто, ну... Вы поняли кого или что я имею ввиду. В общем мне точно надо найти это место. Поможете в сборах? Не знаю, как много времени проведу в лесу.

- В глухом лесу? С ума сошла? Бог с тобой, Катюш, как же можно. Ты там потеряешься. Мы тебя даже с собаками не найдём. Подумаешь может сначала? - пенсионерка уже собиралась взяться за чайник, как услышала, пожалуй, самое ужасное за прошедшую бессонную ночь. Несколько капель кипятка оставили слабые ожоги на запястье, которые, впрочем, должны были пройти со временем, но сейчас причинили яркую и резкую боль.

- - Но если он упоминается в дневнике, то это точно неспроста. Он, как и всё остальное, несёт в себе особый смысл. Мне необходимо проверить. Может нам действительно привиделось. Я стояла в кромешной тьме, а вы наблюдали через мутное окно, да к тому же непогода. Знаете, как хочется верить... Ну, например, что они хотя бы потерялись. Сами говорите. Лес опасный и немудрено заблудиться. Позвольте проверить и я успокоюсь. Тогда будем искать другие варианты, хорошо?

Женщине пришлось смириться и утвердительно ответить. Оставалось только тщательно подготовиться ко всему, что может ждать в месте, которого так сторонились несчастные жители деревушки вот уже не одно столетие. На встречу приключениям и возможным опасностям Катя вышла поутру следующего дня, крепко сжимая лямку портфеля и мысленно проклиная всех и вся за идею переехать подальше от больших городов. Оставалось сделать всего один шаг в неизвестность и она рискнула.