Согнутые руки

Сонно попивая кофе у окна в кресле, Рослин тихонько рассматривала фотоальбом со своими детскими снимками. На днях она выразила мысль, что вся ее жизнь оказалась иллюзией — с детства она была незнакома с самой собой, своими корнями, живя в обмане. Я не слышал от нее желания встретиться с Джетро. Роси вообще молчала о любых встречах с кем-то из четы Линделёфов. Она просто не могла поверить, что фраза Мэдди о «важном человеке Америки» окажется настолько буквальной. Я не теребил ей душу расспросами. Время должно смягчить ее чувства, и моя задача состояла в том, чтобы помочь ей пройти этот этап спокойно, без лишнего расстройства и срывов.

Гретта призналась мне, что спустя пару дней, после визита Ателарда, у Роси случился приступ — ее всю колотило, холодный пот бежал градом, а тело сковало от судорог. Спустя полтора часа все прошло, и моя обмякшая малышка спала в комнате до самого вечера. Я выругался и приказал Гретте больше не скрывать от меня такие важные вещи, даже если Рослин сама просит ее об этом.

Страх накрыл Роси, как бирюзовая волна настигает врасплох во время прогулки по берегу. Я понимаю и вижу, что она сейчас страдает — тихо сама с собой. Легче будет позже… Возможно, в сей же час, сидя в кресле и рассматривая фотографии, она вздыхает не от печали, а с облегчением. Я не сплю — тихо смотрю на нее, и думаю, что неплохо бы накормить ее завтраком приготовленным собственноручно. Незаметно улыбаюсь про себя — я должен чаще ее баловать. Она не замечает, как я покидаю постель и иду на кухню, напоминаю Гретте, что сегодня мой день готовить для Роси завтрак, и она понимающе кивает мне, удаляясь, освобождая для меня кухонное пространство. Скромный набор на подносе в виде тостов с яйцом, томатом и беконом, в графине сок, бискотти и нарезка из фруктов. Рослин всё-таки улыбается, когда видит меня в фартуке горничной с подносом в руках.
 — Не откажешься от завтрака? Не уверен, что он получился вкусным, но все же… — Я поставил поднос на столик и перетянул его поближе к жене.
 — Попробуем, — она с интересом потянулась за тостами, а я налил ей сок и протянул стакан.
 — Приятного аппетита. — Она довольно съела один, и тут же схватила добавку. Я успокоился — мои кулинарные потуги увенчались успехом.
 — А ты почему не ешь? Разве тебе не пора собираться, чтобы успеть на самолёт до Флоренции?
 — Не надо, — я качнулся головой. — Я отменил поездку, перенес ее на несколько дней позже.
 — Но почему? Ты же говорил, важная сделка…
 — Хм-м… Я говорил? — Я растянулся в улыбке, когда понял, что ничего не рассказывал ей об этой конкретной сделке. У нее оказывается очень хороший слух. — Вообще-то я не припомню, чтобы говорил с тобой о работе.
 — Нет, мне не говорил, — Роси сделала пару глотков сока. — А вот по телефону с кузеном Рудольфом да, и я не подслушивала, просто услышала…
 — Мне нравится, — я встал перед ней на колени, и обнял руками за талию. — Нравится, что твоя голова не забита только мыслями о Линделёфах. Вот это настоящая ты — живая, рассудительная сеньора Макалузо.
 — Эй-эй, давай не разводи мне демагогию. Ты же не просто так решил не ехать.
 — Да, я решил побыть с тобой, сделка подождёт.
 — С чего ты решил остаться из-за меня?! Со мной все хорошо. Я уже набросала свежие идеи, эскизы для новых репортажей.
 — Какие репортажи? У тебя ещё нога в бандаже. Я проведу свободное время с тобой. Если ты не будешь против, навестим моего отца, он будет рад видеть тебя. Он часто спрашивает о тебе, напоминает, чтобы я лучше о тебе заботился.

Роси протянула ко мне ладошку и погладила колючую щеку.
 — Твоя забота обо мне лучшее, что я встречала в своей жизни. Так что поезжай решать свои рабочие вопросы, и если ты так переживаешь за меня, то я не откажусь поехать к дону Вито. Думаю, мы найдем о чем поболтать.

Я почти согласился, но все равно, мне не хотелось оставлять ее одну после приступа. Мыслей в голове море — я так и не решился ей признаться, что знаю о вспышке криза после визита Ателарда. Разве не я обещал оберегать ее, Джо?
Я до сих пор ещё не могу понять, куда ты мог деть хоть какую-то нарытую информацию о Линделёфе. Не может быть, дабы ее и вовсе не было! На этот счет у меня два варианта — информация была, но ты от нее избавился, как только узнал правду, или же, кто-то уничтожил ее специально, как только отправил тебя на тот свет. Два домысла вполне логичны, вот только какой из них правдивый? И ещё… Даже если ты узнал чья Роси дочь, я полагаю, ты же не был идиотом, чтобы шантажировать этой историей Джетро?! На пути к политическому трону он уязвим, и лишний шум ему ни к чему.

Так было и тогда, пятнадцать лет назад, он был министром финансов и собирался возглавлять должность вице-президента Америки. Ему не нужен был скандал о незаконнорожденной дочери, ему не нужна была Медельин и ее настоящая любовь. Пока желание править присутствует в жилах, любовь и чувства никогда не будут на первом месте. Джо, ты теперь молчишь и не ответишь мне правдой. Если ты действительно пытался шантажировать Линделёфа, то увы, братишка, могилу ты вырыл себе сам.

Днём в четверг я отправил машину с Рослин в особняк к моему отцу, а сам уехал в аэропорт на рейс Чикаго-Флоренция с личной охраной и шофером. Кузен Рудо и деловые партнёры будут ждать меня к вечеру в ресторане «Грация», все шло по плану.

От лица Рослин Мэй

Те дни, когда я гостила у дона Вито, пролетали незаметно. Вокруг меня казалось всё кружилось и все кружили, я чувствовала себя ребенком, который очутился в теплых объятиях бесчисленных родственников. Дон Вито дал мне понять, что он принял меня, как любимую невестку в свою семью, хотя изначально, ещё при нашем личном разговоре в бункере полгода назад, он говорил иначе. Я поняла, почему он тогда был так категоричен — он сомневался в том, сможет ли Фреди ужиться с такой, как я.
 — Моя любимая дочка… — Вито протянул ко мне руки, как только я прихрамывая вошла в холл дома. — Я тебя быстро поставлю на ноги, вот увидишь, неделя не пройдет, а ты побежишь!
 — Ваши слова — да Богу в уста. — Я обняла его крепко, довольно приветствуя. — Именно поэтому Фреди отправил меня к вам.
 — И правильно сделал, — он взял меня под руку и помог подняться на второй этаж в свой кабинет. — Завтра приедет мой старший сын со своей женой Джули, ну ты же помнишь ее?
Я кивнула, что помню.
 — А через три дня и средний сын подтянется. — Он довольно хохотнул усадив меня на кожаный диванчик у камина. — Моя покойная мать всегда говорила, что тепло полезно для костей и суставов, так что снимай ботинки и грей травмированную ногу.
Я не знаю насколько это проверенный способ, но решила ему подыграть — тут же сняла обувь и протянула ножки к теплу.
 — Выпьешь что-то со мной? Есть шерри, коньяк, виски…
 — О, нет, спасибо. Врач сказал пока воздержаться, я пью обезболивающие лекарства.
 — И как помогают?
 — По правде сказать, не всегда. Чаще всего я хожу с ноющей болью, но я к ней привыкла.
 — Ну, конечно, она привыкла, — дон Вито рухнул в свое кресло, налив себе коньяк. — Такая как ты вынесет все, но только если сама этого захочешь. Ты очень сильная, Росситта. Иногда я смотрю на тебя и думаю, что тебя в наш дом направила моя любимая, ныне покойная жена. Сейчас я живу без нее и давно мой смысл утерян.
 — Берегите женщину — она заставляет сердце стучать в груди.
 — Как точно сказано!
 — Что-то из любви, — смутилась я, — я до конца не осознаю, что бывает такое.
 — Фреди тебя любит. — Дон Вито вдруг встал с места и подошёл ближе к камину. — Я никогда не видел своего Фреди таким решительным и серьезным, в плане женщин. То, как он ухватился за тебя, да я и подумать не мог, что он вот так все сам решит — взял и молча женился.
 — Ага, и не спросил у меня… Вам же известно об этом?
 — Да, — он по-доброму улыбнулся мне, — засранец, признался мне в тот же день, когда мы с Сальвадором заявились к моему брату в поиске вас.
Я засмеялась, а потом задумалась о словах Вито.
 — Он сказал мне, что хотел меня уберечь… уберечь от Арни и гнева моего отца. Выглядит благородно с его стороны, но в тот час, я готова была убить его за это! Со мной случилась такая истерика, просто безумие — возникло желание выйти в окно.
 — А сейчас?.. — Он осушил свой стакан и налил добавки. — Как ты чувствуешь себя сейчас, почти спустя месяц?
 — Ну-у… — я перебирала пальцами резинку свитера, пытаясь сформулировать предложение под мое внутренне состояние, — я стала спокойно относиться к своему новому статусу. Неожиданно быстро для себя, я свыклась с мыслью, что Фреди теперь мой муж. Я по-прежнему ценю его заботу, понимание, поддержку, но не могу сказать, что это та самая глубокая любовь, о которой поют в песнях и пишут в книгах. Говорю, как есть, дон Вито.

Он внимательно посмотрел на меня, а затем обошел диванчик на котором я сидела, и положил одну руку мне на плечо.
 — Мне нравится твоя честность, дорогая. Ещё мой отец говорил, что от того, кто говорит прямо — не жди нежданного ножа в спину. Думаю, Фреди очень повезло с тобой, и пусть только попробует плохо о тебе заботится. — После этого Вито погладил меня бережно по голове и вернулся на свое место.

За эти дни он рассказал мне о многом, особенно мне стали близки слова о том, что я — та самая нерождённая, но такая желанная его дочка. По пути в академию, я рассматривала в окно автомобиля мелькающие вдали многоэтажные дома и думала, что на таком человеке, как мой свёкр и держатся семейные ценности настоящих итальянцев, и хотя я, как оказалось, не итальянка даже наполовину, но мне близки по духу некоторые традиции, которые вызывают в душе теплые чувства.

Я решила немного поработать на студии, поэтому воспользовалась случаем и улизнула на пару часиков, предварительно предупредив дона Вито. Он не возражал, к моему удивлению, был бы на его месте Фреди, мне пришлось бы долго с ним спорить. По приезде мне понадобилось полтора часа, дабы навести порядок в приготовленных ранее эскизах и соединить их в одну композицию с теми, которые я привезла с собой. Ещё полчаса я потратила на испорченные снимки, за долгое время работы их собралась целая стопка — многое пришлось не жалея выбросить. В начале третьего, я закрыла свой рабочий кабинет и спустилась в вестибюль академии. Наш консьерж мне сообщил, что машина уже дожидается меня у входа. Я поблагодарила его и медленно поковыляла к выходу, нога разболелась снова, при том, что я ее не напрягала, все время работала сидя.

У меня сегодня намечалось ещё одно дело, о нем я намеренно не сказала свекру, да и вообще никому. Водитель меня встретил у входа и помог дойти к машине — я заметила, что шофер был другим, не тот который вез меня утром. «Должно быть, предыдущий понадобился дону Вито» — подумала тогда я. Когда я наконец-то оказалась в салоне и водитель захлопнул за мной двери, я вдруг ощутила себя странно. Шофер молча занял свое место и мы быстро тронулись. Комок внутри меня накатил со страшной силой — только не хватало сейчас панических атак, и я, дабы отвлечься, решила рассмотреть лицо водителя получше, а затем спросила его:
 — Куда мы едем? Я же не говорила вам маршрут!
Он приятно улыбнулся мне в зеркало. Зубы его были жёлтые, как песок.
 — Мне велено отвести вас на место, где вы будете чувствовать себя комфортно. Не волнуйтесь, сеньора Макалузо, вас там ждут.

Его неладный ответ не внушил мне доверия, а наоборот, растревожил мое сомнение ещё сильнее. Мы ехали абсолютно другим путем, тонированные стекла не давали четкого поле зрения. Я настроилась на худшее, но виду подавать не стала. Кто бы не были эти люди, чтобы не задумали, они не должны видеть мой страх!
Через минут двадцать, мы въехали на какую-то элитную заснеженную резиденцию и шофер припарковал авто прямо возле входа, очевидно, для моего удобства. Он поспешил распахнуть передо мной двери и провел под руку прямо ко входу. Я посмотрела на него сверлящим взглядом, а потом молча вошла, позволив ему захлопнуть за собой парадную дверь. Внутри было все роскошно обставлено, но не вульгарно. Большой холл встретил меня огромным висящим абажуром с хрустальными капельками и золотистыми изгибами в виде веточек. Вокруг было мало мебели, стены украшали картины популярных художников современности. Я осторожно прошла прямо по керамическому покрытию, пытаясь найти хоть кого-то живого в помещении, и когда я остановилась в дверной арке между холлом и залом, то увидела в открытых ставнях Ателарда Линделёфа. Заметив меня, он поспешил подойти ближе и взял мою руку, целуя ее.
 — Здравствуй, дорогая. Я знаю, что снова поступил по-свински.
Напряжение спало с моего лица:
 — По праву сказать, я даже не ожидала, что это будете вы. Вы умеете удивлять! Мы же договорились встретиться в другом месте.
 — Да, но я подумал, что здесь не будет лишних глаз и ушей, — он помог мне присесть за круглым столом в центре зала. — Я честно пытался найти с тобой встречи, но у вас дома никто не брал телефон, а потом я всё-таки попал на служанку, и она сказала, что ты сейчас гостишь у родственников. У каких именно она не сообщила, так что мне пришлось выяснять самому, где ты находишься.
 — И про студию? Как вы узнали, что сегодня я буду там?!
Он подозвал к нам горничную, и та быстро подала нам горячие блюда.
 — Просто позвонил с утра в академию, мне сказали ты сегодня приедешь к одиннадцати, а дальше все просто… — он улыбался мне, — оставалось только дождаться твоего выхода.
 — Игра не стоила свеч… Мы и так договорились встретиться сегодня.
 — Безусловно стояла! — Он налил мне безалкогольный напиток, а себе немного белого вина. — Я давно хотел предложить тебе встречу, хотел просто поговорить с тобой наедине.

Я выпила немного своего напитка, во рту резко пересохло. Ателард смотрел на меня с ожиданием, будто хотел услышать от меня одобрение своего поступка, и мне, почему-то, стало его жаль.
 — Разговор у нас будет нелегким… Я ждала, что когда-то это произойдет, но не так скоро. И о чем говорить… — я крутила вилку в руке от волнения, — Боже, я правда не знаю, что я могу сказать вам, Ади. Я как оказалось, ничего не знаю о своей настоящей жизни. Меня бросало словно по волнам — от крайности в крайность, моими родными стали совершенно чужие, не по крови люди, личная история была переиначена. Я воспитывались как итальянка отцом и старшим братом в кругу этих традиций, языка; я замужем за итальянцем, в конце концов… — на этих словах я улыбнулась, вспомнив Фреди. Почему-то на этой ноте я поняла, как мне его не хватает рядом. — Хочу чтоб вы знали, я не искала правды нарочно! Я просто жила зная об этом со слов покойной матери, и даже не предполагала, что история окажется правдой.
Ателард выслушал меня до конца, а затем отложил кухонные приборы в сторону, оставив блюдо.
 — Я верю тебе, милая. Верю каждому слову, потому что ты не можешь обманывать, твои глаза не врут.
 — Я бы с радостью и дальше не знала об этой тайне, если бы не мой брат, муж и вы. Мне ничего не нужно от вашей семьи, Ади, у меня своя жизнь.
 — Понимаю, — он тяжело выдохнул, смотря в свою тарелку, — но я хочу, чтобы ты знала… Знала, что мне не все равно.
Он вдруг поднял голову и посмотрел на мои приборы. Я до еды не дотронулась.
 — Ты не против немного пройтись? Вижу, что у тебя тоже нет аппетита…
 — Я бы с радостью, но моя нога не позволит мне долго гулять.
 — Тебе идти и не придется. — Через пару минут Ади довольно прикатил для меня небольшое кресло на колесах. — Я хочу тебе кое-что показать.

В зимний розарий мы попали через запасной вход на первом этаже. Это был первый мой поход в масштабный зимний сад, который был полностью усажен кремовыми, алыми, карминовыми розами. Запах стоял пьянящий. На несколько секунд у меня, поначалу, закружилась голова, но потом резкий сладковатый запах стал уже не таким тяжелым для моих носовых рецепторов. Я рассматривала розовые кусты, которые окружали нас со всех сторон и мне казалось, будто я нырнула во все это цветочное изобилие с головой. Что за дивное место!

Ателард долго не решался заговорить со мной, наблюдая, как я наслаждаюсь коротким покоем и чувством умиления.
 — Прости, что я перебиваю твой восторг, хочу показать тебе кое-что… — Он достал папку из-под кресла и протянул ее мне. Я с интересом открыла ее и увидела большие отпечатанные снимки формата А4. На них были стены какой-то большой комнаты или же зала… И Бог мой, я поверить не могла — на каждом снимке были стены и все они увешаны фотокартинами с моим изображением, с той самой выставки из Мэнфиса! Так вот куда они пропали!
 — Представляешь, когда я увидел их в живую на стенах, то на несколько минут потерял дар речи! Он скупил их все и развесил в своем кабинете и часть в небольшой библиотеке. Раньше я не часто бывал там, но когда увидел все это, он с криками вытолкал меня, запретив вообще входить к нему. Можно сказать, я тайно сделал эти снимки, чтобы только показать тебе, Роси.
 — Значит, он знал обо мне с самого начала… — Я закрыла папку и отдала ее Ади.

Я смотрела на него с широко распахнутыми глазами и не могла поверить в увиденное — картинами с моим изображением увенчаны все стены! Боже правый! Это похоже на помешательство, такие поступки присущи человеку со странностями. Мне стало немного не по себе, и кажется Ади заметил замешательство на моей лице. Он взял мою ладошку в свою и крепко сжал ее длинными пальцами, чтобы успокоить меня. Я натянуто улыбнулась, но на душе скреблись кошки.
 — Не думай о плохом, я же вижу… ты изменилась в лице. — Он забрал папку со снимками, пообещав что избавиться от них.
 — Все хорошо, — я смотрела на него, а он лишь недоверчиво подмигнул мне.
 — Не пытайся меня обмануть, твое волнение я заметил сразу же после того, как показал тебе снимки. Милая… — он разжал пальцы на моей ладони и поднес ее к своим губам, заботливо целуя. — Я не хочу тебя пугать, ни в коем случае. Я лишь пытаюсь тебя сберечь, сестрёнка… Ты, как эти розы. — Ади отпустил мою руку, зашёл мне за спину и начал катить мое кресло между ароматными кустами.
 — Ты такая же прекрасная, цветущая и единственная в своем роде, и у тебя есть колючие шипы. В умелых руках роза благоухает, радует глаз, но только стоит псевдосадовнику коснуться ее хрупких лепестков — она сгнивает на корню. — Мы остановились у белых роз. — Я не хочу, чтобы тебя погубили, и я настойчиво советую, милая, пока не встречаться с ним…
Я обернулась на Ателарда — его лицо застыло в единой задумчивой эмоции и выражало собой беспокойство и злобу.
 — Я и не собиралась искать с ним встреч. Но вы же рассказывали Фреди, что решились искать меня, потому что он… — я с трудом назвала его имя, — Джетро помешался на мне!
 — Да, именно. Но ты должна знать, что это помешательство имеет нездоровый оттенок, вот поэтому я решил взять все под свой контроль.

Я опустила взгляд, минуту не издавала ни звука. Ади только собрался мне что-то сказать, но я перебила его своим вопросом:
 — Что значит — нездоровый оттенок?
 — Поверь мне, об этом лучше не знать и не думать.
 — Где гарантия, что я в безопасности? Он может следить за мной сейчас, он в силах наблюдать за вашими передвижениями…
 — Нет, в данный момент он находиться со своей избирательной кампанией в Нью-Йорке и его заботит только вопиющая толпа.
 — Я же говорю не в буквальном смысле о его личной слежке, люди которые работают на него… они могут докладывать ему о моем местонахождении.
 — Уверяю тебя, — Ади покатил меня прямо между кустарниками к огромному венецианскому окну, — люди которые сотрудничают со мной, не станут глупить.
 — Вы так уверены? Порой самая преданная дворняжка кусает больнее породистого врага.

Ателард усмехнулся мне, разворачивая мое кресло так, чтобы я увидела чудесный вид из окна на зимний лес вдали.
 — У всех них есть семьи, дети… Они боятся за них, а не за свою жизнь.
 — А о чем боитесь вы?
Его рука бережно коснулась моего плеча и застыв в оцепенении на одном месте, он смотрел куда-то вдаль. Мне казалось, что в данный момент он прокручивает перед глазами ленту из воспоминаний минувших лет. В его глазах было столько неподдельной боли, я подумала, мы с ним так похожи в этом наболевшем взгляде, как будто он пережил нечто подобное моему горю. Я дотронулась к его ладошке и он вдруг заговорил, как расколдованный от моего касания.
 — Раньше я ничего не боялся, так как разучился испытывать это чувство, а теперь… В данное время, я настороженно отношусь лишь к одному — своему желанию!
 — Оно заставляет вас нервничать?
 — Нет, — он снова улыбнулся мне, и печаль развеялась с его лица, — оно заставляете меня любить. — Я наблюдала, как он подошёл в высокому кусту алых роз, взяв в руки маленький секатор с золотистыми ручками.
 — Да-к разве это плохо? —  я удивленно растянулась в ухмылке. Быть может он, как и я — не верит в понятие «любовь»?
 — Плохим можно назвать все, что причиняет нам страдания, дорогая. Поэтому для меня плохо… — Он орудовал между колючими стволами цветов голыми руками, срезая одну за другой розу, и складывая их в букет. Я окликнула его и попросила больше не трогать эту красоту.
 — Пусть лучше растут…
Ади лишь улыбчиво протянул мне скромный алый букетик из пяти роз, и я заметила неглубокие кровавые порезы от шипов на его ладонях.

Мы долго молчали и каждый думал о чем-то своем. В мыслях пробежал вопрос — чей же это особняк с очаровательным розарий? Я глядела на заснеженную лесную даль и думала, как же моя жизнь похожа на этот пейзаж — спрятана под толстым слоем снега, покрыта морозным льдом, мои ветки сгибаються под грузом до самой земли, и я терпела и молча страдала сама с собой. Правильно ли я сделала, что тайно встретилась с Ателардом? Я не боюсь слежки, меня не страшит вероятность быть обнаруженной, я думаю о другом… Впустить в свою жизнь человека намного сложнее, чем пережить личную жизненную драму. А что если ему нужен кто-то, в ком он нуждается? А вдруг он, как и я, всю жизнь одинок и сирота при родителях? Я думаю над этим, как над историей мужчины, который решил под влиянием доброго умысла помочь мне, незнакомке сестре.
 — Ади… — мой голос опустился до шёпота, — ты нуждаешься во мне?
Он развернулся ко мне лицом и мягко кивнул, словно смущенный мальчишка пяти лет. «Просящий, моли к нему и тогда тебе воздастся…»

Два дня в моей жизни стали перед глазами, напротив друг друга по разные стороны — день первый, когда я похоронила старшего брата Джо, и день второй, когда я встретила старшего брата Ади.