Больной

Пробираясь между сутулыми спинами бабок в Первой Городской больнице Николай Нурланович Шебутилов спешил к своему новому лечащему врачу. С потным лицом, в шубе, которую он не успел скинуть в гардеробе, по причине того, что пришлось бы слишком долго ожидать престарелую гардеробщицу, которая, по его словам «не понимает всей серьезности ситуации», он бежал по коридору, наступая на ноги и, попутно, извиняясь. Он не хотел задерживаться, так как анализы, которые он получил три дня назад, уже могли измениться, причем в худшую сторону. В самом конце коридора он уже видел тот самый кабинет триста семнадцать, в котором его появления совсем еще не ждали. В момент, когда высокая женщина в черной кофте с капюшоном и короткими белыми волосами выходила из кабинета, он забежал внутрь, оттолкнув медсестру, пытавшуюся зайти в свой кабинет, и женщину средних лет в белой куртке и желтой, как одуванчик, шляпе. Та лишь ошарашено посмотрела на него из коридора. Сбив с нее шляпу, а из рук медсестры выбив несколько медицинских карт, он вбежал внутрь, кивнул, что-то коротко пробормотал, потом вытер рукавом пот со лба, расстегнул пальто, кинул его на кушетку, на которую спустя мгновение упал и сам, и, наконец, поздоровался:

— Здравствуйте. – Отдышавшись секунд за десять, он продолжил – Я на четырнадцать тридцать записан... Фух! – Подытожил он.

— Здравствуйте... - Вера Павловна была ошеломлена.

Когда ее перевели из ее родной девятой больницы, в которой она отработала десять с лишним лет, она была рада – работа была ближе к дому. Теперь ей не приходилось скандалить с людьми в автобусах, тратя свои нервы в дороге.
Вера Павловна посмотрела на часы и, подтвердив свои опасения, тут же ответила:

— Молодой человек, но ведь сейчас лишь одиннадцать...

— Молодой человек... Молодой-то он я и есть, мне ведь всего-то тридцать пять стукнуло! И на человека похож. Но вот не ощущаю я себя на этот возраст... – Шебутилов вспрыгнул с кушетки и сел на стул рядом с Верой Павловной.

— Как же это не похож? Вы очень даже...

- Да вы подождите! Вы послушайте меня сначала, а потом скажите – похож, не похож. А сначала извольте, вот... - Николай Нурланович достал из черной офисной сумки кипу бумаг весом в килограмм-другой, и с грохотом положил на стол.

— У меня желудок...

В кабинет заглянула женщина в черном, вышедшая недавно из кабинета:

— Вы не записали меня наверное...

— Нет, Лилия Адамовна, я вас записала, приходите в пятницу, в четырнадцать часов, только не опаздывайте, это последние мои часы приема. Потом - на заслуженный отдых.

— Отдых это всегда хорошо! Спасибо, Вера Павловна.

— Милочка, выйдите, пожалуйста, вы мешаете!

Но дама в черном быстро покинула кабинет, так и не обратив внимания на Шебутилова.

— Так вот, мне тридцать пять, но болит как во все сорок!

— А что болит-то? – недоумевая посмотрела Вера Павловна на Николая Нурлановича.

— Так в том-то и дело, что болит, а непонятно что, и самое главное – где!

— Это как?

— Да очень просто – то тут кольнет, то там заноет, то там зарежет, и вот хожу больной уже полгода и ни один врач не может довести меня до конца, если возьмется за меня, обязательно что-то случится, и опять нового нужно искать.

В кабинет зашла женщина в белом со шляпой в руке. Она по-доброму посмотрела на Веру Павловну, и тихим голосом, но почему-то хорошо слышно, спросила:

— Вы позовете? А то я же вроде десять минут назад должна была зайти.

— Женщина, извините, конечно, но я вообще-то здесь умираю! Вы вон, я смотрю, здоровее любого! А цвет лица какой здоровый! Божественно! А вот у меня – Шебутилов повернулся к своему терапевту и показал ладошку – ладонь бледновата, я сравнивал с ладонью жены и брата. На много оттенков, я думаю! Надо что-то делать, моя дорогая, надо делать!

— Вера Павловна... - попыталась еще раз женщина, но Вера Павловна лишь ответила:

— Я вас позову, подождите немного.

Женщина вышла, а Шебутилов продолжил:

— Ну, так вот, я и говорю, у меня же все врачи всегда пропадают. Первый самый уехал в другой город учиться, передал меня своему преемнику. Потом этот преемник отказался от меня, сказал, что мне нужно, видите ли, в психиатрию, а не к терапевту! Какие глупости! Потом я встретил на улице случайно того самого первого доктора, но он куда-то спешил, поэтому я не знаю, вернулся ли он, и если да, где он работает. Третий мой доктор, царствие ему небесное, нашелся мной через месяц...

— Простите, позвольте мне вас перебить.

— Да, конечно, только если ненадолго.

— Как вас зовут? Я запишу хотя бы.

— Николай Нурланович Шебутилов.

— Давайте мы перейдем к делу – что и где болит?

— Так если бы я знал, я бы та не волновался! Ну, ладно, давайте по порядку. Я никогда не пил и не курил.

— Зря... - пробубнила под нос Вера Павловна, начинающая понимать, что здесь происходит.

— При росте в сто семьдесят сантиметров вес мой равнялся сто девятнадцати. Сейчас похудел до сто трех. За половину недели даже до сто одного сбросил! – с гордостью объявил Шебутилов.

— А теперь к грустному: после очередной боли я пошел на УЗИ и там у меня обнаружили – Николай Нурланович всхлипнул, вытер слезы, и сказал – диффузные изменения печени и поджелудочной железы, а самое главное – он завыл, и через пять секунд договорил – спленомегалию!

Вера Павловна была в недоумении, как будто бы прослушала непонятный и несмешной анекдот. Она осторожно ответила:

— Николай, вы, может быть, не знаете... Да вы и не должны знать... диффузные изменения это не диагноз или заболевание, это просто заключение УЗИ. У этих параметров может быть разная степень изменений. Это значит, что нет очаговых процессов в организме, а спленомантал... спремон...

— Спленомегалия. – помог Шебутилов.

— Вот она, да. Это тоже не значит, что вы больны. Возможно, у вас многочисленные заболевания, но...
Вера Павловна не договорила.

— Как?! И вы так спокойно говорите?! – он встал и начал ходить по комнате – его руки покраснели, потеряв прежний бледный цвет, лицо зацвело красным. – Что же с этим делать?

— Подождите, Николай, присядьте...

Николай присел, будто бы ему было невтерпеж сидеть на стуле. Он ерзал на нем, и будто бы порывался куда-то бежать.

— Вам нужно будет...

Он не мог молчать более.

— У меня нашли гепатит «Б»! У меня был такой стресс! Я начал принимать таблетки, вот тут они все написаны – он дал листок, и затараторил еще быстрее – На шестой день оказалась горечь во рту и боли в правом боку. Мой терапевт отругал меня за передозировку и отправил на ДНК анализ и уровень гепатита «Б». Но я переживаю за свою жизнь! Выпил на пузырек больше – так я только здоровее буду! А у меня жена! У меня две дочери! У меня мама с отцом! Кому я их оставлю? А такие анализы просто так не назначаются! Я ему говорю: «Александр Фомич, вы поймите! У меня жена! У меня...»

— Так что там с анализами? – уже нервно перебила Вера Павловна.

— А? Кто? Анализы... там оказалось, что анализы перепутали.... Мои анализы на гепатит оказались отрицательными, за что я благодарен Богу!

— А я нет...

— Что вы сказали?

— Это вы «что вы сказали»! Вы зачем мне это говорите, если в итоге анализы ложные?

— Ну, так это не все, я же делал повторные! Ведь проблемы с желудком остались: то тут резанет, то там кольнет... Проходил флюорографию и ЭДС...

— Что они показали?

— Все хорошо.

— Вы можете говорить только про то, где не все хорошо?

— Так я же к этому и иду! Оказалось, что у меня увеличена селезенка! И сразу понял – у меня же она и болела! А я не знал, что она увеличена, вот боли и не замечал!

— Если не замечали, значит, все было хорошо.

— Это еще что! Вот! – Шебутилов начал снимать пиджак, потом рубашку – На руке и ниже печени, видите?

— Нет.

— Ну как же, вот, родинка! Раз... и два! Вот вторая!

— И причем здесь родинки...

— Это я вас хочу спросить – причем? Может быть, это рак?

— Аааа... Какие еще у вас симптомы рака?

— Фурункулы.

— Фурункулы – не симптомы рака, Николай Нурланович.

— Все-таки цирроз, да? – со страхом в глазах спросил Шебутилов, подпрыгнув со стула.

На несколько секунд шум и гам в кабинете прекратились. Николай с надеждой смотрел на терапевта, Вера Павловна же, схватившись двумя руками за голову, смотрела в пол под собой.

— У меня в листке анализа АСТ показатель сорок один, а норма – сорок два.

— Это верхняя граница нормы... Все, что вы перечислили, не говорит о раке и циррозе. Хорошо, давайте сделаем так: я вам напишу на листочке диету, анализы, в общем, все подробно распишу, а вы через неделю приходите, в пятницу, я вас на три часа запишу, так и быть.

— А можно не от руки, а напечатать? А то я не пойму...

— Хорошо. Подождите только.

Через пять минут Шебутилов довольный вышел из кабинета. Но потом вспомнил, что к врачу он записан только через неделю, и в боку его сразу закололо, заныло и зарезало. Он побежал обратно по коридору, вновь извиняясь, и вбежал в триста семнадцатый кабинет, где уже сидела заждавшаяся дама в белой куртке и желтой шляпе. Заглянув в дверь, но, не переступив порог, он запричитал:

— Как это через неделю? Давайте пораньше, а то так у меня еще фурункулы вскачут, а там и печень отвалится!

Вера Павловна тяжело вздохнула, и хотела уже сказать, но дама тихо встала и пошла в сторону двери.

— Куда вы, Ева Андреевна?

— Я вижу, опять он к вам пришел. Вы сначала с ним закончите. А я пойду, в таком случае, кого-то другого найду. Благо у меня, действительно, не так все плохо, как у находящихся в этой комнате.

— Ева Андреевна, вы подождите, я вам помогу! Что же вы будете маяться? Уже и очередь отсидели!

— Вы себе помогите, Вера Павловна, прежде чем другим помогать...

И дама вышла из кабинета, медленно и аккуратно зашагав по коридору. Николай Нурланович зашел, наконец, в кабинет, но далеко не прошел. Вера Павловна отрезала:

— Не могу, Николай Нурланович – вы не успеете все сделать за более короткий срок. Я делаю для вас лучший вариант. До пятницы.

Шебутилов вышел из кабинета грустный, в жаркой шубе, пошел вновь по ногам людей, но теперь уже молча. Он не улыбался, только пытался понять – где же заболит сейчас? Он трогал себя везде, где могло резать, мял там, где могло ныть.

Дойдя до остановки в автобусе в таком состоянии, и постояв спокойно с минуту, он успокоился, и даже перестал трогать себя на людях. Он дернул телом, пытаясь вытряхнуть из себя все неблагоприятные мысли, и по нему прошла приятная дрожь. Но Николай Нурланович не принял эту дрожь за приятную. «Что это?» - спросил он сам у себя. Его ноги вздрогнули, и после очень долго дрожали, лоб мгновенно вспотел, неприятно наливая влагой кожу на лице. Он покраснел, и вновь бледные руки его стали кровавыми. «Что со мной? Это органы отказывают?».

Шебутилов рванул в больницу. Он оказался там через пять минут. Очередь почти не продвинулась – Вера Павловна успела принять от силы четырех человек. Шебутилов оттолкнул лысенького мужчину, пытающегося зайти к ней, и забежал сам:

— У меня селезенка отказывает!

— Да как же вы тогда так ходите? – с издевкой спросила Вера Павловна.

Шебутилов скинул шубу на пол и поспешно лег на кушетку.

— Зовите санитаров! Скорее! – он не двигался совсем, чтобы не навредить внутренним органам.

Вера Павловна встала и направилась к двери, но, проходя мимо кушетки, резко тыкнула рукой в селезенку Николая Нурлановича. Он со страхом посмотрел на нее.

— Я буду жаловаться! Зачем вы меня истязаете?

— Это пальпация. Ничего у вас не болит. Селезенка вот здесь, – она показала ему рукой – потрогайте сами.

Он выполнил ее действие и неожиданно улыбнулся, как бездомный, получивший неожиданно тысячу.

— Действительно... - он сел на кушетке. Вера Павловна подала ему его пальто, предварительно отряхнув.

— Извините... Спасибо вам.

— Видите? Не мешайте работать, пожалуйста. Увидимся с вами в пятницу.

Шебутилов вышел, и вновь молча прошел по коридору. Он опять оказался на остановке, но теперь дрожи в теле не было. Он обратил внимание на свое ощущение тела: «Нет, не болит» - подытожил он для себя. Зайдя в автобус, он сел у окна, как он и любил. Но рядом с ним села невероятных размеров женщина. Этого он не любил. Спустя пару остановок автобус забился людьми так, что даже на их с женщиной сиденье смогла поместиться маленькая девочка. Прижавшись к окну, отчасти из-за неизбежности, он стал смотреть сквозь драную тонировку на тающую черными оттенками зиму. На подтаявшей российской дороге, на кочках, его растрясло. Появилась слабость, на организм вдруг напала... тяжесть. «Селезенка распухла!» - подумал он, резко встал, неизвестно как сдвинув неподъемную женщину, и пропихиваясь к кондуктору сквозь тела и запахи маршрутки, крикнул водителю:

— Остановите здесь! Мне плохо!

Он отдал сторублевую купюру, смятую от нервов в руке, и выпрыгнул, чуть не уронив портфель. Когда он перебегал через дорогу, он не позаботился о своей безопасности. Шебутилова сбила машина. Похороны были в пятницу.