Chapter #4
Старые, сухие, маленькие ветки неприятно хрустели под ногами, нарушая тишину. Где-то на верхушках деревьев слышались периодические крики птиц. Девушка в старой поношенной мужской куртке, и растрёпанным пучком светлых волос на голове, внимательно шла, осматривая всё вокруг. Высокие деревья, поникшие и серые из-за приближавшейся осени, словно затягивали и потихоньку поглощали её. Наконец она остановилась, нахмурив брови. Лив стала всматриваться в листву у подножия дерева и медленно, делая маленькие нерешительные шаги, подошла к интересуемому месту.
Тонкая рука потянулась и ухватилась за потрёпанную корку чёрной книжицы или блокнота. Она провела по шершавой поверхности, стряхивая грязь и песок и разочарованно выдохнула. Вид его был, мягко сказать, не очень. Отбитые углы, а от некоторых страниц только огрызки. Может Лив сама и не лучше выглядела после аварии, но она была рада, что её блокнот со стихами, хоть чуть уцелел.
Цель выполнена. Нужно было возвращаться.
***
Подходя к маленькому светлому дому на берегу, она остановилась. Ей не хотелось показывать находку, которую она сейчас сжимала в руках. Ханикатт застегнула куртку и засунула чёрный блокнот под неё. Но что-то всё равно её тревожило. Девушке было неудобно находиться долго в одной комнате с Грейсоном. Особенно что-то просить, например, как сегодня одежду. Лив чувствовала себя виноватой, что обманывает и пользуется им в своих целях.
Заходившее солнце отражалось в тихой глади воды, а часть неба над головой, до которого уже не доходили лучи, предупреждало о приближении прохладной ночи. Она двинулась к домику, в окне которого уже горел тёплый, уютный, как не странно свет. Отворив белую деревянную дверь Лив зашла, придерживая её, чтобы она не заскрипела. Она ещё питала надежду пройти незамеченной. Хотя каким образом? Если в доме всего две комнаты, одна из которых его, а вторая включает в себя и кухню, и гостиную, и прихожую, да и ещё в придачу, она уже в ней.
Грейсон был в своей комнате, и было очень тихо. Такая тишина немного сковывала движения и Ханикатт стояла, как солдат с опустившимися руками и не представляла, что ей делать. Если быть точным, это её первая ночь здесь, по крайней мере, в сознании.
Она переживала
Мёртвую тишину нарушил громкий удар. От ветра окно резко закрылось, и облупившаяся краска посыпалась на подоконник.
- Ну, как тебе наши окрестности?, - послышался голос Грейсона, пришедшего на звук. Лив повернулась к нему, а по спине прошёлся холодок. Точно не из-за прохлады.
- Здесь очень красиво..., - только и ответила она.
Парень замешкался на месте, а потом прошёл к дивану.
- Ты не против, если я ночью посмотрю телик. Сегодня матч. А ты будешь спать в моей комнате.
- В твоей?
- А как ты думаешь, где ты до этого спала?
Девушка промолчала, а он улыбнулся одним уголком губ и закинул голову назад на спинку дивана.
- Ты так и будешь стоять у порога, как бедный родственник?
Лив сразу начала расшнуровывать кеды, поняв как глупо выглядела, и быстро стала расстёгивать куртку. Блокнот со стуком выпал и раскрылся на одной из страниц.
Грейсон обратил на неё свой взор из-под чёрных ресниц.
- Что это?
Она неуклюже подняла его и спрятала за собой.
- Ничего, то есть неважно...
- Понятно, - со вздохом протянул он, сев обратно в прежнем положении.
Лив хотела побежать в ту комнату и спрятать его, но терзания совести не позволили поступать ещё хуже.
Ханикатт тихонько подошла к нему, но всем телом ощущала дрожь в коленях. Она никогда не испытывала такого страха при общении с людьми и раньше не считала себя скромной, но теперь что-то поменялось. Может всё из-за чувства вины перед ним.
- Я возвращалась на место аварии. Хотела посмотреть, остались ли хоть какие-то мои вещи.
- Мм..., - только промычал он, так и не двигаясь.
Ханикатт поняла, что этого объяснения не хватит.
- Но я ничего не нашла, кроме своего блокнота. Как будто там всё подчистили.
Морильо сразу изменился в выражении лица. Он выпрямился и сначала долго молчал, просто смотрев на Лив. Девушка не знала, куда девать свой взгляд и смотрела то на парня, то на стену, стул, чашку и обратно.
Наконец он очнулся и опять сел, расслабившись и произнёс:
- Это я всё убрал. Мотоцикл отогнал в пункт переработки. От него уже всё равно ни черта нет никакой пользы, какую-то одежду выбросил, потому что она была в ужасном состоянии. К тому же мои рубашки тебе идут больше. Я даже завидую, - ухмыльнулся он, от чего в его глазах появился какой-то блеск.
Лив зарделась и нервно оттянула ткань чуть пониже.
- Можно задать пару вопросов?
- Ты уже один задала, ну ладно. Валяй.
Она недовольно хмыкнула, но всё же продолжила:
- Кто обрабатывал раны и лечил меня всё это время?
- Конечно же, я, - просияв в улыбке в тридцать два зуба, сказал Грейсон, - Я последний год учусь на медицинском. Но ты не всё время была у меня. Какое-то время в больнице, потому, что сначала твои ушибы были опасны для жизни.
- А как же мои документы? Нужно же было указать кто я!
- Они в шкафу моей комнаты. Я нашёл их в твоей сумке и на самом деле именно по ним узнал твоё имя.
- Но ведь теперь меня могут обнаружить.
- Ну, мне кажется, что как ты называешь отца - "тот незнакомый мужчина", сразу не побежит наводить о тебе справке в Монреаль.
- Я в городе Монреаль?
По всей коже волоски встали дыбом. Монреаль находился рядом с её родным городом Сент-Джон. Лив не ожидала, что доехала до него.
- Ага, согласись, что моя фамилия Морильо созвучна с названием этого города.
Она задумчиво произнесла:
- Морильо ... Монреаль... Нет, ни капли.
Грейсон недовольно надулся: - Ничего ты не понимаешь.
Девушка не обратила на это внимание.
- Но ведь на медицинском учиться долго. Сколько тогда тебе лет?
- Уж точно старше тебя, малявки...
В груди зародилось возмущение и она немного охрабрела:
- Это прозвучало обидно...
- Ну, это правда. Сколько тебе может быть? - он сощурил с улыбкой глаза и окинул её взглядом, - Максимум восемнадцать или девятнадцать, не больше. Ах, точно! Я же видел твои документы.
Морильо игриво поводил бровями.
- Завидуй молча, сорокалетний дядька, который ночами смотрит футбол, запивая пивом.
- Ну, это ты конечно перегнула. Мне не больше двадцати пяти. И вообще, футбол - это святое, не смей его обижать.
- Не обижать футбол?, - Лив рассмеялась впервые за это время и он довольно улыбнулся, - Ты как маленький ребёнок! Стоп, а ведь пиво ты не оспорил.
- Видишь, я не ребёнок. Детям нельзя пить пиво.
- Так ты всё-таки пьёшь? - разочарованно спросила она.
- Нет.
- Попиваешь?
- Нет, Лив я вообще не пью!
В ней что-то передёрнуло, когда она опять услышала своё имя с его уст. Это было так, словно он ждал, когда его можно вставить и после пленительного ожидания, всё-таки нашёл подходящий момент.
- Почему ... ты живёшь один? Где твои родители?
Грейсон сдвинул свои густые чёрные брови. Она каждый раз, обращая внимание на детали его внешности, всё больше убеждалась, что он не канадец, но вот кто именно, она не могла понять.
- Давай не будем поднимать эту тему, - он резко изменился.
- Хорошо ... прости, если как-то задела.
Грейсон промолчал и уткнулся взглядом в одну точку на стене. К горлу Лив подошёл горький комок. Опять она всё испортила. За свою бесцеремонность, она хотела поколотить себя в этот момент. Ей самой больно, до боли в рёбрах, до разрывающего крика внутри себя, больно просто вспоминать о родителях. Она ненавидела себя, но они то её любили. Любовь губит людей. Лучше ей просто исчезнуть из жизни отца и не напоминать о себе, но конечно Лив понимала, что он не прекратит её поиски.
Вечером Ханикатт приготовила ужин, но за столом были слышны, только звуки кухонных приборов.
Мысли о её лжи, гложили всё оставшееся время.
Этой ветреной ночью она не спала.
Как и он.