Тетрадь
Тетрадь
***
Очередная яростная и бессмысленная смена подошла к концу. Быстро и безоглядно. А ведь даже и не подумаешь, что прошёл почти год.
На наспех затянутом окне, промеж двух оконных рам, легкими движениями покачивается вата, не спасает если честно, но местные все равно подтыкают, в надежде хоть как-то сохранить тепло. Вообще они довольно оптимистично настроены. Собираются вечерами и умудряются ещё держать друг с другом связь. Сами с ног валятся от усталости, но стараются поддерживать то, что делало их когда-то людьми. Общение, обещания, теплота.
Сегодня День Рождения у Варес. Старшой раздобыл где-то кусок булки с маком. Сохлая конечно, но запах всё ещё остался, запах, прямо как тогда. В вершинку, промеж семечек, вставили соскобленные кусочки воска, в импровизированную свечку. Мужики поют, да хлопают. А тот просто сидит с натянутой улыбкой. Радость конечно, ещё один год прошел. Да вот только знает он, что не вернется, и год, хоть два, все одно.
Говорят через время люди смиряются, привыкают и становятся податливыми. Не тюрьма всё-таки, все свободны. Но вот вопрос что всегда задаю, свободны от чего? Да, конечно нет оков и надзирателей, но вместо этого есть неопределенная цель и километры пустоты вокруг. Вся эта напускная имитация, вся любезность и весь аромат прошлого. Неужели им снова и снова хочется напоминать себе о том, что они променяли? Разве раз за разом держаться этой мысли не мучительнее чем просто отпустить.
Видимо не очень. Что же. С Днем Рождения, Варес. Надежды тебе, мужик.
***
Такие места всегда казались каким-то наркотиком, анестезией для самой сущности человека. В оставленном состоянии, для ничтожеств вроде нас, кучке оголтелых, вечно ноющих наглецов, дали цель и великую идею самопожертвования во благо прогресса. Не так сентиментально конечно, но в сущности это и означало. Вряд ли из этой стаи диких, мужиков, кто-то закроет контракт, скорее его разорвут за гибелью оного и очередная история такого места закопается в холодную землю вечной мерзлоты. Но многие этого и ждут, не прямо конечно, косвенно. Разве не догадывались, когда уехала управа? Или весь инженерный состав? Знают, но играют эту пьесу по неписаному правилу, по правилу великой имитации, которую так бережно стережём. Имитация человека многого стоит, порой всей жизни.
***
Ежегодно грузовики куда-то уезжают, путевых листов нет, а водители всегда молчат. Буркнут под нос чего-нибудь про подневольность и тяглую долю, и хлопают, с гулким скрежетом, дверь. Всегда перегруженные. Посмотришь иной раз и думаешь: Запрыгнуть бы в кузов, припрятать собственные кости среди ледяных бревен и укатить, нависшим закатом в неизвестную даль. Вот только вернут, всех возвращали, контракт такой. А вы думали, не пытались? Все были такими смиренными? Как-то занесло сюда пару молодых парней, видно было на подработку пошли. Уж неизвестно чья голова у них была дурнее, что выдумала такой отдых, но попали. Как и все, по залоговому контракту. Так сразу и сбежали, месяц спустя. Управы тогда уже не было, связаться не с кем. Вышли они через главный вход и побрели куда-то. Все думали, померли они, там под полтинник мороз по ночам, гиблое дело. Но неделю спустя, вернули, тогда под такое дело даже безопасников согнали, видно сами такого исключения не предвидели. Так вернули их, как полумертвых, молчат и кивают. Ни слова не выудишь. Ну что тут говорить, с корпорацией такого масштаба фокусы каких-то юнцов не пройдут. Знали, на что шли, знали, что подписывали.
***
Утреннее пробуждение снова было холодным, околевшие кости хватались за границы одеяла и жались друг к другу, в отчаянной попытке согреться. Все тело била дрожь. И как в таком состоянии подниматься? Хороший вопрос, по молодости я бы и не мог помыслить такое.
Ритмично раскачиваюсь, растираюсь, подъем. Старое, застиранное шерстяное, одеяло привычно, сложено под матрац, в отсек. Сосед за столиком уже заготовил кипяток. Заварка кончается, но до поставки дотянем. Не сказать чтобы я очень уж любил чай, но спустя месяцы на одной воде, начнешь и елочные отвары любить. Однообразие съедает похлеще холода и инфекций.
***
Кажется я ещё не говорил о соседях да? Что же, надо исправить это недоразумение. Не знаю, согласен ли он на такую откровенность, но вряд ли эти пожелтевшие листы выйдут за границы этого барака. Суть этих записок - придание хоть какого-то значения этой горстке жизней, хоть в такой летописи, разве не заслуживаем?
Максим мужик хороший, на таких века два назад все и держалось. И в хозяйстве сведущ и в ремесле, есть работа - выполняет, нет - никого не трогает. Сломается чего так рад помочь, а ломается здесь что-то часто. Некоторым приборам скоро стукнет полвека, а все работают, скрипят, но работают, а он и правит, оттого и уважение среди отряда, такое дорогого стоит в наши дни, да среди таких людей. Бывает сахарку подкинут в знак признания, да галет пару пачек из пайков. Ну а он делится, не жадный, не то чтобы удобно было брать, но голодный живот порой даже корой забить хочется. Когда-нибудь и ему помогу.
Как попал он сюда? Да как и все. Дожил до состояния недоживания. Гулящая молодость, девки, танцы, залетный брак, слезы жены, что, хех, быстро поняла, куда попала и дальше вы знаете. Прошло столько времени, а суть вещей так и осталась та же. Поменялась конечно в облике, трансформировалась, но осталась в естестве своем.
А дальше, что? Дальше производственное училище, присвоение звание столярного техника, и вперед на постройку нового дистрикта. Тогда как раз административная реформа была, и спустя долгое время наконец-то отелились с постройкой. Сутками на работе, спал на стройке, ел на стройке, строил на стройке и развлекался на стройке. В таком графике, не до любви, быстрое удовольствие, быстрая работа. А как иначе, со стороны кажется, что достаточно просто не думать о напряге, но на деле, спустя месяц такого беличьего ритма уже и вставать то не хочется, не то чтобы куда-то идти.
А жена его, прознав про все это, получила отличный повод к своей долго планируемой афере. Так демонстративные слезы на бледном лице сменились презренной улыбкой. Её тоже можно понять, не её это была жизнь не её. Не отличался конечно, Максим особой романтикой, закостенелость взглядов сочилась из него, будто сок, из надрезанного апельсина, но ведь жил как мог. Устали оба, но всё-таки перегнула она палку.
Полгода и первый контракт закрыт, хорошая сумма образовалась и мужик на радостях пришел в свой бедных дом. Вот только не его он больше, замки чужие. Старая как мир ситуация, но впритык не увидел её наш Максим, списал все на провинциальную этику и старые нравы. Вот забыл он что нравы в таких местах нередко работают строго на самих обладателей. Объективный эгоизм, хех.
Ударила эта ситуация по нему, родственники отвернулись, да и стыдно, у него то у самого никого не было, а её уже свиты были в огромный клубок лжи и лицемерия. Последний гвоздь забили его опустившиеся руки. Административные разбирательства были проиграны и вместо дальнейших попыток восстановить справедливость Максим приложился к бутылке. И ведь как тут осуждать его нескончаемый алкоголизм? Все равно закончилось бы также, но так у него хотя бы были редкие минуты удовольствия, в алкогольном бреду.
Спустя какое-то время в его производственную каморку завалились государевы господа, с очевидным посылом. Денег у нашего героя как логично предположить, не было и он после опрокинутых пары бутылок огненной воды, согласился на самый жесткий источник дохода, подписав контракт с корпорацией.
И вот он здесь. На соседней кровати, растирает больную руку.
Можно ли было бы поступить иначе? Конечно можно. В теории, гипотетически. Тем и красива и необычна жизнь, что в разных оболочках скрываются разные и непохожие друг на друга души. Не мог он терпеть больше, не мог. И как и все отдал собственную жертву, эгоистическую конечно, на благо собственного состояния. Оправдывая свой социальный суицид, общим делом. Не нужны ему деньги, он знает, что скорее всего не доживет до срока истечения. Ему нужна хоть какая-то цель открывать глаза, хоть какой-то звук необходимости.
Смеркает, пора гасить лампу.
***
Суточное дежурство чуть не убило. Сохлая деревянная будка, покрылась льдом каким-то чудом, да так, что дверь не отопрешь. Примерзли замки, полчаса топили. Зачем-то достал горелку, теперь последний сменный баллон истратили. Ну не васи,а?
К концу смены показалась небольшая стая волков. По правде сказать, струхнул тогда не слабо. Хоть и в будке сидишь, да что толку то? От забора до барака, минут 6 быстрым темпом по сугробам. Днем не чистили, намело. Ели успел дернуть за рычаг, да запереть ворота.
Живность совсем страх потеряла. Раньше сюда даже птицы не совались, не то уж до дичи какой. А тут горсть лесных тварей. Глаза горят, скалятся, но совсем подступать бояться. Плохо дело.
Хорошо лишь то, что мужики вернулись. Иначе чуда бы ждать не пришлось. У главного только ракетница с собой, да 2 заряда в запасе. Отбиться нечем, ножи да топоры, ну пара пил разве что. Теперь пора в ящики лесть, да надеяться, что коробки патрон, хватит на все эти сюрпризы мерзлой пустоты.
Часом после, ситуация стихла. Убежали наглые куда-то в чащу, и темные глуши вновь затянулись глубокой пустотой, можно и погасить прожектор.
Холодает, наружный градусник примерз сплошняком к палке, и фиг теперь что на нём увидишь. Только, на метеостанцию разве что идти. Но это напрямик в дальний угол базы, а там владения чудного старика Глеба. Наши стараются туда не ходить, говорят он крышей совсем двинулся, ходит с мачете за поясом и по утрам орет. Но слухи это все, как по мне. Втораягруппа не отличались спокойными нравами, то учудят чего, то шутку какую выкинут, но зная эти места, наши все же опасаются. Корпорация не очень то следит на психикой рабочих, контрактники для них уже давно расходный материал, а уж после реформы тем более.
Стоит придумать куда бумагу припрятать, народ странно косится, не уж то прознали?
***
Пролетел ещё один месяц. Никто и заметить не успел, ну только может быть сторожевой пес, очень уж он стал активным, все играет до ласкаться лезет, весну чует, скачет по сугробам, да в снегу играет.
Месяц ничего не писал, думал вообще все выкинуть, но жалко как-то, да и не вынес я этой глухоты пространства. Одна мысль кануть в небытие без следа, холодит. Потому и стерегу, теперь на правах само назначенного летописца. Все в секрете по-прежнему, ну я так думаю.
Бумагу искать все труднее, отведенный снабженцами блокнот исписан, да и там больше рабочие данные, негоже хранить такой ценный груз на виду у всех. А чистые листы не выдают, в прошлом трейлере только продукты и лекарства прибыли и ничего из вещей, а зря, пара фуфаек, да сапог сейчас была бы кстати. Ноги уже чуть-ли не преют, от постоянной сырости промокших рабочих сапог. Сушка, здесь дело не очень то развитое. Местный инновационный колорит ограничивается складированием их около печки. Что впрочем логично. Ну и ладно, не мне их судить, я вообще ничего не предлагал.
Последние чистые листы кончились, начал брать желтую тонкую бумагу из теперь уже заброшенного административного здания. Вот ведь ушлые чистоплюи, забрали все до единой, нормальной бумажки. К слову, что странно, технику, книги и документы тоже вывезли. Не доброе дело, так и сгинешь среди пустоты. Но снабжение ещё есть, быть может, я просто паранойю.
Между прочим, она здесь лютует. Три-четыре месяца стойкое ощущение, что кто-то смотрит, обернешься - никого, вокруг рабочие спят, только из створки печки угольки сияют. А жжет душу что-то. На улице будто окликают, а пустота вокруг, снега.
К врачу может сходить? Да страшно. Если расскажешь - в группе узнают и конец доверию. Здесь вынашивать и выхаживать лишнего не будут. Не можешь работать - вали прочь. Да и не любят у нас поехавших как-никак. Ну, может нагоняю.