Цепь
Вернувшись домой, я достал свой ноутбук и начал вчитываться в список. К нему, на моё счастье, были приложены краткие личные характеристики. Всего было 56 работников, имевших доступ к «физическому» архиву. Среди них двое подходили под портрет, который мне удалось составить. Первый - это Мартин Гольф, молодой сотрудник, поступивший на работу два года назад. Второй - это Астер Вайнил, мужчина средних лет, проработавший на своём месте почти всю жизнь.
Они оба подходили визуально. Только Мартин не мог, работая всего два года, собрать достаточно информации обо мне, а ещё... В характеристике Астера была следующая запись:
«Замкнут, недоверчив. Испытывает сложности с технологиями».
Странно, не правда ли? Этот человек был профессором исторических наук, так что, вполне возможно, что он хорошо знал о том, что случилось сорок два года назад. Только помимо этой мутной строчки и моих догадок, прямо ничего не указывало на его причастность. Мне нужно было найти его и пообщаться с ним. Ну или каким-то иным образом показать себя.
Полазив немного по сети в поисках информации об этом Астере, я смог узнать, что он проводит лекции и семинары. Как раз таки первое и должно было случиться в одном из университетов в те выходные. Вход платный. Билет я оплатил, не задумываясь.
История — это странная наука. Мы одновременно и редко, и часто ставим её под сомнение. Казалось бы, всё просто, история является изложением фактов, ведь она не терпит сослагательного наклонения. И это правда, но... только от части. Есть очень хорошее старое славянское слово, которое я подцепил, изучая, как раз-таки историю России.
Летопись.
Это понятие по сути своей и является историей в чистом виде. Простая запись фактов. Перечисление событий, произошедших в тот или иной год. Вот только тут возникают несколько моментов. Во-первых, то, что мы называем историей, всегда проходит сквозь призму трактовки. Даже здесь полная непредвзятость - большая редкость, и чтобы дойти до истины, приходится прочитывать разные источники об одном и том же. Впрочем, как и в любой другой отрасли. Во-вторых, история – это серьёзный механизм давления на общество. Этот момент проистекает из предыдущего, так что особо распыляться не стану.
Ну и в-третьих, мы изучаем историю по войнам и выдающимся личностям. И это грустно, ведь стоит нам чуть сильнее заострить внимание не только на военных событиях, которые в книгах описаны крайне подробно, но и на чём-то мирном, и изучить получше маленьких людей, как сразу станут ясны многие вещи.
История – это огромное полотно, гигантская картина времени, на которой важны все мельчайшие детали, а не только самые крупные события. Большое состоит из малого. Эпоху формируют все: учёные, писатели, художники, музыканты, военные, цари, президенты, спортсмены, менеджеры, шахтёры, архитекторы, механики. За лицо своего времени в ответе каждый. И если изучая программу прошлого мы пренебрежём мелкой строчкой кода, то в наших глазах изменится и всё её назначение.
К сожалению, все вышеперечисленные пункты присутствовали в лекции Астера. Он рассказывал «о зарождении практики внедрения в человека частей машины». Рассказывал бодро и с запалом. Его низенькая пухлая фигурка металась из стороны в сторону, а эмоции лице били фонтаном. Каждый его жест, каждое слово заключали в себе... что-то. Видимо, это должна была быть уверенность, но вот только последние события видимо не прошли бесследно.
В аудитории Астер меня не приметил, и это было хорошо, я не хотел его смущать раньше времени. А вот после лекции...
- Простите, профессор Астер, можно задать вам вопрос? – он сначала даже не поднял на меня глаз, хотя я находился в метре от него, и аудитория уже опустела.
- Да, молодой человек, задавайте, - он упорно пытался заполнить что-то в своём компьютере.
- Профессор, вы упомянули учёных, не согласившихся работать над имплантами, но не сказали, что с ними стало.
- Правда? – он слегка приподнял свою густую бровь.
- Да. Так, что всё-таки с ними случилось?
- Их отправили в тюрьму, так как многие из них очень рьяно противились новому назначению.
- Даже таких важных людей, как главу инженерного отдела «WWR» Александра Глаубига и главу отдела медиа коммуникаций «WWR» Мишель Глаубиг?
- Да, даже их... - мой дешёвый трюк сработал, и он, вытаращив глаза, поднял на меня взгляд, - Откуда...? – он меня признал.
- У меня к вам, собственно, тот же вопрос, Астер. Надеюсь, мы с вами уже настолько близки, что можем поговорить и на ты.
- Да я сейчас...!
- Тихо, тихо, тихо... давай не будем совершать резких движений. Мы оба в неприятном положении, так что нам остаётся только поговорить.
- Я могу убежать!
- А ты именно этого хочешь?
Он злобно нахмурился.
- Ну, давай. Давай поговорим перед твоей смертью.
- Не будем забегать вперёд. Ладно, откуда ты обо мне узнал, я уже понял. Надо было тебя заткнуть, так что эта пафосная фраза вполне подходила. Мне интересно другое. Почему?
- Что почему?
- Не дурачься, Астер. И давай нормальный ответ, а не бред из разряда - «чтобы ты страдал», это и так понятно.
- Хорошо, - он издал звук, похожий на кряканье, - Из-за таких, как ты, мои родственники лишились работы. Из-за того, что они лишились работы, мы не смогли оплатить лечение моему деду! И он умер! Мой отец вас, жестянок, ненавидел, и я ненавижу!
- Ага, значит нож, которым ты убивал, отцовский...
- Умный... Догадливый... Возможность мучать тебя доставила мне удовольствие.
- И это всё?
- Ну, я собирался покончить с тобой в конце. Такая грязь, как ты, не должна существовать. Робот, возомнивший себя человеком! Тело человека это - нечто единое! Святое!
- И это всё? Пустая месть?
- НЕ ПУСТАЯ!
- Пустая. Отмщение ничего не решит.
- Оно принесёт удовольствие! Очистит душу! Дарует успокоение!
- Ничего из этого кровью не добыть. Никогда не понимал в людях одного. Стремления решить не решаемое, повернуть необратимое. Вот убьёшь ты меня, и что?
- А вот останешься ты, и что? О тебе же никто не знает! Ты никому о себе не рассказал!
- Хм, а зачем? Это не самая важная вещь.
- Глупый ты всё-таки. Тебе, созданному повторить человека, не одиноко?
- Твоя правда. Ну а тебе, что даст месть. Ты жил ненавистью, и вот её не станет. Что дальше?
- Хм... - я внутренне ликовал, я заставил его сбиться! – И ты тоже прав... - Астер сказал это одновременно грустно и брезгливо.
- Послушай, ты и так пролил достаточно крови невинных. Да и подумай, в чём лично моя вина в твоём горе?
- Твоя ни в чём, но твоего создателя...
- Он лично, что ли, увольнял твоих родственников?
- Нет...
- Мы оба слепы. Я в своём страхе открыться кому-то. Есть человек, который знает мою тайну, один человек, но по началу я думал, как... в общем, руководствовался только эмоциями, как и ты.
- Эмоции... полезная вообще вещь.
- Да, главное не злоупотреблять. Спокойствие ценнее всего.
- И что это получается? Я преступник? Причём преступник по глупости? - этот взрослый, прошедший через многое, мужчина заплакал.
- Хей, да, всё не очень хорошо, - я подошёл ближе.
- Но ведь, но ведь, - он задыхался, - Вся эта идея с местью с ненавистью кажется такой логичной! Ведь есть первопричина!
- Только ты искал её не там. Ты искал крайних, а не виноватых. Не нужно винить инструмент за то, что им сделал мастер.
- Какой, - Астер утёр слёзы, - ты лирик, однако. Вот только что со мной будет дальше?
- А это уже решать тебе самому.
Я оставлю наш диалог на этом. Он продолжался ещё несколько минут, за которые мы многое обсудили, но суть его можно уловить и из этого отрывка. Скажу лишь то, что в итоге я открыл для себя Астера, как хорошего человека. Ещё я узнал о дальнейшей судьбе своего создателя. Вайнил отправился в тюрьму, прошу заметить, по своему желанию, сознавшись во всём. Я периодически навещал его, да что там, я продолжаю это делать. Только вот поговорить мы не можем. Жалко, что его жизнь определила старая и бессмысленная ненависть. Банальная история, не правда ли? Только она действительно произошла со мной.
Я 01-09-2033-О1. Или Оуэн. Я – разнорабочий, каких ещё поискать. Делаю всё от ремонта обуви до написания произведений. Я прожил уже слишком долго. Вечная или почти вечная жизнь — это бессмысленный идеал, который убивает стремление чего-то достигать. Ведь куда спешить, если времени хоть отбавляй. Собственно, этот кусочек моей жизни, которым я решил поделиться с вами, случился уже пятьдесят лет назад. Ха, мне уже сто десять. Ура. Юбилей. Фанфары. Праздник. Эх. Никого из тех, о ком я писал, уже нет в живых. Только призрак сознания Они до сих пор бродит по неосязаемому пространству сети. Надеюсь, вы вынесли что-то для себя из этой истории. А то в последнее время народ массово начал забывать, кто такие роботы.
Я 01-09-2033-О1. Или Оуэн.
Я мыслю, следовательно, я существую.
Я существую на правах человека, следовательно, я живу.
Я – живой механизм.