Художник

Майка измазана красками, она снова называет слова, смысл которых мне не ясен:
-Эти колеры сводят меня с ума! Тратят столько акварели...
Она аккуратно, лишь бы не испачкать еще и волосы, одним мизинцем поправляет прядь, открывая ушко. В который раз умиляюсь. Возвращаясь к последней детали, замечу, ушко у нее особенное. Из-за повернутого хрящика — эльфийское. Чисто эльфийское, клянусь. Такое, как в романах Толкиена, что, на самом деле не удивительно.
Я уверена, эта девочка вышла из сказки. Внутри нее драконы, пираты, феи и смелые принцессы с волшебными волосами. Между прочим, мне повезло застать ее злость, я не ошибаюсь с оценочной характеристикой, именно повезло. Мятеж, внутри радужки сражения, лязг сабель и свист пролетающих ядер. Буквально мгновение – буря сменяется тихой гладью озера, где Водяной напевает навязчивый мотив.
В ней тысяча мировых фольклоров и этносов. Они вырываются из кончиков ее пальцев, пальцы сливаются с кистью, кисть с листом акварельной бумаги. В этот момент, если замереть и прислушаться, можно кожей почувствовать ее внутреннюю мелодию. Чаще фолк: духовые, клавишные, струнные, немного ударных — композиция настолько материальна, ее буквально касаешься.
Маленький художник рисует не только на листах, он окрашивает все внутри и вне. Она моя слабость. Вся ее детскость, коверканье слов, мило-смешные гримасы, все это может уйти, если в беседе место девушке. Она будет нежной и понимающей, подобно Деве Марии, если понадобится; без лицемерия и притворства, конечно. Вот еще интересная особенность этого на самом деле довольно упертого ангела. Ей глубоко все равно, если кто-то пытается ее обидеть, задеть, но скажи любой пол-слова, что «плохой» истинно близкий для нее человек... Тактично умолчу о возможных последствиях.
Что сделаешь, когда она в своих незначительных может пороках, может особенностях совершенна, что умей я писать иконы, то непременно с нее. Настоящий друг, моя девочка-воин.