Проклятие дара

Эвьюжина больше не было, и этот удар был слишком большим для служительниц, как и то, что старейшин забрали на Имперский суд в столицу. Было очевидно, что их всех ждёт за помощь предателям. Тяжело раненную оставили в Сандрианской больнице. Королева Мелизия лично позаботилась о том, чтобы её оставили на лечение, иначе полёт хранительница бы не перенесла.

Жезина восстанавливалась в специальном закрытом резервуаре с целительным эфитом, – жидкостью, помогающая восстановить клетки. Туда добавили лист Эвьюжина, который был в больнице. Теперь эти листья в ограниченном количестве. В конце концов, они когда-нибудь закончатся.

Исталита сидела на стуле возле своей матери. Резервуар был прозрачный, но эфит мутный, поэтому видно было только силуэт Жезины. В таких местах она бывала не часто. На планете, где росло дерево, чьи листья могли вылечить многие болезни и раны, мало кто попадал в больницу.

Дверь в комнату распахнулась, пропуская звуки с коридора. Зенди поспешила закрыться и медленно подошла к резервуару.

– Как она? – спросила наставница.

– Врачи говорят, что поправится. Но... это лишь отсрочка. Зенди, что там известно про других старейшин?

– Пока ничего, дорогая.

Исталита повернулась к своей наставнице. Та выглядела для неё непривычно: без своей маски, в брюках и блузке, а не в обычном платье хранительниц. Впрочем, она и сама закинула это платье в далёкий ящик своей гардеробной. Мамино платье, потрёпанное и порванное, она очистила и аккуратно повесила в родительской квартире. Рука не поднимется его выкинуть. Тело Зенди значительно менялось, в платье это не было столь заметно. Сейчас её фигура стала сутулой и сама она словно уменьшилась так, будто вся тяжесть её кругов давит ей на плечи.

– Что будет дальше, Зенди? – спросила Исталита, действительно не зная, что делать дальше.

Она была потеряна, и это ещё мягко сказано. Её мать в восстановительной камере, а Священный Эвьюжин сгорел. Она могла себе представить, как это скажется на Сандриан. Листья святого дерева были самым достопримечательным на их планете. Сколько других планет заключили с ними союз только ради этих листьев. Что будет теперь?

– Твоя мать побежала за кое-чем очень важным, – голос Зенди чуть дрогнул, будто она не хотела ничего говорить, или была неуверенная. – Ты не находила в её платье что-нибудь? В секретных карманах на юбке, например?

Исталита пыталась вспомнить осмотрела ли она платье перед тем, как отправить в очистительную машину, но тогда она была сама не в себе. Сейчас вспомнить точно не удастся. Она пожала плечами в ответ.

– Мне было не до этого.

– Это очень важно, Исталита. Королеве нужно то, что забрала твоя мать, – настойчиво сказала Зенди своим строгим голосом, как тогда, когда ругала миллиту Харинс за жалобы.

Почему-то упоминание Королевы разозлило Исталиту. Она злилась на свою правительницу за то, что она не взяла всю вину на себя. Ведь это Королева решила помочь зисицам, а не старейшины. Погибнут невинные люди.

Исталита тут же пресекла свои мысли, покачав головой. Такие мысли были очень плохими, она никогда их не допускала раньше. Во всём был виноват один лишь Император Хэлдин. Зисицы, как и Королева Мелизия, не были виноваты. Первые за то, что навлекли на себя злость Императора, а вторая за то, что решила им помочь. В таких ситуациях никто не может быть виновным. Демократия не так работает. Исталита прекрасно понимала, почему всю вину свалили только на одних старейшин. Без них с планетой ничего не случится, назначат новых на их места. А вот лишится их наследной Королевы, дочь которой ещё не была готова взойти на трон, было бы куда хуже.

– Хорошо, я позже осмотрю её платье. Как только прилетит папа, – ответила Исталита.

Зенди кивнула ей, хотя явно хотела что-то сказать, но не говорила. Лишь смотрела на нечеткий силуэт Жезины.

Её отец был на одном из живых спутников Сандриана, руководил работой по созданию робототехники. Как только он узнал о случившемся, попросил выходной. Должен уже вот-вот прилететь.

– Что мне нужно искать? – спросила Исталита.

– Думаю, ты поймёшь, если это найдешь, – ответила Зенди.

Исталита нахмурила брови в задумчивости. Она не понимала, почему нельзя ответить прямо. Что такого там скрывала её мать и все остальные старейшины. Жезина никогда ничего не скрывала от неё. Это открытие слегка поразило и удивило её. Для Исталиты Жезина была самой доброй и открытой женщиной. Но теперь выяснилось, что и у матери оказались свои секреты. Снова поймав себя на нехороший исход своих мыслей, она откинула их подальше от себя. В таком состоянии, в каком находилась её мать, нельзя было её ни в чем винить. Возможно, это что-то действительно было очень важное, что нельзя говорить никому. Наверняка, её мама давала обет молчания Королеве.

В комнате стоял лёгкий монотонный гул от камеры, каждый был погружён в свои мысли в глубоком молчании. Пока звук стрикона не отвлек Исталиту. На маленьком устройстве появилась мини-проекция её отца. Его вид был слишком уставшим и помятым.

– Я дома, дорогая. Как она? – спросил отец.

– Пока стабильно, пап. Я сейчас прилечу, – ответила Исталита и тут же поспешила к выходу, махнув рукой Зенди на прощание. Но та крикнула ей вслед:

– Я буду ждать тебя у дворца.

Пока Исталита была не уверена, найдёт ли вообще что-нибудь. Может быть мама не успела это что-то взять? Тогда она пострадала просто так?

В родительской квартире было тихо. Дверь ей открыла мамина личная служанка-дроид. В отличии от Альвы она ходила тихо, будто парила над полом.

– Миллита Исталита, – дроид включила тихий режим голоса. – Прошу, будьте тише. Минсит Даммит уснул пару минут назад.

Исталита прошла в гостиную как только могла тише. В брюках и удобной обуви ходить тише получалось лучше, чем в шуршащем платье и острых каблуках. Её отец сидел в кресле и спал. Его голова упала ему на плечо, а на его руках лежал их домашний внок по кличке Кош. Он был очень пушистым, но под его кожей были вросшие острые иглы, которые выходили наружу, когда Кош злился. Он часто царапал Исталиту, когда она была маленькой и донимала его. Его слишком непропорционально большие глаза открылись, и внок спрыгнул с рук Даммита.

– Кош, тише, – прошептала Исталита вноку, боясь разбудить отца. – Мне нужно кое-что найти.

У ног отца расположился тот сулуник с храма. По виду ему уже было лучше. Исталита принесла его в родительский дом вместе с маминым платьем. А куда ещё его было девать? Он чуть не задохнулся прямо там, в горящем храме. Не оставлять же его там.

Она тихо прошла в комнату родителей, никого не тревожа. Прямо там была лестница на второй этаж. Это была гардеробная. Её мама любит покупать разные вещи, которые потом пылятся в шкафах. Поэтому у неё было очень много одежды, но носила она в основном только платья хранительниц, а повседневные наряды так и висели, ожидая своего часа.

То самое платье висело прямо посередине гардеробной. Чистое, но такое же порванное и потрёпанное. Исталита начала ощупывать платье в поисках потайных карманов. Верх был чист, никаких карманов или секретных материалов не было. Сложно искать то, что понятия не имеешь, как выглядит. Юбка всё ещё была очень объемной, хоть и её подол был порван, но надо признать, швеи храма не были любителями. Платье даже в таком состоянии выглядело завораживающе. Блёстки рассыпаны по всей юбке, сверкая при свете. А при селлийских лучах так вообще казалось, будто на платье блестели драгоценные камни. В детстве Исталита часто любовалась мамиными платьями.

Но юбка тоже была чиста. Она, конечно, нашла один потайной карман, но там ничего не было. Ей пришлось осмотреть ещё раз, в надежде, что она что-то пропустила. Но даже после третьей попытки там всё равно был один пустой карман. Исталита в панике начала вспоминать, не обронила ли она что-нибудь такое важное по дороге или когда чистилось платье.

А это уже была идея, где искать. Она тут же побежала в чистящую комнату. Наверху и по бокам были тонкие манипуляторы разных назначений. Пол был с прорезями, чтобы вода стекала после очистки. Под полом был отсек забытых вещей. Если вы что-то забыли или на одежде была какая-либо брошь, которую вы забыли снять, всё окажется в этом отсеке. Исталита никогда таким не пользовалась, но на панели управления всё было предельно понятно, она без труда свернула пол одним нажатием кнопки.

Как оказалось её родители тоже не пользовались раньше этой функцией, потому как вещей здесь было много. Какая-то цепочка, заколка, даже старый мамин стрикон и ещё много чего находилось в этом отсеке. Опустившись на колени, Исталита начала более внимательно осматривать предметы. И что же могло быть такого важного в этом хламе? Как она поймёт, что это могло быть что-то важное?

Она достала всё, что там было и детально осмотрела их со всех сторон. И каждый раз, откладывая как ненужная вещь, она боялась, что это могло быть именно то, о чем говорила Зенди. Пока не наткнулась на нее. Увидев маленькую древесную кору, Исталита сразу поняла, что это то, что нужно. Неужели этот маленький кусочек от самого Эвьюжина? Обычный кусок деревяшки просто не мог здесь оказаться. Жезина хоть и была любительницей хранить всякий хлам, но не до такой же степени. Наверняка это то, о чем она думала.

В голове у неё появились столько вопросов к Зенди и маме, но она пока откинула их в дальний угол. Она задаст их потом. Спрятав деревяшку в кармане своих брюк, она вышла в гостиную к отцу.

Исталита давно не видела его. Постоянная занятость на работе не давала ему часто видеться с детьми и женой. Но в каждую свободную минуту он всегда связывался с ними и интересовался их жизнью. На праздниках он всегда был дома и проводил с семьёй всё своё время.

– Папа?

Исталита нежно сжала его плечо. Даммит резко дёрнул головой в сторону, пробудившись ото сна. Увидев дочь, он потер лицо руками, отгоняя усталость и сонливость, и повернулся к ней уже с лёгкой улыбкой.

– Лита, прости, задремал слегка, – отец встал с кресла, потянулся, а потом раскрыл руки для объятий. Исталита словно подлетела к нему, бросившись в отцовские объятия. – Как я скучал.

– Я тоже скучала.

– Как мама?

Даммит отпустил её, а Исталита села на диван. Как никогда ей сейчас требовалась её маска, чтобы ответить на его вопрос бесстрастно, как это делают врачи. Проблема была в том, что она всегда чувствовала себя маленькой в присутствии отца.

– Она получила серьёзную рану. Но она поправится. Самое худшее не в этом.

– Что там вообще произошло? Я видел по дороге сюда Эвьюжин.

– Инквизиторы, пап, – её голос слегка сорвался, и она прочистила горло, чтобы вернуть себе самообладание. – Инквизиторы сожгли Эвьюжин. Я не знаю, что сейчас говорят в новостях. Придумали ли они какую-то причину или отмалчиваются, но наверняка все сандрианцы беспокоятся. Я не знаю, как Королева такое допустила.

Даммит обдумывал что-то, повернув голову к большому окну. Оттуда была видна макушка королевского дворца меж другими зданиями.

– Ничего не будет, милая. Если это переживет твоя мать, значит и остальные переживут, – он пытался пошутить, но кривая улыбка в конец дрогнула, а потом и вовсе исчезла. – Что же будет дальше?

– Не знаю, но мне нужно встретиться с Королевой. Возможно, найдётся какое-то решение.

Спустя несколько месяцев после похищения.

Холод и усталость преследовали его, кажется, вечность. Родион сидел один на холодном каменном полу, скованный кандалами по рукам и ногам. Мог ли маленький слепой мальчик что-то им сделать? Все ли дети были также разбросаны по разным комнатам, или только он?

Сколько времени прошло, когда их перевезли на другую планету, заставив снова носить этот респиратор, он не знал. Но достаточно, чтобы привыкнуть к этому дыхательному аппарату. Он был небольшим, — закрывал лишь нос и рот, шея же оставалась открытой, что позволяло свободно двигать ею, — и не особо мешал. Но походил он больше на намордник, чем действительно на безобидный помогающий дышать аппарат. На этой новой планете, дети с Земли не могли дышать, но здесь, взаперти этой комнаты мальчик дышал свободно.

Звуки он никакие не слышал. Будто остался один во всём здании, хотя он знал, что это не так. Возможно, стены были слишком толстые, но за два года на Земле он привык к сверхъестественному слуху. Сейчас же он чувствовал себя калекой. Их всех поместили сюда, но зачем-то разделили. Больше он не видел ни Алину, ни Мишу, который несмотря ни на что, всё же переболел и выжил. Началась ли у него новая лихорадка при переезде на новую планету? Этого Родион тоже не знал. Вряд ли о нём бы позаботились так же, как заботилась Алина.

Каждый день один раз ему в камеру приносили еду и воду. Это был не Грагх, а какой-то немой мужчина, который всё пытался объяснить ему что-то жестами. Он не знал, что мальчик слеп, поэтому старательно размахивал руками в попытках рассказать, что надо есть. Аппетита у Родиона не было. Пища была такой резиновой за всё это время, что есть не хотелось совсем. Это была вынужденная мера, и он ел, превозмогая тошноту, хотя живот очень часто урчал, требуя настоящей еды. Ему кажется, что уже даже забыл, как пахнет мамина домашняя еда. Во рту всегда была противная вязкость после приёма пищи, а сама еды ужасно воняла, из-за чего он очень старательно потом старался сполоснуть рот.

Ещё в камеру периодически заходила женщина. Она брала у него кровь и иногда делала какие-то уколы в ногу. Однажды женщина пришла с сопровождающими, которые крепко схватили мальчика за руки и ноги, в то время, как она ставила укол прямо в сердце. Она ясно дала понять, какие последствия его ожидают, если хоть немного дернется. Поэтому нужды держать и не было, он старался даже не дышать.

Но вскоре к нему пришёл ещё один мужчина. Страшный мужчина с острыми рогами. Был ли это образ его души, или они действительно были у него на голове, но выглядели они устрашающе, будто он, при малейшим непослушании, мог заколоть ими, как бык, которых Родион видел в книжках. Когда ещё мог видеть.

– Итак, номер девять, – протяжно проговорил страшный мужчина, смотря на свои руки. Он держал что-то, что он не мог видеть. – Ты можешь видеть меня, мальчик?

Некоторые слова показались Родиону уже знакомыми. Так или иначе их произносил Грагх или та женщина. Но сути их речи он всё равно не понимал. И в этот момент кто-то второй заговорил на его родном языке. Для него он не был виден, лишь пустота с механическим неживым звуком. Стало сразу понятно, что это какой-то робот. Голос был ровный и без эмоциональный, как у навигатора отца Родиона в машине. В ответ мальчик лишь кивнул головой. В какой-то степени он ведь и правда мог видеть этого мужчину.

– Что ж, замечательно, – его слова так же переводил невидимой для него робот практически сразу. – Что именно ты во мне видишь?

– Ваши шрамы. Они повсюду, – это действительно было так, его душа была ими полностью покрыта. Шрамы будто от ожога, разные порезы, большие и маленькие, в некоторых даже был виден гной. Родион не знал, были ли у этого человека (и человека ли?) физические ранения, он видел только душу, и она ему не понравилась.

Мужчина усмехнулся и показал свои страшные кривые зубы своей души. Не у всех были чёткие очертания или даже какие-то черты лица. Но он был настолько чётким и почти осязаем, такие раньше никогда не встречались. Другие люди были всего лишь силуэтами, а то и вовсе световыми шарами.

– Я хочу, чтобы ты забыл своё имя. Теперь ты номер девять, пока не доказал, что заслуживаешь носить новое имя.

Убедившись, что робот перевёл все его слова, он ушёл. И лишь затем мальчик наконец смог услышать тихие шаги робота и закрывающуюся дверь. Родион сжался в углу, боясь забыть своё имя, имена своих родителей и сестры, вопреки словам этого страшного мужчины. Он не хотел ничего забывать из своей жизни.

Сейчас.

Один удар за другим по тренировочной груше отдавался в его ушах пульсацией. На самом деле, он не знал, как называлось то, что он бил, но Каллаг помнил, что в его мире это называлось именно грушей. У его деда на заднем дворе был мешок с песком, подвешенный на дереве. Как выглядит и из чего состоит здесь груша, он не мог знать. Но по ощущениям, эта груша была мягче. Или ему просто так кажется. Его левая кибернетическая рука давно почти ничего не ощущала.

Но в тот день, на Сандриане, он мог поклясться, он чувствовал тепло, когда сжимал руку той хранительницы. Её светлая душа была очень яркой и красивой, как Солнце, которое он помнил ещё из своего детства. Вокруг её души порхали золотые бабочки. Это были её хранители души. Не у всех даже самых благородных душ они есть. Закончив с грушей, Каллаг сел посреди зала, скрестив ноги. Ему не помешала бы медитация. Она часто помогает расслабить его мышцы и укрепить связь с его искусственным сердцем, которое он заставлял биться с каждым ударом. Биение его сердца немного отличалось от сердцебиения той маленькой напуганной зисицы на Йалу, настоящего сердцебиения. У неё оно гулко стучало, заставляя циркулировать кровь по венам. Его же сердце он заставлял биться сам, выталкивая из него жидкость, синтетическую кровь, по венам. Это не было особо сложно, он привык к этому, словно это было второе дыхание. Но порой бывали моменты, когда он забывал дышать, и сердце в это время пропускало пару ударов, от чего становилось мгновенно дурно. Но в этом и было преимущество. Он контролировал своё сердце сам с давнего времени. Можно было сказать, он держал своё сердце в своих руках, потому Император не мог ему навредить. Он не мог добраться до его искусственного сердца, которое сам же ему и даровал.

Но Каллаг всё ещё был слаб из-за своего зрения и лёгких, которые не способны принимать воздух на многих планетах. Его это ужасно злило. Другие существа много кругов вырабатывали сильные крепкие лёгкие, и не одно поколение ушло на то, чтобы получить результат. Теперь в галактике любой мог приспосабливаться практически к любому воздуху. Что говорить о его слабых лёгких?

Стук чужих шагов он расслышал, лишь когда существо было уже рядом. Он слишком глубоко погрузился в медитацию, это было недопустимо. Но эти шаги он узнал сразу. Это была Данра, без сомнений.

– Ты готов пострелять?

Это была самая сложная часть его тренировок. Стрелять по мишеням, которые не двигаются, не издают никаких звуков и не являются чем-то дышащим и живым, очень сложно для него. Но не было невыполнимым.

Как и все одарённые, он чувствовал предметы на некотором расстоянии. Это будто шестое чувство. Остальным его коллегам было проще. Со зрением и этим чувством они всегда очень метко стреляли.

Подойдя к стойке с оружием, Каллаг своей настоящей правой рукой ощупал всё, что там лежало.

– Моё не трогать, – Данра всегда разговаривала родным русским языком, когда не было никого лишнего. Возможно, чтобы не забыть его.

– Даже и не думал. Я ещё жить хочу.

– Живее уже, ты сегодня очень медленный.

Каллаг нашёл свой любимый бластер и заменил настоящие заряды на учебные.

– Капуша, – пробурчала где-то под боком Данра.

Каллаг ещё с минуту вспоминал значение этого слова, пока заканчивал подготовку оружия. Он точно знал, где должна быть его позиция.

– Я первая.

Последовал звук спускового крючка, а за ним разбившихся бутылок, что служили им мишенями.

– Твои справа.

– Не надо подсказывать своему сопернику.

Он знал Данру, кажется, целую жизнь. Потому он стрелял влево. Его слух уловил с самого начала, что она стреляла по правым мишеням, Его мишеням, чтобы сбить его с толку. Только на такие приёмы он уже давно не попадался. Данра не стесняясь стебала его по поводу его зрения с самого их знакомства.

Первый выстрел был удачный, после него последовал звук разбитого стекла. Второй лишь задел мишень. Каллаг мысленно пытался нащупать эти бутылки, понять, где они стоят. Это было почти осязаемо. Третий раз был тоже удачным.

– Смотри-ка, неплохо, – прокомментировала Данра. – Давай я себе завяжу глаза, чтобы было честно.

Она прошлась куда-то, где должен быть угол зала, а затем вернулась, держа руки у себя на затылке. Её душа отличалась тёмно-фиолетовым оттенком. Каллаг помнил, что когда-то это был цвет распускающейся сирени.

– Не смотри так своими пустыми глазами, – сказала девушка, подойдя ближе. – Ты хоть бы линзы вставил, это же жутко.

– Смешно.

– Я готова. Можешь проверить у меня на наличие повязки.

– Я тебе верю.

– Не дай Боже.

Их мишени сменились на новые. На этот раз Каллаг был первым. Он взял правую сторону и попал по всем трём мишеням.

– Ты жульничаешь, – сказала Данра, наигранно возмущаясь.

– Честно, я не подглядывал.

– Ха, тебе-то верить. Ты же без повязки.

Данра начала свою серию выстрелов, но из всех попыток попала лишь один раз. Она разочарованно вздохнула и сняла с себя повязку.

– Как ты так живёшь?

– Что известно про хранительниц? – резко сменил тему Каллаг.

– Что? А, хранительницы, – Данра пошла к стойке с оружием и вернула свой бластер на место. – Суд состоится завтра. Пока они находятся под охраной. Та, что в плохом состоянии осталась на планете, тоже ждёт суд. Завтра решат, что делать с ней.

***

Королевский дворец построили ещё задолго до того, как их народ вышел в космос. Здание постоянно реставрировалось, но всё по возможности оставили как было. В селлийских лучах дворец будто сверкал своим величием. Исталита часто приходила сюда, когда готовилась к выбором. Один из советников, который собирался уйти в отставку, многому учил её. Все, не только она, надеялись, что Исталита займёт его место советника. Но выборы отменил Император и назначил в советники своего человека из столицы. Всё, к чему она готовилась почти всю жизнь, рухнуло. Она уже девять кругов пытается подбодрить себя словами, что это были не единственные выборы, будут другие.

Мать посоветовала ей заняться другим делом. Жезина попросила свою старую подругу Зенди взять её дочь в ученицы. Служение Эвьюжину не было пределом её мечтаний, но ей нравилось. Эвьюжином гордилась вся планета. Его почитали, к нему относились почти так же, как к Великой Вселенной, которая их всех сотворила и поддерживала порядок в их галактике. Это дерево было их спасителем и целителем долгие века. Но и его не стало. С тех пор, как прошлый Император погиб в страшной катастрофе почти со всей своей семьей и на его место взошёл его приёмный сын десять кругов назад, стало всё каким-то неправильным. Увеличилась статистика коррупции и преступности. Страх поселился в их галактике после появления Императора Хэлдина и его личных одарённых Инквизиторов.

Поднимаясь по ступеням ко входу, Исталита держала руку возле своего кармана, чтобы с каждым движением чувствовать последний выживший кусочек Эвьюжина на месте. Во дворец подобало являться в официальных платьях для миллит. Исталита нашла у себя в гардеробе строгое бежевое платье с длинным рукавом и высоким воротником; юбка становилось пышной только ближе к коленям. Возле самых дверей её ждала её наставница.

– Нашла?

Её лицо ещё больше покрывалось морщинами, когда та волновалась. Исталите не было привычно видеть Зенди такой. За маской казалось, будто она всегда спокойна, сдержанна и оттого её лицо такое же гладкое, как и у других, которых она видела вокруг себя.

– Да, – ответила Исталита, но не стала доставать его из кармана, зная, что всё вокруг должно быть в камерах, особенно вход.

Зенди слегка нахмурила брови, но кивнула и открыла перед ними высокие двери. Внутри было прохладней, чем снаружи. Исталита почувствовала такой знакомый и полюбившийся ей запах валиалы, которые стояли в вазах по бокам возле колонн. Садовники дворца были настоящими профессионалами. Они всегда поддерживают во всём дворце и его дворах удивительную красоту.

– У нас будет аудиенция с Королевой в её личных покоях. Только там нет ушей и глаз, – шёпотом произнесла Зенди, почти не шевеля губами.

Исталита так же незаметно кивнула.

Они направились в ту часть дворца, которую она никогда раньше не видела. Чем ближе они были к покоем, тем больше появлялось разнообразных цветов.

Возле дверей, ведущие в покои Королевы, стояла её охрана. Возможно, они знали о встрече заранее, потому им хватило только одного взгляда на Зенди, чтобы тихонько отойти, освободив путь.

Первая комната, в которую они вошли, была гостиной. Здесь были красные диваны и узорчатый деревянный стол для чаепития, на котором уже стояли несколько чашек горячего чая. На стенах висело несколько зеркал с разных сторон.

Королева Мелизия в своём церемониальном сиреневым платье с королевской маской на лице вышла из левого коридора, который Исталита ещё не успела рассмотреть.

Она и Зенди глубоко поклонились своей Королеве.

– Дорогие хранительницы, присаживайтесь.

Зенди присела на один из диванов первой, и только потом Исталита села рядом с ней по левую сторону.

– Удалось ли хранительнице Жезине забрать то, ради чего мы здесь встретились? – спросила Королева, присаживаясь напротив них.

– Да, Ваше Величество, оно у меня.

Исталита тут же достала из кармана ту деревяшку и протянула его Королеве в своей ладони, склонив голову вниз.

– Слава Вселенной, она у тебя. Ты уже с ней взаимодействовала? – спросила Мелизия.

– Она ничего не знает, Ваше Величество, – ответила за неё Зенди нервным полушепотом. – Не было времени.

Исталита подняла голову и слегка опустила ладонь, всё ещё держа в ней кору дерева.

– Значит, придется рассказать сейчас, у нас действительно не хватает времени. Исталита, – Мелизия устало вздохнула, – Наверное, ты уже слышала о Восстании? Я не втягиваю свой народ в это, но сама принимаю участия в нём. Я и твоя мама.

Она сделала паузу, чтобы Исталита приняла эту часть информации. Затем продолжила:

– Совсем недавно я узнала, что истинный наследник престола жив. Младший сын Императора Саладара, Кезиль, пережил тот несчастный взрыв. Так говорят, но этого достаточно, чтобы начать его поиски.

Исталита погладила большим пальцем деревяшку, всё ещё не понимая, как это всё связано, и почему это так важно.

– Это не просто деревяшка, – сказала Королева, перейдя на другую тему, будто прочитав мысли девушки. – Это кора Эвьюжина. Его сорвали ещё во времена прескилов. Она имеет некоторые необычайные свойства. И я хотела бы тебя попросить заменить твою мать в Восстании, и начать поиски Кезиля. Жезина знала, как пользоваться свойствами этой коры, и хотела с помощью неё попытаться найти пропавшего наследника. Что ты думаешь, Исталита?

Исталита не знала, что и думать. Это просто вывалилось на её голову, ещё и после некоторых потрясений, случившихся с ней и всей планетой. Но её просила сама Королева, имела ли она возможность отказаться? Но ведь её мама этого хотела.

– Что будет с моей мамой, Ваше Величество? – вместо ответа спросила Исталита.

– Я ничего не могу сделать. Твоя мама и другие старейшины поклялись взять вину на себя, если обнаружат беженцев. Но я понимаю твои тревоги. Хорошо, что она всё ещё на Сандриане, в безопасности.

Королева вдруг перешла на последнем предложении на светский тон, взяв чашку чая в руки, а затем сделав маленький глоток.

– Угощайтесь.

Отказаться было бы очень некультурно, этикет требовал согласиться, принять предложение. С чаем было всё гораздо проще, но стоило ли соглашаться присоединиться к Восстанию? Да, Исталите, как и многим, не нравился их нынешний Император, но идти против закона? Император Хэлдин был всего лишь приёмным сыном, но имело ли это большое значение в престолонаследии? К тому же, если он действительно единственный, кто выжил из их семьи?

И главный вопрос: почему Восстание надеется, что Кезиль будет лучшим Императором, чем Хэлдин?

Почему-то Исталита думала, что это плохая идея. Но если её мама сама этого хотела, должна ли она согласиться?

– Мне нужен ответ сейчас, Исталита, как бы я не хотела тебя торопить, – сказала Мелизия, заметив задумчивое лицо девушки.

– Согласна, – ответила Исталита, сама не ожидая от себя такой твёрдости в голосе.

Королева слегка улыбнулась, затем поставила чашку на стол и встала с дивана.

– Пойдем за мной. Нужно провести обряд посвящения.

Они вышли из её покоев. Зенди шла молча за спиной Исталиты, поэтому она не могла догадаться, что обо всём этом думает её наставница.

– Нам следует быть аккуратными, по коридорам замка часто ходит прислуга, и я не уверена, каким именно можно доверять, – тихо проговорила королева.

Они направлялись к противоположному крылу дворца, где обычно находились её советники. Среди множеств дверей, они вошли в самую неприметную и маленькую. Комната выглядела, как главный зал в храме Эвьюжина, только немного меньше. Окна здесь по правой стороне были все зашторены. Свет исходил лишь из настенных лампад, в помещении было слишком тускло для глаз Исталиты. Посреди стояла небольшая стойка с большой чашей и разными свечами.

– Теперь нет Эвьюжина, нет храма, – сказала Мелизия, подходя к этой стойке. – Значит, нет нужды в хранительниц. Но мы с вами знаем, что оберегать всё же кое-что нужно. Дай мне сюда кору, Исталита.

Исталита тут же протянула руку, в которой до сих пор сжимала эту бедную деревяшку. Они с Королевой оказались по разные стороны стойки. Зенди подошла к ней справа.

– Когда-то очень давно нашей планете служили Святые Хранительницы, первые со способностями дара, – проговорила Мелизия.

Она внимательно осматривала древесную кору, прощупывая ее в своих руках. Затем положила возле чаши. В этой чаше уже была вода, и судя по всему даже теплая. Зенди начала зажигать свечи. Кажется, её наставница знала немного больше неё. Как только воск у свечей начал растекаться, Королева по одному добавляла его в воду, смешивая разные цвета и запахи.

Затем Мелизия обмакнула нежное бежевое полотенце в воде и отдала её Зенди. Наставница встала перед Исталитой.

– Дух Святой Хранительницы будет защищать и оберегать тебя. Будет вести тебя на правильный путь и освещать твою дорогу. Моя правда — твоя правда. Тебя нарекаю своей сестрой и последней хранительницей Священного Эвьюжина, – Зенди будто рассказывала давно заученный текст, протирая её лицо этим полотенцем. – Ты клянешься хранить и оберегать?

– Клянусь, – сразу же ответила Исталита.

– С согласием Королевы нарекаю тебя Святой Хранительницей. Первой за ближайшие тысячелетия.

Королева, что стояла всё это время сзади наставницы, вне поле зрения, подошла ближе и протянула ей цепочку с локетом. Исталита приняла дар и открыла локет. Там теперь и хранилась кора Эвьюжина, в небольшой выемке для нее. Она надела цепочку через голову и спрятала её под одеждой.

– Тебе стоит собрать вещи, – сказала Королева.

Выйдя из дворца, Исталита впервые за это время могла спокойно выдохнуть. Всё это посвящение было слишком сумбурным и неожиданным для неё. Найдя кору Эвьюжина, как просила её Зенди, она не думала, что всё этим обернётся.

– Ты знала обо всём этом?

– Я давно живу, Исталита. Я многое знаю, – ответила Зенди.

– Как давно знала об этом мама?

– Давно, полагаю, с тех пор, как стала старейшиной.

Это было тридцать кругов назад. Тридцать кругов её мать знала, что Эвьюжин хранит в себе больше тайн, чем кто бы то мог даже предположить. Её мать начала ей лгать, когда Исталите было шестнадцать кругов. А после ещё втайне начала помогать восстанию. Сколько лжи и притворства. А Исталита ведь по-настоящему думала, что у них были самые доверительные отношения.

– Что мне теперь с ней делать? – она подошла к дороге и активировала свой володрон. Зенди подбадривающие похлопала девушку по плечу и села за штурвал, намереваясь проводить её.

– Попробовать использовать её. Там, куда отправит тебя Королева, должны объяснить, как ею пользоваться.

– Разве кто-то ещё знает об этом? – спросила Исталита, садясь на пассажирское место.

Зенди подняла их на дорогу и отправилась, управляя транспортом плавно и легко, даже не взглянув на панель автопилота. Она была полна сюрпризов. Дворец позади них остался светится под своими яркими фонарями. По сравнению с многоэтажными зданиями, дворец не казался таким уж и большим, но всё ещё притягивал внимание своей необычностью и древностью.

– Кое-кто видел, как взаимодействовала с ней твоя мама, – ответила Зенди.

– А что же с моей мамой? – спросила Исталита тревожно перебирая между пальцев свой приобретённый локет.

– Мы что-нибудь обязательно придумаем, Лита, – её голос слегка дрогнул. Исталита повернулась в её сторону. Зенди сжимала штурвал и хмурила брови. По её виду легко можно определить, как сильно она переживает. Правда никогда её наставница не жаловалась, не говорила о своих переживаниях, пытаясь разобраться в них сама. Ей и самой бы следовало справляться со своими проблемами так же.

– Как долго вы с моей мамой с восстанием? – спросила Исталита. Зенди какое-то время молчала, делая вид, что сосредоточилась на дороге, но потом шумно выдохнула.

– Уже несколько кругов. Поверь, если Жезина не стала тебе об этом говорить, значит так было нужно.

Девушка слегка покачала головой. Ей многое что нельзя было говорить, и все-таки мать доверяла ей всё. Даже рассказала о зисицах.

– Была бы моя воля, я вообще не втягивала бы тебя во всё это, – пробурчала наставница, свернув за угол.

Исталита тяжело вздохнула и выпрямилась на своём сидении, оглядевшись по сторонам. Зенди везла её в родительский дом. На глазах проступила влага. Как же хорошо её знала наставница. Исталите бы не очень хотелось находится сейчас дома. Наверняка Клоуф ещё там.

Володрон опустился на площадку. Воздушные дороги были переполнены транспортами. День сегодня был очень насыщенным, но не совсем радостным. Турболифт опустил их до нужного этажа и двери. Внутри был включён искусственный свет. В коридоре весело играли внок и сулуник до их прихода. Удивительно, как они спелись. Служанка-дроид строго шикнула на них, заставив тех разбежаться по разным углам.

Даммит сидел в гостиной, согнувшись над столиком, где расположились разные чертежи с его работы. Он был одет по-обычному, по-домашнему, выглядел таким родным, словно Исталита вернулась в детство, а отец как всегда только прилетел с работы на праздники, но по привычке не мог ничего не делать. Подняв голову и увидев их, он мягко улыбнулся.

– Звёздной ночи, Зенди, – кивнул он женщине и повернулся к дочери. – Твоя комната готова, дорогая. Внок уже повалялся на твоей кровати.

Исталита улыбнулась, не сдержав смешок. Как в старые добрые времена. На душе стало совсем тепло и приятно. Как бальзам против тревоги. Она кивнула и, попрощавшись в наставницей, направилась в свою старую детскую комнату. Отдых ей был необходим. Утром на свежую голову она обязательно что-то придумает.