На грани срыва

«Ты жив! – кричу я с трибуны. – Вставай, пришло время для великого боя. Не плачь, твою голову я похороню в глубокой яме и плюну. Я твой Лорд Войны. Мы идем в поход. Не кричи, твою голову я затолкаю в пакет и спрячу. Почему ты смеешься? Не веришь?! Слушай мой голос, я говорю тебе, что делать. Я подарю твою голову моей возлюбленной».

Он просыпается от кошмара, пытаясь осознать, где находится. В голове эхом отдаются слова:

– Собирайся в путь, мы идём за твоей головой, –повторил Рен. – Бред какой-то.

В комнате тихо, воображение рисует шорохи и движения по комнате. Не то чтобы Рен боялся всяких призраков и подобной чуши, но он начинает задумываться о последствиях удара Вика по голове. Прибавить выпитый алкоголь за последние два дня. Он ничего не помнит. Шорохи продолжают его беспокоить. Когда они достигают предела его нервов, Рен кричит, хватает подушку и зажимает голову, только бы не слышать скрипов, в очередной раз убеждая себя больше не прикасаться к спиртному и дури. Ему не очень-то хочется сидеть в психушке или тюрьме.

Где-то плачет ребенок, закатываясь в истерике. Рен слышит злой голос отчима Бадди: тот орет на жену и маленькую трехмесячную дочку. Хлопает дверью и сбегает по лестнице. Женщина несётся за ним и в весьма в нецензурных выражениях требует вернуться. Сейчас начнутся обвинения.

Как же не хочется слушать семейные разборки, своих достаточно. Мамаша ждет возвращения сына, который отсутствует дома несколько дней. Она вспомнила о нем, потому что сегодня понедельник, а значит работала, а не валялась пьяной на старом, почти разрушенном диване. Рену всегда было интересно, как она может спать на нем и ничего не чувствовать, ведь любимый сынок подложил под тонкий матрас гвоздей. Однажды, застав мать в состоянии далеком до трезвого, он наблюдал за ней. Сел на стульчик и смотрел; она была похожа на мертвого кита с выпущенными наружу внутренностями. Он представил, как она начинает разлагаться, и вонь от гниющей плоти пожирает весь чертов дом, в котором они живут. Женщина стонет во сне, рот открыт, слюна маленькой струйкой скатывается вниз. Рен морщится, сейчас вырвет.

Он лежит на кровати в доме друга и размышляет, кому не повезло больше: ему с мамашей алкоголичкой, сестрой идиоткой и Виком, про него отдельный разговор, или Бадди с отчимом, который бьет по поводу и без повода так называемого сына. Одно связывает их: они стали жертвами скотского отношения, когда вместо ласковых слов можно получить лишь удар. Рен получает только от Вика, все же мамаша его любит, это огромный плюс. Но бутылку с огненной жидкостью она любит сильнее.
Было время, и он обожал ее детской, наивной любовью и с преданностью верил, что мама внемлет его мольбе. Она не услышала, каждый раз обещала сыну, который глядел на нее большими тёмными глазами. Он был похож на маленького ангелочка. Женщина посмотрела и удивилась, какой у нее красивый ребенок родился, прижимала его голову к себе. Он ревел, умолял маму больше никогда не пить. Она отвечала:

– Хорошо, хорошо, мой маленький! – гладила по жёстким каштановым волосам.

Взгляд её блуждал по комнате: стул, стол, диван ­ – возвращался к столу, на котором стоял пустой высокий стакан. В этот момент она думала: «Нужно налить новую порцию». Чувствовала сухость во рту и острое желание удовлетворить потребность. Мать отрывала от себя маленькое тельце сына и поспешно шла к холодильнику за новой дозой алкоголя.

Ненавидит себя за доверчивость, успокаивая, что был ребёнком, и не понимал, и верил в обещания женщины. Настало время, и она умерла для него. Он похоронил светлую память о прекрасном образе мамы. Теперь перед ним существо, чья кожа лопается, а потом падает большими ошметками, оголяя свежее мясо, затем прожорливые черви съедают внутренности, насыщаясь сытным обедом. Проходит время, и человека не существует. Остается скелет, с которым связаны ненужные воспоминания, но от них он тоже жаждет избавиться.

Не испытывает желания вспоминать, но мгновения прошлого все равно приходят к Рену, заставляя кричать в темноте. Он проваливается в сон. Странные силуэты мечутся. Они то приближаются, то отдаляются. Сначала они действуют синхронно, но ритм сбивается и начинается хаос. Одна фигура идёт через плотные ряды. Оно направляется к месту, где находится Рен. Оно говорит, но ничего не слышно. Надо проснуться, но не может, будто тело не принадлежит ему. Он видит себя спящего. Наконец-то слова слышно отчетливо, и Рен понимает их жуткий смысл.

«Тебе не сбежать от меня! Твой Лорд пришел за тобой. Да будет война».

Странный силуэт уже рядом, протягивает руки, пытаясь схватить и оторвать голову. Он встречается с ним; вместо лица маска, вместо рук верёвки.

«Значит, так умирают», – пролетает мысль в голове Рена.

Кто-то сильно трясет за плечо. Рен приходит в себя, вырываясь из объятий странного сна.

Отчим Бадди психует из-за того, что маленький недоносок не просыпается долгое время. Он бы с удовольствием пнул его, но есть дело к нему. К Рену отчим Бадди относится снисходительно, не то, чтобы уважает - он маму-то свою не уважает и считает за тупую шлюшку. Из всех друзей пасынка этот самый нормальный. Степень определения нормальности у него своеобразная; в принципе, её не существует, если логично подумать, но отчим Бадди строит из себя умного мужика. Рен умеет постоять за себя и врежет в морду, если чего не понравится, именно это хочет воспитать в Бадди отчим. Но сынишка растет слабаком, мамаша изнежила.

Парнишка недоброжелательно поглядывает одним глазом на незваного гостя. Отчим тупо улыбается. Рен давно заметил постоянное глупое выражение на лице отчима Бадди. Они шутили, называя его ослом; бывало, придумывали клички и похлеще, чем осел. Бадди всегда смеялся: это его способ отомстить.

– Какого черта тебе надо?

– Э-э-э, приятель, полегче. Я пришёл с делом!

– Какое нахрен дело может быть в пять утра! – Рен смотрит на электронные часы на столике.

Отчим разводит руками, как бы говоря: «Извини, мой дом - мои правила». Только дом не принадлежит ему. Он здесь никто, но считает себя хозяином.

Только Рен считает отчима Бадди отбросом общества, законченным наркоманом и идиотом. Старается постоянно напоминать, что нельзя скатываться до такой степени, хотя отчим ещё не предел дна, в которое можно провалиться с головой.

– И?

Тёмные глаза мальчишки всегда пугали Дина. Они словно прожигали в человеке дыру, из которой сочилась яркая кровь. Мужчина поморщился и отвернулся в сторону, только бы не встречаться с ним взглядом. Он успокаивал себя, что у мамаши алкоголички могут родиться только дети-мутанты, похожие на Рена. Правда, Дин не знал, что в те дни она не пила, выглядела не хуже богатеньких див из-под конвейера пластического хирурга.

– Короче, у меня дело.

От безвыходности парень тяжело вздыхает: тупой отчим Бадди раза три произнёс про какое-то дело. Спать Рену не хочется, в особенности встречаться во сне с Лордом Войны.

– Ты разбудил меня, чтобы стоять и тупить?

Сейчас Дин жаждет врезать наглому змеенышу.

– Не выделывайся, а то выкину из дома, – отвечает Дин. Ему нужно поиграть в грозного хозяина. – У меня такое дело. Ну, ты это, в общем, насчёт Бадди.

Богатый лексикон Дина заставляет улыбнуться. Рен в очередной раз повторяет, что этот экспонат самый лучший показатель, что не нужно лететь вниз. Он ждет продолжения разговора.

– Бадди, это, короче, достал меня. Короче, это, слабак он. Ну, ты понял. Да?

Таким делом они закончат разговор лет через десять, когда Дин сообразит или узнает новые слова.

– В общем, это. Ну, ты же типа его друг. Да? Мне это, надо, это, чтобы ты научил его быть нормальным. ..Да! Это! А то это, этот гаденыш ни черта не понимает, сколько я не учу его. Да?

Рен непонимающе смотрел на отчима Бадди, пытаясь осознать сказанные им слова. Сначала он подумал, что Дин шутит, но по выражению лица можно было понять: говорит серьезно.

– Я не понял? Что ты сейчас сказал? – спросил Рен, поднимаясь с кровати. - Нормальным?

Лорда Войны больше не существовало. Он превратился в простой ночной кошмар.

Они смотрели друг на друга. В голове Дина крутились мысли:

«Когда до этого малолетнего урода дойдёт? Закинуться жутко хочется».

– Ты это, короче, соображай быстрее, у меня типа дела.

В пять утра заявляется отчим друга и предлагает самую глупую идею в мире. Такое предложение он услышал впервые. Рен не знал, что ответить. Как можно сделать человека нормальным? Что значит «нормальный», если он живет в ненормальных условиях. Может быть, для начала нужно подлечить свою голову?! У Рена возникло столько вопросов, он то мог на них ответить, но не отчим друга. Дин - это соотношение тупости и грязи, единственное, что существует в его мире - насилие, с помощью которого  он решает любую проблему.

– Если бы ты его меньше лупил, возможно, Бадди не вёл себя так. И...ты его отчим, поэтому учи. Хотя лучше не надо! Лучше не надо, - повторил Рен. Черт зачем он сказал «учи». Идиот!

Он решил не упустить шанс и высказать все о замечательном воспитании Дина в отношении приемного сына, заодно исправить свою ошибку.

– Эй, я тебе не прошу, это, критиковать мои методы. Если тебе, типа, не хочется, то у меня для тебя в моей аптечке найдутся весёлые вещи. Ну как, это, по рукам?

Дин стоит, руки в карманах, в зубах он нервно мусолит зубочистку. Он сдерживается, чтобы не пнуть собеседника, который начинает раздражать. Рен ощущает напряжение между ними, ему становится весело. Он ехидно улыбается, можно отступить и согласиться на предложение, только такой вариант не для него. Он собирается немного поиграть на нервах.

– Я не знаю, из меня не очень-то хороший учитель. Что ты подразумеваешь под «нормальный»? Сводить к шлюхам? Напиться? Пойти работать, в офис?

Тут Дин завис, обдумывая слова. Ему потребовалась пару минут, чтобы понять, о чем говорил парнишка.

– Не-а. Хотя, можно это. Мне надо, это, возьми его на какое-нибудь дело.

Рассмеялся. Рен представил себя каким-то богом среди уличной шпаны, главное дело которого - устраивать показательные драки, чтобы сделать из друга: образец  «нормальности», в понимание Дина. На самом деле, он был обычный парень, у которого мать алкоголичка, сестра уборщица, а младший брат умственно отсталый. Про отца отдельный разговор: он находился в чёрном списке у Рена под грифом «смерть предателю». При всей этой неблагоприятной картине он никогда не связывался с уличными бандами: это прямой путь за решётку, куда не стремился. Он был злой, агрессивный, потерянный человек, покинутый и забытый, погруженный с самого детства в бездну страданий. Несмотря на все ямы, на его коротком жизненном пути существовали принципы и, конечно, один из принципов касался друзей.

– Ладно, я согласен, только не трогай Бадди.

Мужчина хотел протянуть руку, дабы скрепить договор, но парень улегся на кровать и отвернулся к стене. Отчим Бадди снова поборол желание размазать змееныша: никакого уважения к взрослым. Ничего, придёт время, и получит по заслугам, пусть кто-нибудь сломает ему ноги или выпустит кишки. Дин выдавил тихий смешок и выругался, отчего стало легче.

Теперь точно не до сна, если он заснет, то Лорд Войны вернется. Видеть чертову маску не хотелось. Слышать скрипучий голос, который проникал в самую глубь сознания, заставляя кричать и плакать, дрожать от страха, никакого желания нет. Лорд обещал забрать его голову, что же, пусть попробует. Но он все равно отрубился. На этот раз обошлось без ночного преследователя. Проснулся от громких ударов, соскочил, оглядываясь по сторонам. По-прежнему в доме Бадди. Потрогал голову.

– Я схожу с ума!

Он звал друга, но никто не ответил. В доме царила разруха, горы грязной посуды, одежды, валяющейся кучками, и жуткая вонь, исходящая от всего этого беспорядка. Мама Бадди, тощая женщина, сидела на кухне. Она держала маленькую девочку на руках, что-то шептала; заметив друга сына, улыбнулась. Рен помахал ей рукой в знак приветствия и спросил, где Бадди.

– Возможно, во дворе, – ответила женщина.

Она слишком долго не отрывала взгляда от парня, облизнула губу. Её большая грудь вываливалась из глубокого разреза в топике. Если бы эту картину увидел муж, она получила бы по лицу не один раз. Заплакал ребёнок, и женщина принялась качать девочку на руках. Рен поспешил удалиться подальше от озабоченной мамаши друга.

Очередной громкий удар, похожий на раскат грома. Холодок прошел по спине. Дверь во двор была открыта настежь. Дин, прислонившись к стене спиной, наблюдал за работой приемного сына. Бадди копался в куче с непонятными железками и вытаскивал детали, бросал на землю. Глаза отчима следили за каждым движением Бадди. Он сжимал кулаки, готовый наброситься на мальчишку в любой момент. В Бадди все раздражало отчима, начиная с внешности. Слишком тощая фигура, одежда болтается, будто натянули на палку. Еще ему постоянно приходится подтягивать штаны, чтобы они не свалились. Худые длинные руки с тонкими кистями. Дин посмотрел на свои огромные ладони, и ярость снова вспыхнула в нем.

– Мамочкина девчонка!

Рен настороженно следил за ним. Он испытывал чувство омерзения по отношению к Дину. Если бы Лорд Войны существовал в реальности, то Рен сам бы отрезал башку урода и подарил в подарочном пакете его демонической возлюбленной.

– Кажется, мы договорились, что ты не будешь его трогать.

– Твою мать, это, чего пугаешь! – прорычал Дин. – Я просто наблюдаю, помогаю, это, сынишке.

– А!

– Слушай, это, в общем, выдаю вперед. - Дин засунул руку в карман толстовки, вытащил оттуда маленький пакетик и протянул парнишке.

– Повеселись!

Рен кивнул, забирая пакетик и пряча в карман.

В этот момент Бадди вытащил старую доску и, не удержавшись, шлепнулся на землю. Отчим плюнул и поспешил удалиться, нервы были на пределе рядом с источником ненависти.

– Ты в порядке? – Рен протянул другу руку и помог подняться.

– Я да, но Дин... Ты видел? Я не понимаю, он даже слова мне не сказал. Мне кажется это странным.

– Возможно, он решил исправиться. Ладно, пойдем, есть дело.

– Куда идем? Когда ты говоришь про дело, мне не по себе становится. Понимаешь?!

Но Бадди заметил суровый взгляд друга. Снова сработала слабая сторона, что постоянно терпит и подчиняется победителю. Он что-то проворчал тихо и поплелся за Реном. В очередной раз повторяя про себя:

«Я сильный. Я могу. Внутри меня живёт демон».