Страшные Истории

Страх — самое древнее и сильное
из человеческих чувств, а самый
древний и самый сильный страх –
страх неведомого.
Говард Филипс Лавкрафт

Часть первая. У страха глаза велики

Этот случай произошел в типичном небольшом городе, где центр наполнен привычными многоэтажками, торговыми центрами и прочими развлекательными заведениями, в то время как на окраины перебираются люди, которые предпочитают тихую жизнь и строят себе частные дома. Обычное дело для таких районов, когда рядом с простенькими белыми домами, построенными десятки лет назад, стоят современные богатые «дворцы», а по соседству, и вовсе поросшие сорняками, встречаются давно заброшенные или развалившиеся дома, которые никого не интересуют, пока есть свободные участки, где ничего не нужно сносить. В этой истории речь пойдет как раз о таком доме, что стоит рядом с развалинами, да и сам стремится к тому же состоянию. Если бы за этим двухэтажным домом, построенным около тридцати лет назад, ухаживали, он бы и сейчас производил вполне приятное впечатление: крепкий, кирпичный, отделанный снаружи под камень, с массивными деревянными рамами, ставнями, перилами на крыльце и балюстрадой на двух балконах, выходящих на противоположные стороны дома. Однако уже лет 20 там никто не живет, часть окон на втором этаже выбита, а на первом они забиты фанерой. Дерево высохло, растрескалось, местами сгнило, а двор зарос высокой, совершенно разнообразной, но от того не ставшей более привлекательной, травой.

На первом этаже здания иногда собирались местные подростки: и просто посидеть с пивом в пасмурный холодный день, и остаться на ночь, потравить байки, воспользовавшись мрачной атмосферой.

Обычный 17-летний парень Андрей совсем недавно познакомился с ребятами, которые пригласили его ночью сходить в этот дом. Они встретились на рождественской вечеринке у общих друзей. Сейчас он спешил в ранних зимних сумерках к месту встречи по утоптанному и разъезженному, но все еще громко хрустящему под ногами снегу, по часто пересекающимся улочкам между частными домами, в окнах которых уже зажигали свет и закрывали шторы. То тут, то там проезжали машины местных и приезжих, которые решили навестить друзей и родственников, чтобы тихо провести выходные. Свет фар, отражаясь от снега, освещал все в радиусе нескольких десятков метров, и в очередном таком светлом пятне Андрей увидел силуэты, в которых он распознал двоих своих новых знакомых, нагруженных пакетами и рюкзаками. С ними были еще двое незнакомых ребят, они держали, широко обхватив руками, какие-то связки, которые при ближайшем рассмотрении оказались дровами.

— Здорово, пацаны, — сказал парень, оглядываясь с опаской, будто кто-то мог за ним следить.

— Здорово. Ты чего озираешься так? Нет тут никого. Да и некому тут быть, триста лет этот дом никому не нужен, тут даже кошки не пропадают, не говоря уже о чем-то похлеще, — с издевкой ответил ему Егор. Лицо его выглядело так, будто при рождении оно оказалось маловато и его пришлось растянуть в ширину: узкие длинные глаза, широкий, слабо выдающийся вперед нос картошкой и широкий же, до ушей, рот с узкими бледными губами. Все это было сдобрено обилием веснушек на широком овале лица с выраженными скулами, обрамленном рыжей челкой, выбившейся из-под шапки.

Саша молча, но с улыбкой, протянул Андрею пятерню для рукопожатия, а двое с дровами ему кивнули и что-то тихо буркнули, после чего компания развернулась в сторону дыры в некогда вычурном, а сейчас грязном и полуразрушенном бетонном заборе. Прошуршав в траве и кустах, периодически роняя единичные мелкие ветки из связок, зацепившиеся за жесткие стебли, они все оказались перед старой толстой деревянной дверью, видимо, в прошлом покрытой темным лаком, прогнившие части ее были прикрыты кусками расслоившейся по краям и разбухшей фанеры. Их прибили ребята, чтобы в помещении было хоть немного теплее, чем на улице. Сделав два осторожных шага по старым трухлявым, промерзшим ступенькам, Егор раскрутил кусок проволоки, которой была прихвачена дверная ручка к металлической петле. Если бы кто-то еще туда захотел войти, она бы, конечно, не спасла, но хоть снег не мело. 

Дверь открылась, и Саша, стоявший рядом с Егором, пригласил всех жестом внутрь. В рассеянном слабом свете, проникающем с улицы в дверной проем, была видна широкая прихожая. В правой части ее начиналась лестница на второй этаж, а слева виднелся проход, уходящий в темноту. На видимой части стен короткими лохмотьями висели дряблые, бесцветные куски бумаги, а выше облезшую шпаклёвку украшали бесформенные грязные пятна от влаги и плесени. Пол и низ стен был покрыт нетронутым блестящим, зернистым инеем. Сначала в дом заскочили Антон и Женя, уверенно оставляя первые следы на блестящей пелене, и скрылись в темном проходе слева. За ними вошел Саша, включая фонарь на телефоне и поднимая его высоко над головой, чтоб перехлестнуть лучами света идущих впереди парней и осветить им дорогу. 

Там, где заканчивалась прихожая, начинался просторный пустой зал с рассыпавшимся паркетом, который хрустел и трещал под ногами, а в центре зала был выбран круглый участок обнаженной цементной стяжки, выпачканный золой и ограниченный кирпичами — место для костра. 

Через 3 минуты в зале с тихим треском появились первые сполохи тусклого, красноватого, сильно дрожащего света, отчего сложилось впечатление, будто каждая тень, которую отбрасывают неподвижные предметы, раскачивающиеся паутинки, лохмотья обоев и штор танцуют или содрогаются. Егор тем временем достал из своего рюкзака 4 небольших бруска, которые оказались раскладными стульями, поставил их вокруг будущего костра, а потом из другого отделения выудил что-то сложенное во много раз и протянул Андрею.

— Держи, надувай, будет твое «седалище», в рыбацком наборе только 4 стула, — с ехидной улыбкой проговорил он.

Андрей нашел на ощупь сосок и стал в него усиленно дуть, через минуту он держал в руках маленький пуфик с крокодильей мордочкой и красными гребешками на его «спине».

В костер уже сложили дровишки покрупнее, и все расселись на свои места. Саша достал из своего рюкзака большой сверток, в котором оказался крупный термос с краном и тонкими пластиковыми чашками. Ветер тихонько посвистывал между оконными откосами и фанерой, занося в помещение единичные снежинки.

— Сейчас погреемся и будем пивасик пить, — азартно потирая руки, проговорил Женя.

— Ребята, а я пиво-то не пью, — слегка стыдливо проговорил Андрей.

— Ну никто и не заставляет, а что-то взял себе? — озадаченно спросил Саша. — А то весь чай мы тебе не отдадим. Еще ночью греться, может, придется.

— Ну, у меня есть немного колы в рюкзаке, — ответил Андрей.

— Фу! Кола, как это пьешь вообще?! — завопил Егор, но Саша его оборвал:

— А тебе какая разница? Тебе ее пить, что ли? Тоже мне, ЗОЖник, а пиво с коньячком нормально? Думаешь, в квасе твоем заводском меньше набодяжено?

— Ладно, отвали, не за тем сюда пришли, — проворчал Егор и смачно сербнул последним глотком чая, а затем запустил руку в пакет, из которого достал 2 бутылки пива. Одну протянул Саше в знак примирения.

— Знаешь, Андрюха, говорят, в этом доме, когда мои родители были молодыми, завалили хозяина. Скорее всего, просто неудачный грабеж. Мужик явно куда-то очень спешил, собирался, вор залез ночью и думал, что хозяин спит, хотел по-тихому почистить комнату на втором этаже, а мужик на ногах оказался и увидел его. Вот и завалил бедолагу домушник. Говорят, на втором этаже пару раз свет видели потом, — вкрадчиво рассказал Егор, пристально наблюдая за реакцией Андрея.

— Да ну! Правда что ли? А кто свет-то видел? Вы видели? Или придумали? Или бабка какая-то сумасшедшая рассказала?

— Придумали?! Да мы его и включали! — загоготал Саша и хлопнул Андрея по плечу.

Андрея это успокоило, но он уже понял, что сегодня ночью может стать объектом для запугивания и хорошо, если только словами, ведь ребята могли подготовить для новичка спектакль. От этой мысли ему стало не по себе, но он старался не подавать виду.

— А-а-а, ну шутники, шутники, — максимально деловито ответил Андрей, — а не боялись, что припрется кто-то проверять?

— Да ночью кто решится? Днем дед пришел, но нас тут уже не было, — довольно проговорил Женя.

Все присосались к бутылкам, а Андрей вернулся к изучению помещения и оживленно спросил:

— А что в других комнатах?

— Да ничего особенного, то же, что и здесь, только все захламлено, здесь мы специально убирали, чтоб сидеть удобно было. А вот что на втором этаже, ты нам сам расскажешь, если решишься, — улыбаясь, сказал Женя.

Андрей не стал ничего отвечать и достал свою колу. Вскоре, когда пиво немного дало о себе знать, молодые люди и вовсе перешли на обсуждение своих любимых фильмов, сериалов и книг, о которых Андрей, в большинстве, ничего не знал. И, хотя никто не игнорировал его намеренно, он оказался «за бортом» и потерял интерес к беседе. Заскучав и немного обидевшись, он вспомнил о втором этаже и понял, что, немного привыкнув к обстановке, перестал бояться. К тому же ему показалось, что если он пройдет «испытание» достойно, это вызовет интерес к его персоне. Комната уже наполнилась уютным теплом от костра, а в воздухе появился горьковатый запах дыма. Растаявший иней мерно капал с подоконников. Снег, прилипший к подошвам ботинок, к тому времени уже растаял и лежал грязной кашицей у каждого из парней под ногами.

Андрей молча встал, стараясь не обращать на себя внимание, и направился в прихожую. Остальные сделали вид, будто не заметили этого, но когда Андрей озадаченно проверял заряд на телефоне, из зала донёсся тихий шепот: «Глядите, пошел осматриваться. Смелый или дурной. Я сам очковал, когда ходил». Кто говорил, было не ясно, зато было ясно, что все на втором этаже были и, судя по тому, что все сейчас довольные сидят с пивом — опасного там ничего нет. Убедившись, что телефон заряжен хорошо, Андрей включил фонарь и принялся изучать блестевшую от инея лестницу на предмет прогнивших или сломанных ступеней, а заодно и в поисках заранее подготовленных сюрпризов. Сюрпризов он никаких не нашел, но решил, что лучше всего будет подниматься максимально близко к стене, чтобы хлипкие ступени не провалились, и не пришлось хвататься за ненадежные перила. 

Когда стал виден пол второго этажа, он увидел в некоторых местах тонкие снежные «дюны». И тут край одной из последних ступеней громко треснул. Нога Андрея, отставленная назад, соскользнула вниз, на секунду он потерял равновесие, но потом рванул, что есть силы, и с размаху, зацепившись за угол последней ступеньки, распластался на холодном полу второго этажа. Телефон вылетел из рук, которые Андрей выставил вперед, чтобы не клюнуть носом, и, несколько раз перекатившись, а заодно щедро ударив светом фонаря прямо в глаза, рассыпался на корпус, крышку и батарею где-то в середине комнаты. 

А подбородком он все-таки ударился, хоть и о собственное плечо, но в глазах немного сверкнуло. Или не в глазах? Андрею показалось, что на краткий миг в комнате появился тусклый рассеянный свет, постепенно ставший ярче и потухший полностью буквально за секунду, а тишина на это мгновение наполнилась каким-то мягким, оживленным шелестом. Андрей списал вспышку на удар головой.

— Ты там живой? — послышался снизу обеспокоенный голос, и Андрей, придя в себя, как смог, громко и бодро ответил: 

— Да, все нормально.

— Ну хорошо, а то мы уже испугались. Ты зови, если что. 

— Ладно, — бросил Андрей и встал на четвереньки, собираясь ползти за телефоном. 

Ощупывая каждый сантиметр пола, прежде чем опереться на него рукой, Андрей медленно передвигался по прямой, и внезапно наткнулся на что-то мягкое и холодное, перекатившееся под рукой, упруго и глухо хрустнув. Парень вскрикнул и отдернул руку, и снова на мгновение воздух наполнился мягким светом, а тишину разорвал отдаленный, но очень резкий звук, похожий на пронзительный крик, который тоже исчез вместе со вспышкой. 

Андрей резко повернулся, как ему казалось, в сторону источника звука, но там не оказалось ничего, кроме пустого места между прогнившими тумбами и столами. Глаза к тому моменту уже немного привыкли к темноте. Андрею в голову взбрела мысль, будто в моменты испуга его страх срабатывает как генератор для этого света и звуков, которые он слышал, словно им нужен был его страх, чтобы просто быть. 

Сзади послышался раскатистый грохот. Это обвалился кусок ступени, которую надломил Андрей. Но сразу, застряв в своих мыслях, он этого не понял, и уже в следующую секунду перед глазами горел тусклый свет. Его опасения подтвердились, что вызвало только большую волну страха — в оцепенении он смотрел на эту комнату, оказавшуюся кухней, в которой все было целым и новым, горел свет, такой рассеянный, что определить его источник было невозможно. Но даже в самой этой картине было что-то не так, что-то не сходилось. Наконец, Андрей уловил эту деталь. Комната выглядела так, словно он смотрел на нее сквозь сделанную с того места, где он стоял, фотографию, распечатанную на прозрачной пленке. Он видел ее одновременно и заброшенной, со сгнившей мебелью, без окон, и, в то же время, аккуратно обставленной. Источником резкого звука оказался закипевший чайник со свистком, стоявший на плите, в том месте, где одновременно с ней была пустота. Рассматривая комнату, Андрей повернул голову туда, где должен был быть его телефон и на пол-обороте замер: перед ним в освещенной комнате стоял человек, но его не было в темной заброшке. 

Человек выглядел совершенно обычным, был одет в старомодный серый костюм. На вид ему было лет 30, средней длины волосы были неаккуратно причесаны, а манжеты рубашки и верхние пуговицы не застегнуты. Человек озадаченно вращал головой, а затем пристально и с удивлением уставился прямо на Андрея, окончательно лишив его возможности двигаться. В 3-4 шагах от человека рассеивалась неясная дымка, на которую он не обращал никакого внимания.

Пытаясь осознать всю эту картину, Андрей почувствовал, как руки, на которые он опирался, слабеют, а перед глазами становится темно, совсем темно — ни света, ни темной заброшки, и скоро с шумным выдохом он рухнул на грязный и гнилой деревянный пол с чистой, недавно убранной ковровой дорожкой, уходившей под стол, на котором лежали нарезанные хлеб и колбаса.

Антон и Женя, прибежавшие на шум сверху, перепрыгнув сломанную ступеньку и осветив комнату светом фонариков, увидели Андрея, лежавшего у развалины, которая когда-то была столом. Его разобранный телефон был в нескольких шагах от лестницы, а рядом лежала помятая дохлая крыса. Женя аккуратно шлепнул его по щеке, на что Андрей буркнул что-то невнятное, а потом вскрикнул, открыв глаза. Увидел знакомые лица и тут же замолк, непонимающе уставившись на них.

— Пошевелиться можешь? — спросил Антон.

Андрей молча и, все с тем же изумлением во взгляде, нелепо подергав всеми конечностями, кивнул.

— Поднимай его, — скомандовал Антон и взялся за одну руку.

Ребята поставили на ноги пока еще вялого парня и аккуратно, на собственных плечах, понесли к лестнице. Когда Андрея поднимали с пола, Женя заметил, что лежал он на свежем, исписанном блокнотном листе. Внизу их ждал Егор. Увидев, что Андрей в сознании и даже перебирает ногами, он облегченно выдохнул и вопросительно посмотрел на двоих, тащивших его в зал.

— Там телефон его остался, прямо перед лестницей валяется. И возле стола глянь, тут, похоже, кроме нас еще кто-то бывает.

Егор вздрогнул, но послушно пошел наверх. Телефон он нашел без проблем, собрал его, зажал кнопку включения и довольно хмыкнул, когда тот включился. Экран был цел, хоть и поцарапан. Обернувшись к центру комнаты, Егор нашарил фонариком влажноватый листок бумаги и наклонился за ним, но неподалеку увидел еще что-то, ярко-красное. Парень осторожно потянул предмет и вытащил из-под столешницы короткий стилус для сенсорного экрана, на другом конце которого была шариковая ручка. 

Егор спустился по лестнице, прошел в зал и, внимательно глядя на Андрея, который жадно глотал чай, протянул ему телефон, листок и ручку. Андрей кивнул и сдавленно сказал: «спасибо», поставил чашку на колени, быстро сунул телефон в карман, убедившись, что экран цел и принялся разглядывать листок.

— Я этого не писал! — встревожено воскликнул он.

— Чего не писал? Там адрес этого дома, я тебе его сам диктовал, — сказал Егор непонимающе.

— Да нет, на обратной стороне! Это даже почерк не мой! — испуганно сказал Андрей.

— Да расскажи, а ручка твоя? Пацаны, он, кажется, нас разыграть решил! — с восторгом и облегчением произнес Егор.

— Да нет же! Я вам сейчас все расскажу!..

Ребята, конечно, не поверили Андрею, но сказали ему, что фантазия у него отменная и эту историю можно рассказывать, как шикарную байку. Ему пришлось им подыграть, чтобы не вызвать у новых друзей подозрений, но дома он тщательно изучил письмо, которое предназначалось совсем не ему и не его друзьям, и отправил его по адресу, который был указан в самом его конце, никому больше не рассказывая о том, что произошло. 

Часть вторая. Незваный гость и татарин

Виктор Петрович этой ночью, которая для него была началом самого ясного дня за долгие годы, встал пораньше и начал готовиться к долгой дороге. Он хотел как можно скорее выехать, времени на долгие сборы у него не было, поэтому с вечера он подготовил вещи, которые ему понадобятся, и занес их в кухню. После этого он направился в свой кабинет, где подготовил и проверил все необходимые документы. 

Никогда одинокий житель этого дома не был так счастлив, как сегодня.

При разводе его непутевой жене удалось забрать их сына. После множества переездов бывшей жены он утратил их след. Почтовые переводы алиментов возвращались несколько месяцев подряд невостребованными. Обратившись в суд с квитанциями о переводах, мужчина получил уведомление о том, что ребенок определен в детдом, а женщина снова вышла замуж. Естественно, известие о таком непристойном поведении бывшей жены его огорчило, но мысль о том, что скоро он увидит своего сына, просто окрыляла.

Итак, первым делом он поставил чайник и, поскольку была холодная зимняя ночь, оделся — наскоро натянул на себя рубашку и костюм. Пока он надевал пиджак, в кухне кратко мигнул свет. Мужчина не придал этому ни малейшего значения, иногда это случалось. Затем Виктор поспешил умыться, и в то время, когда он пытался уложить непослушные волосы, которые торчали во все стороны, засвистел чайник. Одновременно из кабинета на втором этаже раздался грохот, будто там рассыпали по полу тяжелые предметы. Виктор Петрович пулей вылетел из ванной и, не выключая чайник, бросился в свой кабинет — там, в открытом с ночи сейфе, лежали бумаги, которые для него были важнее всего в доме, от которых зависело все его благосостояние. В комнате было открыто окно, возле сейфа с растерянным видом стоял мужчина, который смутно показался Виктору знакомым. Опустевшая полка над сейфом была перекошена: все награды, медали и грамоты валялись на полу, под ногами у грабителя. 

Преступник думал, что хозяин дома спит, не ожидая услышать свисток чайника, он дернулся и сбил полку у себя над головой. Вор знал, что рано или поздно мужчина вспомнит, откуда знает его. Вариантов не оставалось. Он постарался изобразить максимально возможную непринужденность и дружелюбие.

— Ах, Виктор Петрович, простите, что навещаю вас в столь неожиданной и неприятной форме, — преступник выпрямился и не спеша направился к хозяину дома, протягивая ему правую руку, в то время как левая была где-то за его спиной.

Свет снова кратко мигнул, и Виктор Петрович, очнувшись от замешательства, выскочил из комнаты в кухню.

— Ну ладно, раз так! — сквозь зубы проговорил преступник, достал из-за спины складной нож, щелчком раскрывая его, и вышел из комнаты вслед за жертвой.

Не успел вор перебросить нож из левой руки в правую, как свет в доме сделался тусклым, будто резко упало напряжение в сети. Ни одного из мужчин в комнате это сейчас не волновало, равно как и закипевший, надрывно визжащий чайник. Виктор быстро оглянулся в поисках предмета, который можно было бы схватить для защиты, и тут же вернул взгляд к грабителю, чтобы не пропустить бросок. Ничего подходящего он не нашел, однако что-то в его сознании за это мгновение произошло. Вдруг ему показалось, что человек перед ним не так важен, и защищаться от него не нужно. А натолкнули его на эту мысль, как ни странно, тени в комнате: по углам и под столом, на неосвещенном участке лестницы на первый этаж и его собственная. Это было нечто еще не осознанное, но известное ему уже давно.

Шестеренки быстро щелкали в мозгу, а время словно растянулось, замерзло от холодного зимнего воздуха, который наполнял кухню через открытое окно в кабинете. В этих тенях он увидел не просто темные участки своей комнаты, он разглядел в них детали, которые никак не вязались с ней: в грязных углах на облупившихся стенах и потолке висела густая паутина, под столом — груда мусора и обветшалая, выцветшая тряпка, лестница прогнила, а пол под его собственной тенью был грязным и растрескавшимся.

Нападавший двигался так, словно комната была заполнена тугим желе вместо воздуха. Виктор смог его подробно рассмотреть и с ужасом принять мысль о том, что уже был в этой ситуации не раз и не два. Он в красках вспомнил, как мужчина хватает его за руку и резким ударом, вынося из-за спины нож, бьет его под ребра справа; как в другой раз он бросает нож ему в спину, когда жертва пытается убежать; как в борьбе преступник одерживает верх и перерезает ему горло, обхватив рукой шею; как преступник, которого резким броском удается вытолкнуть из окна, хватает несчастного за воротник и увлекает за собой на бетонную дорожку с колышками вокруг клумбы. Все эти воспоминания не просто пронеслись перед глазами Виктора Петровича, но и прокатились разрядами тока, вызывающими содрогания и боль во всем теле.

Он вспомнил, что каждый раз после его смерти преступник испарялся, да и не было никакой смерти, и преступника не было. Все это было только в первый раз. А теперь он лишь переживал заново события, навсегда врезавшиеся в его сознание. 

Он просто не мог смириться с тем, что его счастью не дано сбыться. Так велика была сила его желания, что сознание впилось в эти стены и отчаянно пыталось найти выход из уже свершившейся трагедии. Каждый раз после смерти его тела, которое казалось материальным, он оказывался в этом пустом, с каждым годом все более приходившем в упадок доме, где все знакомое превращалось в труху и пыль. 

Потом появились следы гнусных людей, которые портили его обитель, а он ничего не мог с этим поделать. Иногда ему казалось, что они где-то совсем рядом. А с рассветом его бестелесная сущность погружалась в неизбежное, зыбучее забвение, чтобы через год ночью снова проснуться полулежа на стуле в кабинете и начать воодушевленно готовиться к встрече со своим сыном.

Преступник тем временем исчез, в нем больше не было нужды. Он просто растворился в воздухе.

Когда осознание этой ужасной, неестественной для всего живого, необъяснимой ни для кого реальности опустошило сознание Виктора, которое какие-то мгновения ранее было насыщено столь сумбурным и многогранным потоком мыслей и чувств, он понял, что в этот раз что-то прервало саму неизбежность. Он чувствовал, что это «что-то» было ничуть не менее важным, чем вся его оборванная жизнь, чем все, чего он так желал все эти годы.

Сейчас главное было не упустить эту деталь! Вот она! Что это?.. Или кто?.. Это живой человек! Живой! И, похоже, он видит Виктора! И плевать, насколько безобразно одет этот мальчишка, и как он выглядит! Плевать даже на то, что он здесь делает, и на то, что он, кажется, пьян! Нужно найти способ контакта!

Пока озадаченный дух разглядывал гостя, тот, стоя на четвереньках, медленно, но уверенно погружался в бессознательное состояние и, наконец, звучно рухнул на пол. Постояв еще несколько мгновений, дух переместился к телу парня и попытался к нему прикоснуться, рука его, как и ожидалось, прошла куда-то сквозь тело, однако была и одна любопытная деталь, вызвавшая у Виктора почти детский восторг. Те движения, которые пытался совершить мужчина, пока рука его была погружена в тело, совершала правая рука мальчика. Проделав то же самое с левой рукой, а затем и с обеими вместе, он стал энергично, с энтузиазмом моститься на пол на место, где лежал Андрей, копируя его позу. Через какие-то секунды они уже шатко поднимались на ноги. Встав, тело Андрея стало тщательно обшаривать все карманы и ощупывать каждый сантиметр одежды, и вот оно! В заднем кармане брюк лежал клочок бумаги, даже не клочок, а целый лист, где был записан адрес дома Виктора. На короткой цепочке на брюках вместе с ключами висел продолговатый красный предмет, с выпуклой резинкой на конце, назначение которой было не ясно захватчику тела, но это было не важно. На другом его конце находился привычный, красивый, такой приятный на ощупь для бестелесного существа колпачок. А под ним, как и ожидалось, был острый кончик стержня шариковой ручки!

Снизу донеслись звуки шагов и голоса. Кто-то звал обладателя тела, но Виктор боялся ответить, он боялся, что звук, который испустит гортань под контролем сущности, давно растерявшей способность говорить, не будет звучать должным образом и только усугубит ситуацию. Тело по указке «водителя» стало быстро писать, строки ложились на этот клочок корявым почерком сами собой, будто давно уже были придуманы:

Дорогой Дима, я знаю, что ты вырос с другими людьми и, возможно, не помнишь тех бед, с которых начиналась твоя жизнь, но это и хорошо, если так. Если ты когда-то захочешь узнать о своем отце: его звали З#####ин Виктор Петрович, он проживал в городе N, по адресу ##########. Он погиб ## января 198# года, при нападении грабителя. В день после той ночи должна была состояться ваша встреча. Все документы, вероятно, находятся в милиции. Не ожидая своей смерти, он не успел что-либо тебе завещать, но ты можешь получить этот дом. Твой отец был бы рад, если бы ты навестил его хоть раз. Даже просто так.

##.01.198#
Адрес

После того, как была поставлена последняя точка, Виктор Петрович почувствовал, что контроль над телом ослабевает, но в то же время дух его наполнился небывалой легкостью, появилось ощущение, будто у него есть бесчисленное множество щупалец, которые были чем-то ущемлены, а теперь легко и мягко выскальзывали из своих оков. Его сознание перестало фокусироваться на телесной форме собственного бытия, а зрение и слух сменились непосредственным чувством всего и вся вокруг. Он чувствовал, как по лестнице поднимались люди, как приходил в сознание его недавний носитель и с легкостью радовался, что для парнишки все закончилось хорошо. Тысячи источников света и звука, но все ясны и слажены. Он вдруг стал понимать, что знает ответы на все когда-либо интересовавшие его вопросы и знает, что будет; и то, что будет, казалось ему безмерно правильным и естественным. Даже то плохое, что есть в мире, не способно нарушить эту картину, ведь теперь он знает, что существует неисчислимое множество вариантов, где все хорошо. Всю ёмкость его Я заполняло счастье.

***

Через несколько месяцев ребятам запретили ходить в тот дом, объяснив, что у него появился хозяин. Еще через полгода там начался ремонт, и вскоре поселилась молодая семья с ребенком. Никто не знал, кто эти люди, и почему они решили ремонтировать здание, кроме одного молодого человека, который знал больше, чем кто-либо мог представить.