Сеча

- Страшно, очень, но я никому об этом не скажу, никогда, иначе они посчитают меня трусом. Что, это вообще за фишка, драться без причины? Зачем калечить друг друга ради забавы?

Так размышлял Антон, накручивая красные бинты на руки. Эту обвязку ему подарил отец, когда его чадо начало заниматься единоборствами. Но прошло уже три года. Наш герой ослаб, потерял форму, а главное – ему даже незачто биться. И сейчас наматывал бинты на свои мягкие и гладки костяшки, которых он так стыдился, находясь рядом со своим лучшим другом Кириллом.

Кирилл, кстати, и пригласил его в этот прекрасный летный день на поединок «стрела» с пацанами Кронштадта. Как он рассказывал, кронштадтцы решили проверить, кто круче и сильнее: Питер или их родной город-остров, и вызвали группу ребят на бой. И в эту историю, как по счастливому случаю, ввязался и Антон. До этого жуткого и страшного приглашения он никогда не дрался, только спаринговался, и получалось у него, сказать честно, не очень-то и умело.

В основном он стоял в обороне, лишь принимая на себя град ударов. Многие называли его «боксерская груша» и смотрели косо, даже с насмешкой. Все эти люди давили на Антона, и он решил уйти и бросить единоборства навсегда.

Но в этот день, когда Кирилл пригласил его на драку, он понял, что, несмотря на все фобии, должен драться, сделать все, чтобы не подвести своего лучшего друга и не упасть в его глазах. Домотав бинты и закинув рюкзак на плечо, Антон попрощался с мамой, поцеловав ее на прощание. В какой-то момент из глаз потекли слезы, но мама их не заметила. Он прекрасно понимал, что может больше не вернуться домой. Но честь для него важнее жизни, но не дороже маминых слез.

Антон вышел в пролет и остолбенел. Он вдруг осознал, насколько все, что затеял Кирилл, опасно, и уже начал поворачиваться к двери, как вдруг его окликнул лучший друг, ждавший его, оказывается, уже час.

— Эй, Антох, ну ты, блин, даешь. У меня бабушка борщ быстрее варит, нежели ты собираешься. Ну что, готов?

— Д-да. – ответил неуверенным и дрожащим, как ему показалось, голосом.

— Ты себя нормально чувствуешь, а то бледный какой-то, точно все хорошо, братан?

— Да, все нормально, просто задумался, извини.

— Ха, задумался он. Да ты с 7-го класса перестал думать. А если и задумался, то, о чем? О девчонках, что ли? Ха-ха, не смеши старика.

Кирилл был бодр, полон сил и амбиций. И не только в данный момент, а вообще по жизни. В 9м классе он был самым сильным, храбрым и харизматичным персонажем. Вокруг него крутились самые красивые девчонки и крутые пацаны.

Кирилл – полная противоположность тихому и мирному Антону, который как ни старался, а подружиться более чем с ботаником Гришей и безумцем Андрюхой не получилось. Да и то, те с ним общались только потому, что у Антона всегда были ответы на все вопросы по тестам и контрольным. Он являлся, да и сейчас, в принципе, является зеркалом, другой стороной Кирилла.

Но на удивление всем, такой крутой парень как Кирилл познакомился и даже завел крепкую дружбу с таким тихоней как Антон. А все потому, что Кирилл смотрел не на одежку, а прямо в душу человека, чего многие делать не умели. Только он по-настоящему ценил и любил Антона.

- Так что, мы идем, или тут со стенами биться будем?

Антон молча повернулся к выходу на лестницу, и они оба зашагали по направлению к улице. На дворе стоял июнь, а точнее его середина. На улице было плюс 25 и, как по обыкновению бывает в Петербурге, очень душно и прескверно пахло.

У Антона сразу же закружилась голова, и он чуть не упал, но лучший друг подхватил его и вернул в строй.

Сеча, по соглашению обеих сторон должна была произойти на небольшой поляне, недалеко от станции метро «Купчино». «Там нас менты не накроют» - убеждал один из зачинщиков драки. Наши герои жили на станции «Удельная» и им пришлось немало попотеть в метро, чтобы добраться до места назначения.

На протяжении всего пути Кирилл шел легко, с улыбкой на лице и с полной уверенностью в глазах. А вот Антон с каждым шагом испытывал медленно и коварно нарастающее волнение, и страх, но скрывал эти чувства под улыбкой и «уверенными» глазами. Делал все возможное, чтобы не выдать свой страх.

Ребята прибыли на место на полчаса раньше назначенного времени. На поляне не было никого. Петербуржцы должны были разместиться у леса, а Кронштатцы у города. Наши герои встали на места и начали разминаться. Кирилл был под два метра ростом, и не только в высоту, но и в ширину.

Его огромные мускулистые руки внушали страх, и он бы с легкостью стоял в первых рядах, но, как настоящий и верный друг, не стал оставлять Антона позади всей толпы и остался с ним.

— Антох, ты чего застыл, как вкопанный, разминайся давай, а то переломают с хрустом.

— Да, Кирюх, да, сейчас… только шнурки перевяжу покрепче – голос Антона дрожал, и выказывал страх.

— Брат, ты чего, охрип что ли?

— Да не, просто что-то в горле застряло, все нормально.

С самого начала пути на стрелку у Антона в голове крутился вопрос: «А страшно ли Кириллу?» «Да конечно нет, это же он, что за глупый вопрос!» Но все же эта мысль терзала его и не давала покоя. Остальные участники медленно добирались до места битвы по различным причинам, как говорил Кирилл, и, поэтому у парней ещё было время наговориться вдоволь.

Антон устал терпеть, подошёл вплотную к своему верному другу.

— Эм, ты чего? У меня что-то на лице?

— Кирилл, тебе страшно?

Последнее «но» в этом слове прозвучало высоким и тонким голосом. Пот начинал потихоньку выступать на лице Антона от волнения и той казусной, как он тогда думал, ситуации.

— Несомненно, дружище. А кому сейчас не страшно. Времена такие. Да, я не первый раз на таких сходках, но каждый раз страшно. И знаешь, что, я ведь тоже человек, а не машина для убийства или избиения пацанов. Каждый раз, когда ухожу на стрелу, я говорю маме и любимой младшей сестре «Я гулять». И ведь они меня спокойно отпускают, не подозревая, что я могу не вернуться. Мне страшно не за себя. Боли и ударов я уже давно не боюсь. Мой главный страх – потерять родных и близких и быть потерянным для них. Вот так-то, братан, а ты спрашиваешь.

Антон слегка опешил, услышав такой искренний ответ от Кирилла. Ему вдруг стало его жалко, он понял, что если не будет сейчас бороться за него, то друг может не вернуться домой здоровым. Осознавал, за кого, на самом деле стоит биться – не за себя или свою жизнь, а за жизни друзей, любимых и близких тебе людей. Эта мысль приободрила Антона, подняла боевой дух.

Ему стало не так страшно, как было до этого. Он мысленно благодарил Кирюху за такой рассказ и поучение.

— А тебе, что, не страшно, что ли? – вдруг оборвал размышления Кирилл.

И этот вопрос напугал Антона больше, чем предстоящая сеча. Он боялся признаться. Боялся показаться трусом, глупцом. Не хотел терять друга. И уже собирался сказать «нет», но, вспомнив красноречивый монолог Кирилла, ответил.

— Страшно, ещё как. Прости, что не сказал тебе об этом раньше. Думал, что ты сочтешь меня трусом, прайдохой, «бабой» и вообще перестанешь считать другом. А такого классного друга как ты я очень боюсь потерять, понимаешь? — как на духу выпалил Антон.

— Ахах, ты и вправду думал, что если дашь слабину, то я с тобой больше дружить не буду?  Не смеши мои бинты, прошу. Да с чего ты это вообще взял? Все нормально, бро. Ты боишься, я боюсь. Это нормально, ведь мы люди, и у нас есть инстинкт самосохранения, жить то хочется, мне, по крайней мере, точно. Нам всего семнадцать, мы ещё многого не видели и не пробовали в этом мире.

Через час все уже были на месте. И жители Кронштадта и Петербурга. С каждой стороны по сотне. У бойцов из снаряжения были только бинты и капы.

Договорённость была без оружия и пиротехники.

Вокруг тихо и светло. Поют птички, шуршат листья на кронах деревьев. Красота, да и только. И для художника это место послужило бы прекрасным способом для вдохновения и написания живописной картины.

Но местные «художники» не смотрели по сторонам, и краска у них была только одного цвета.
Кирилл встал вместе с Антоном в конец шеренги. Впереди стояли все как один. Метра два ростом и также шириной. Бойцы, борцы, скалолазы. В общем очень массивные и тяжёлые ребята, «танки».

За ними стояла шеренга середнячков. Они и не очень юркие, и не очень массивные. «Саппорты», так скажем.
В третьей находились самые легкие и быстрые бойцы. Их можно было легко вырубить, но тяжело поймать. Они носились по полю боя как угарелые, влетая двумя ногами в головы соперников, и сразу же убегая, чтобы те не успели опомниться.

Их называли «Керри», «Асассины», «Ловкачи» и ещё много как.
В четвёртой, заключительной, линии расположились добивающие. Они принимали в драке самое последнее участие. Все просто, добивали раненых и лежачих. Почему? Да потому что в последней шеренге стояли либо самые младшие, либо новички. Так вот Антон входил во вторую категорию.

Завидев, что Кирилл встал в конец, остальные начали возмущаться и гнали его в авангард, но тот стоял на своём, отвечая, что друга не бросит. «Околофутбольщики», как их ещё называют, тоже люди. И им знакомы слова «честь», «достоинство», «дружба».

Поэтому и оставили сильного бойца с другом, понимая, что в самой трудной битве помочь может только верный товарищ.

— Отойдем подальше. — прошептал Кирилл.  Смотри, Антоха. Мы – добивающие, а значит на рожон не лезь. Бей только тех, кто валяется на земле или висит на шее у твоего соратника, понял?

— Ага, понял.

— Красавчик. И ещё, я всегда буду рядом с тобой и буду прикрывать твой зад, а ты мой. Запомни, это твой первый бой, и, если завидишь ментов или «ОМОН», сразу сваливай. Поверь, лучше свалить с поля боя, чем из автозака, да ещё и с позором на всю жизнь.

— Хорошо. Фух…  Буду прикрывать тебя. Я все усек, можем начинать.

Этот первый и последний бой для Антона был самой запоминающийся вехой в его, пускай и не полноценной, 17-ти летней жизни. Он рассказал мне его, когда мы недавно пересекались. Вот как все это было. Предлагаю посмотреть на бой от «первого лица».

«Я стоял в самой последней шеренге. Справа Кирилл. Слышал, как кто-то из наших, питерцев, крикнул «Вперёд, сука, вперёд!!! Питер, мочи!!»  «Питер, мочи!» проорала ватага голосов и все понеслись друг на друга. В тот момент я настолько воодушевился, что мне было совсем не страшно, ведь я понимал, что все они (те, кто стояли в наших рядах) мои товарищи и братья по оружию. Особую уверенность в своих действиях мне придавал лучший друг, бежавший рядом.

Во время бега я не чувствовал ничего, как будто все тело отнялось, все мысли и чувства исчезли. Трудно было не заметить, как схлестнулись два авангарда. Как будто цунами встретились друг с другом. Столкновение было ежесекундным, а за ним последовала жатва.

Это была, одним словом, неразбериха. Уже через несколько секунд я не понимал, где «наши», а где враги. Очень часто закрывал глаза и просто махал кулаками. Уверен, это выглядело глупо и совершенно бесполезно. Но инстинкт самосохранения все же переборол меня.

Честно, как происходил весь бой я не помню. Ощущения, как будто я спал. Я вообще не соображал, что происходит, просто брал и бил, всех бил. Помню, как мне Кирилл что – то кричал. Помню, как изредка боль резкими скачками всплывала то тут, то там. Кайфовал от каждого нанесенного удара.

Всё, остальное я не помню, вообще ничего. Как мне потом Кирюха рассказывал, говорит: «Антоха, ты лично троих целых положил и пятерых добил!! Я охренел, откуда ты так драться умеешь?» Мне было приятно слышать, что я смог помочь своему другу и ещё приятнее, что я не побоялся и не убежал с поля боя. В итоге Петербург победил.

Кронштадтцы бились до последнего издыхания, так и не собираясь сдаваться. За что мы их ещё больше зауважали. Но, к сожалению, у меня была как победа, так и поражение. По барабану, что мне сломали нос или пальцы, ничего, заживёт.

Но только вот кто-то, как рассказывал Кирилл, прыгнул на меня, пока я лежал, отправляясь от очередного сильного удара, и влетел стопами чётко в хребет, сломав его. Как я тогда встал, без понятия, звучит как бред, но я встал, может адреналин, не знаю. Сейчас я передвигаюсь на инвалидной коляске

Тот бой был для меня как первым, так и последним. Мама сначала ругала меня, потом рыдала, осознавая, что у её сына не будет нормального будущего. Отец только ругал и первое время хотел выгнать из дома, но потом опомнился и пожалел.

От меня отвернулись многие друзья, да почти все, что у меня были. Хотя их было-то и не много. Но каждый день я слышу звонок в дверь. Подкатываюсь, открываю и вижу знакомое лицо -  Кирилл. Он единственный, кто ни при каких обстоятельствах не бросил и не бросит меня в дальнейшем, я был в нем полностью уверен и доверял ему больше, чем себе.

Потом он часто повторял, отвечая на мой вопрос «Почему ты со мной дружишь и ухаживаешь, я ведь калека, бесполезный кусок биомусора?» А Кирилл всегда отвечал искренне и со слезами от счастья: «Ты меня тогда не бросил и прикрыл, спас меня, мою жизнь. Пошёл со мной на этот проклятый бой. И теперь я пойду за тобой, куда угодно и когда угодно, братан. Ведь для этого и существуют друзья, да?»

Антон, рассказав мне эту грустную и в тоже время очень добрую историю, покатился в Летний сад полюбоваться красотами этого прекрасного и великого города вместе с лучшим другом, за честь которых он бился.