22. Пианино
Дом Лу был укутан в тишину и тёплый полумрак. Солнце играло бликами на пыльных оконных рамах, воздух пах старыми книгами, деревом и чем-то домашним — мятным чаем и свежевыстиранной футболкой, забыто оставленной на спинке стула. Софа шла неспешно, осматривая комнаты. Она знала ванную, знала гостиную, знала, конечно, комнату Лу — ту самую, в которой и тишина звучала уютно. Но остальное пространство всё ещё оставалось для неё как будто чужим, неизведанным.
— Это твоя кладовая? — она указала на небольшую комнату с приоткрытой дверью.
— Нет, — Лу прищурился. — Это... ну, это была комната моей мамы. Сейчас — просто пустая. Но есть кое-что, что тебе, кажется, понравится.
Он вошёл первым, мягко толкнув дверь. Софа последовала за ним и замерла.
В углу стояло пианино. Не электронное — самое настоящее, деревянное, с тёплым тоном старого дерева и тонкой резьбой на крышке. Оно было чуть запылено, но не забыто. Клавиши выглядели живыми — будто кто-то касался их не так уж давно.
Сердце Софы будто сжалось и растаяло одновременно.
— Ого... — прошептала она. — Настоящее?
— Конечно, — Лу усмехнулся. — Моей маме принадлежало. Я не играю. Только иногда... нажимаю на пару клавиш ради звука. А ты? — он посмотрел на неё с любопытством.
Софа опустила глаза. В груди защемило.
— Я... раньше играла. Долго. Каждый день. А потом... бросила. Как-то... не до музыки стало.
— Хочешь попробовать? — предложил Лу. — Ну, если хочешь. Только не смейся, но я подумал, что ты не умеешь. Просто... ну, ты не говорила никогда.
Софа улыбнулась — криво, с какой-то неожиданной грустью. Но подошла к пианино, провела пальцами по крышке, смахивая пыль, и села. Лу остался стоять рядом, немного сбоку, опершись плечом о косяк двери. Он склонил голову, наблюдая.
Она открыла крышку, вдохнула — и коснулась клавиш.
Мелодия родилась сразу.
Без заминок, без поисков нот. Как будто всё это было не забыто, а просто спало. Нежные аккорды, переливающиеся переходы, ритм — точный, мягкий, личный. Это не была заученная пьеса. Это была её история, рассказанная пальцами, шепотом через музыку. Лу замер. Его брови поднялись — сначала от удивления, потом от восхищения, а потом он просто начал улыбаться.
Он смотрел на неё, как смотрят на небо во время заката — когда не хочется ничего говорить, чтобы не спугнуть момент.
Софа продолжала играть, глаза её были прикрыты. Она была совсем другой в эту секунду — уверенная, мягкая, глубоко настоящая. Та, которую Лу знал, но никогда не видел вот в таком свете. Его дыхание стало медленнее.
Когда она закончила, повисла тишина. Такая, что даже часы на стене звучали, как музыка.
— Ты... — выдохнул он. — Ты волшебная.
Софа обернулась, немного смущённая, и тут же покраснела, заметив его взгляд.
— Прекрати так смотреть, Лу, — прошептала она, прикрывая лицо рукой. — Я ж не привыкла к... к такому.
Он подошёл ближе, присел на корточки рядом и заглянул ей в глаза.
— Ты не просто играешь, Софа. Ты говоришь через это. И я, честно, до мурашек.
Она не выдержала — рассмеялась, неловко, но счастливо. А потом, будто случайно, потянулась и коснулась его щеки. Он не отстранился. Только склонился чуть ближе.
— Может... — начала она, — может, ты споёшь что-то под пианино, а не под гитару?
Лу усмехнулся.
— Ну, если ты сыграешь... что-то для двоих.
И так, среди пыли, света и отголосков памяти, два человека снова нашли друг друга — на чёрно-белых клавишах, между нотами, между взглядами.
После того как Софа впервые сыграла на пианино в доме Лу, воздух в комнате будто стал гуще — наполненный нотами, дыханием, тишиной, в которой слова теряли смысл. Лу не отходил от неё и всё ещё был под впечатлением. Он почти не дышал, боясь разрушить магию.
— Научи меня, — тихо попросил он, почти шепотом. — Ну, хотя бы пару аккордов. Хочу играть с тобой.
Софа приподняла брови, а потом улыбнулась. Улыбнулась так мягко и искренне, что Лу почувствовал, как сжимается что-то под рёбрами.
— Хорошо, но предупреждаю: я буду требовательным учителем.
— Главное — не кусайся, — ответил он с полуулыбкой, уже усаживаясь на скамейку перед клавишами.
Она встала за его спиной, осторожно обняла его за плечи, а потом скользнула руками по его рукам, подводя их к нужным клавишам.
— Вот так... мизинец сюда... нет, сюда... ну, Лу, ты как медведь в хрустальном магазине! — она рассмеялась и ткнулась лбом ему в висок.
— Я стараюсь, — хмыкнул он. — Ради учительницы — всё что угодно.
Он правда старался. Пальцы у него были сильные, но неуклюжие, зато когда она их поправляла — нежно, направляюще, — он забывал, что вообще должен что-то играть. Хотелось просто сидеть и чувствовать, как она рядом, как греет его своей теплотой, как её дыхание касается шеи.
Мелодия, которую они пробовали, была простой — почти колыбельной. И пока он нажимал клавиши, Софа всё крепче обвивала его руками за плечи, всё сильнее прижималась, пока не перестала поправлять. Просто стояла так — глаза прикрыты, губы едва шевелятся, щёка касалась его головы.
Он повернул голову и взглянул вбок. Софа почти спала. Сама того не замечая, она убаюкала себя его присутствием, его попытками, этой простой, повторяющейся мелодией.
— Эй, — прошептал он с нежной улыбкой, — ты мне тут не засыпай стоя.
— Ммм... я не сплю... — пробормотала она, не открывая глаз. — Просто хорошо... тепло... и ты пахнешь как... уют.
Он усмехнулся. Медленно встал, потянулся, потом повернулся и, не сказав ни слова, просто подхватил её на руки.
Софа, конечно, не ожидала. Она взвизгнула и тут же вцепилась в него, как маленький котёнок в подушку.
— Ты дурак что ли?! — выдохнула она, обхватив его за шею. — Я тяжёлая, Лу, поставь меня!
— Ты — самая лёгкая головная боль в моей жизни, — хохотнул он и не остановился.
— Лу!!
— Тсс. Всё, поздно. Назад пути нет, мисс Пианино.
Он нёс её, осторожно ступая, будто боялся разбудить ту тишину, которую они только что создали. Софа спрятала лицо у него на груди, где слышала стук его сердца — ровный, сильный. Тот, что и раньше был её успокоением, но теперь стал чем-то большим.
Он вошёл в свою комнату и бережно опустил её на кровать.
— Вот. Всё. Можешь засыпать дальше, но хотя бы не стоя, ладно?
— А ты?.. — сонно пробормотала она, не открывая глаз.
— Я рядом.
Он присел на край кровати, но Софа потянулась, схватила его за рукав.
— Не рядом. А вот так.
Она сделала жест, и он лёг рядом, не обнимая, просто рядом. Но уже через минуту её рука нашла его — и легла на грудь. А потом — волосы. Она перебирала их, медленно, лениво, почти бессознательно.
— Спасибо, — прошептала она. — За то, что просто есть.
Лу закрыл глаза, прижал губы к её макушке.
— Спасибо тебе. За музыку. За всё.
А где-то в другой комнате пианино всё ещё дышало — тёплым деревом, пылью и памятью. И, быть может, впервые за долгое время чувствовало, что его снова любят.