ГЛАВА 4: Продолжение
Ди замер на месте.
Плеск повторился, на этот раз гораздо ближе. В ответ взвизгнул, покидая ножны, клинок охотника. Тут же поверхность воды покрылась рябью и из глубины её вырвалась некая белая масса. Миг — и справа всплыла похожая глыба. Ещё миг — и ровно такая же появилась слева. Белея в темноте, на поверхности появились головы чувственных, соблазнительных красавиц.
Возможно, Ди оторопел, поскольку стоял как вкопанный и даже не воспользовался мечом. Женщины внимательно осмотрели его. Они не походили друг на друга, но были одинаково прелестны; внезапно алые губы всех трёх исказила широкая усмешка.
Далеко позади вновь послышался всплеск воды. Возможно, женщины приплыли сюда, спасаясь от чего-то, что преследовало их? Но тогда странно, почему они оставались под водой — на поверхности были видны одни лишь головы. А эти ухмылки — такие злые, такие манящие... Несколько секунд Ди и женщины смотрели друг на друга. Потом троица стала подниматься — разом, под оглушительный звук капели. Головы вознеслись на уровень лица Ди, а потом взмыли выше — много выше.
Кто в мире людей мог бы вообразить подобное ошеломительное зрелище? Прекрасные головы, лишённые тел, чарующе улыбались сверху — с высоты десяти футов. Видимо, это и были те три сестры, которых упомянул граф.
Тут заговорил Ди:
— Я слышал о вас. Мидвичские медузы, полагаю?
— О, ты знаешь о нас, правда?
Улыбка исчезла с лица средней, видимо старшей, сестры. Голос её звенел, как колокольчик, и в то же время сочился ядом. Однако слышалось в нём и удивление — не оттого, что юноше была ведома их истинная природа, но скорее потому, что в его словах не чувствовалось и тени страха.
Мидвичские медузы. Эти обольстительные существа — сверхъестественные бестии, создания непревзойдённого зла — питались сладострастием молодых мужчин и женщин. В районе Фронтира, известном как Мидвич, они погубили сотни селян. Предполагалось, что их не так давно извели силой молитв чрезвычайно добродетельного монаха, путешествовавшего по местным землям, однако неведомым способом троице удалось спастись. Случайно встретившись с графом Ли, сёстры согласились поселиться под его замком с условием, что они будут получать по три коровы ежедневно.
Настоящих демонов, вроде мидвичских медуз, уничтожить крайне трудно, в отличие от монстров, созданных руками вампирской знати. Медузы существовали десятки тысяч лет, пережив легенды о себе. Как у гидры из древних мифов, головы красавиц росли из единого туловища, массивная колонна которого скрывалась под водой и была покрыта серебристо-серой чешуёй. Плеск на заднем плане производил хвост, которым чудовище в нетерпении било по воде: жертва пришла!
Впрочем, Ди видел только женские головы. Он понял, кто это, потому что узнал прекрасные лица — их описание молва разнесла по всему Фронтиру. Однако интересно, почему всё, что располагается ниже, тает во тьме?
— Симпатичный экземпляр, сёстры, — с чувством прошептала правая голова и облизнулась — точно яркое пламя коснулось губ. Тонкий скользкий язычок на конце раздваивался. — Давно мы не встречали человечка, достойного наших услад. И дело не только в смазливом личике — посмотрите, какие у него мускулы.
— Сёстры, я не позволю вам первыми попробовать его, — заявила левая голова. — Всего пять дней назад вы перекусили егерем, который забрёл сюда, пока я дремала. Теперь моя очередь! Я первая вознесу его на вершину удовольствия и первая глотну его крови, когда он рухнет на этот пик.
— Ну и нахальство! Мы старшие! — взвыла правая голова.
— Сёстры, не спорьте, — упрекнула их средняя и повернулась налево. — Ты можешь испить его крови первой. Однако услаждать его мы будем вместе.
— Хорошо.
— И я согласна.
Все три головы удовлетворённо кивнули. В трёх ртах мелькнули алые языки, три пары страстных глаз облизали каждый дюйм тела Ди.
— Но будьте начеку, — строго предупредила старшая. — Этот мужчина не боится нас.
— Чушь! Как может кто-то знать, кто мы такие, и не трепетать от ужаса? Когда мы рассердились на скудость пищи и обнажили клыки, разве сам граф не кинулся наутёк, после чего никогда больше не появлялся в нашей обители? — спросила правая голова.
— Но даже если он и не боится, что он может сделать? Человечек, способен ли ты пошевелиться?
Ди молчал. Действительно, двигаться он не мог. Едва охотник увидел лица мидвичских медуз, как тело его оказалось спеленуто множеством невидимых цепких рук.
— Теперь сообразил, человечек? — продолжила средняя, и видимо старшая, сестра. — Это наши волосы постарались.
И точно. Шеи и туловища мидвичских медуз терялись во мгле, потому что всё, что находилось ниже их подбородков, скрывали чёрные волосы, целый каскад из десятков тысяч прядей, плотным саваном обволакивающий чешуйчатое тело. Однако это были не обычные волосы. Локоны расползались по поверхности воды, точно щупальца, и, почуяв движение, присутствие кого-то в их логове, по воле трёх сестёр заманивали жертву в центр каменного кольца. Затем, когда наступало время, в мгновение ока опутывали конечности несчастного, полностью обездвиживая жертву.
И это ещё не всё. В окружённом скалами бассейне плескалась вовсе не вода. Скалистые пики перегораживали акведук, так что вода обтекала яму, само же логово было наполнено секрециями волос. Жидкость текла медленно, неуловимо, вторя мягкому колыханию локонов, и даже Ди, с его обострённым осязанием, не успел подготовиться к нападению. Незаметно для охотника волосы обтянули его талию, обвились вокруг запястий и предплечий, вокруг плеч и шеи, надёжно пленив конечности.
Остальные же волоски — нет, щупальца! — принялись нырять в рукава, штанины, проникать в швы одежды, добираясь до голого тела, дразня его, рассчитывая сделать Ди рабом низменной страсти. Вне зависимости от того, насколько человек крепок духом, через несколько секунд подобных интимных поглаживаний он поневоле отдавался неге, превращаясь в объятого похотью безумца, — такова была бесстыдная, грязная ласка мидвичских медуз, и никто не мог ей противостоять.
— Ну, станешь ли ты молить нас о пощаде? — спросила старшая. — Обычно мы забираем жизни вот так. Вот так... — Её слова послужили сигналом остальным: троица прянула в разные стороны, смоляной поток разделился, открывая три длинные шеи, отливающие чернью и голубизной, и массивный торс. Туловище оказалось таким толстым, что двое взрослых мужчин, раскинув руки, не смогли бы обхватить его. Медузы подались к Ди поближе.
— Мы можем переломать тебе все кости, когда пожелаем, — продолжила старшая сестра, глядя Ди прямо в глаза. Взор её полыхал красным пламенем адского сладострастия. — Но ты такой хорошенький. И так хорошо сложен... — Вёрткий язычок лизнул шею Ди.
— Воистину. Нам уже века три не попадался подобный красавчик. — Влажные губы другой сестры играли с мочкой уха Ди, обдавая щёку охотника жарким, дразнящим дыханием.
— Но мы не станем убивать тебя. С нами ты познаешь неземное наслаждение, а потом мы осушим тебя до мозга костей, — сладострастно простонала честная младшая голова.
Источником жизни мидвичских медуз служила не только энергия, выкачиваемая из истощающихся организмов. Благодаря аномальным, свойственным лишь демонам способностям, они превращали крепких мужчин и миловидных женщин в самом расцвете сил в бездумных развратников, терзаемых страстью, а затем поглощали энергию чистейшего сексуального наслаждения, источаемую жертвами в апогее страсти. Вот весь секрет бессмертия трёх сестёр, вот почему они существовали ещё до вампиров, с тех древних времён, когда миром правила человеческая раса.
Впрочем, никто не утверждает, что медузы всеядны. Сёстры были своего рода гурманами. Граф посылал в подземный мир сотни людей, но сёстры веками не получали такого удовольствия, как сегодня. Обычно они просто пожирали плоть жертв, жадно, но безрадостно, — и так год за годом. А теперь пришла пора, и их общее тело содрогалось в конвульсиях грядущего наслаждения. Яркий румянец разгорелся на трёх прекрасных лицах, в глазах заплясало весёлое пламя, а обжигающее дыхание угрожало расплавить Ди.
— Итак, приступим, — провозгласила старшая.
Три пары влажных, чарующих губ приникли к намертво сомкнутому рту охотника.
И в этот миг сёстры увидели — увидели кровавый отсвет, вспыхнувший в глазах Ди. Свет этот проник в развращённые мозги медуз: внезапно три сестры ощутили, как по их телу побежал доселе им неведомый, сладкий трепет.
— О-о, эти губы, — хрипло протянула старшая голова.
— Покажите мне ваши шеи, — приказал вдруг низкий, властный голос.
Не успев даже понять, что это произнёс именно Ди, три сестры разом вздёрнули подбородки, явив требуемое. Инстинкт подсказывал им, что нет другого способа продлить лихорадочное возбуждение, терзающее их тела. Всякий разум отказал мидвичским медузам.
— Распустите волосы.
Секунда — и Ди обрёл свободу. Правой рукой он вернул меч в ножны, а левой прихватил одну из смоляных прядей.
— Капкан с наживкой из наслаждения — вот только кто кого поймал? — Пробормотав это, Ди отбросил коварные волосы и притянул к себе красавиц поближе. — Эта работа мне не по душе, но другого способа найти выход отсюда нет. Меня ждут. — Внезапно брови его поползли на лоб, а глаза закатились. Губы охотника приоткрылись, и из-под них показалась пара клыков. Свирепый, злой — сейчас он как никогда походил на вампира.
Что же произошло дальше в кромешной тьме?
Женским крикам вторил плеск воды — это бился в судорогах сладострастия медузий хвост. Неземное удовольствие овладело сёстрами, они угодили в собственную ловушку и теперь захлёбывались наслаждением. Вскоре одно за другим последовали три шумных удара о воду. А потом Ди скомандовал:
— Вставайте.
Заворочалось чёрное туловище, принялись извиваться змеиные шеи: три сестры поднимались снова, но теперь их лица были пусты, а глаза, прежде налитые кровью, погасли, став серее тумана, — страсть задушила жизнь. Жутко было смотреть в эти мертвенно-бледные, восковые лица, отмеченные ниже подбородка парой глубоких рваных ран — следами клыков.
Кто бы мог предположить, что демоническая кровь, дремлющая в венах Ди, даст о себе знать в критическую секунду? Тыльной стороной ладони юноша отёр рот, испустив болезненный стон. Наконец, когда лик его вновь стал холоден, как горный ручей, Ди приказал сёстрам вести его к выходу.
Три головы молча качнулись в воздухе и растворились во мраке. Ди пошёл за ними следом. И тут раздался насмешливый голос, как будто заговорила некая часть тела охотника:
— Пускай тебе это и ненавистно, собственную кровь не переборешь. Такова твоя судьба — и ты чувствуешь это нутром.
Ответ последовал незамедлительно:
— Замолчи! Не помню, чтобы разрешал тебе объявляться! Убирайся!
Сердитый оклик явно принадлежал самому Ди. Тогда кто же заговорил первым? И что означали странные фразы юноши? И главное, почему обычно ледяное спокойствие изменило ему, пусть даже на мгновение?
В то время как горизонт впитывал последние отблески заката, а Дорис продолжала ждать Ди, к дому девушки подкатили дрожки доктора Ферринго. Обескураженная Дорис попыталась отвадить старика. Врачи во Фронтире слишком ценились, чтобы подвергать одного из них такой опасности. В конце концов, это её, и только её, бой. За обедом она подмешала в тарелку Дэна успокоительное, и мальчик давно уже крепко спал. Ничего лучше Дорис не придумала: преследующий жертву аристократ даже не глянет на того, кто не стоит у него на пути.
— Гм, док, я сегодня немного занята по хозяйству, — предупреждающе крикнула с крыльца Дорис.
На что доктор заметил:
— Ничего, не страшно. Я тут ездил по вызову, нельзя ли мне попросить стаканчик воды? — И, взмахом руки отметая возражения, доктор взлетел по ступенькам, распахнул дверь, прошествовал в гостиную и уселся на диван.
Это был друг её почившего отца, он присутствовал при рождении Дорис и Дэна: его руки помогли им явиться на свет, а после смерти родителей и до сего дня доктор бессчётное число раз помогал осиротевшим детям. Поэтому Дорис не могла просто так выставить доктора — за ушко, как говорится, да на солнышко. Тем более что старик отчего-то пустился в пространные воспоминания о своих юношеских приключениях, расписывая, как сражался со сверхъестественными существами — или «проклятыми тварями», как он их называл, — и Дорис ничего не оставалось делать, кроме как сидеть и внимательно слушать. Доктор не мог не знать, что аристократ, весьма вероятно, явится за Дорис прямо сегодня, так что девушка лишь удивлялась, отчего это старый друг отца решился под вечер составить ей компанию.
С каждой минутой ночь подступала всё ближе, а Ди всё не возвращался. Солнце клонилось к закату, и Дорис решила: она будет биться в одиночку. Оборонные средства и ловушки, разбросанные по периметру фермы, были проверены и перепроверены, только вот бояться девушка не перестала, страх лишь усиливался. Ведь теперь приходилось тревожиться не только за себя, но и за доктора.
«Не важно, что случится со мной, я должна защитить дока любой ценой. Пожалуйста, не дай ему напасть, пока док тут». Беззвучная мольба Дорис полетела к небесам, но тут новая тревожная мысль пробилась в её сознание.
Как это не важно, что случится? Нельзя так думать. «Если граф сделает меня одной из них, что станет с Дэном? Как мальчик будет жить дальше, зная, что его единственная сестра превратилась в вампира? Слишком тяжёлая это ноша. Нет, Дорис, этот номер не пройдёт. Пускай тебе оторвут руки и ноги, но победить ублюдка ты обязана».
Девушка собрала всю свою храбрость в кулак, но пальцы, образно говоря, тут же разжались, и напускное мужество утонуло в пучине страха. Выпестованный веками ужас жертвы перед губительными клыками аристократа был так силён, что семнадцатилетняя девочка, пусть она даже и была отличным бойцом, не могла не поддаться ему.
Когда стрелки часов показали половину десятого, Дорис наконец решилась перебить гостя:
— Ну, док, мне уже пора ложиться.
«Так что, пожалуйста, поскорей отправляйся домой» — вот что на самом деле подразумевала девушка, но доктор Ферринго, кажется, вовсе не собирался уходить. Вместо этого он произнёс слова, потрясшие её до глубины души:
— Полагаю, тебе скоро должен нанести визит опасный посетитель.
— Верно, док, так что тебе лучше...
— Да, милая, — взгляд пожилого врача был полон безграничной любви, — не будь так сурова со мной. Семнадцать лет назад я собственными руками перерезал твою пуповину и услышал твой первый крик. Ты всегда была мне как дочь, верно? И вот теперь этот старый дурак не желает стоять в стороне, пока одна юная леди будет сражаться с демоном, вылезшим прямо из ада. — Глаза застывшей у дверей Дорис заблестели от слёз. — Не вешай носа, — почти весело продолжал старик. — Может, я и не похож на героя, однако... не кто иной, как твой покорный слуга, научил вашего отца кое-каким приёмам охоты на оборотней.
— Знаю. Просто...
— А если знаешь, к чему эти слёзы? Впрочем, иногда любопытно посмотреть, как плачет такая маленькая злючка. Да, кстати, где этот молодой человек? Ты наняла его для защиты, а он дал дёру, едва спустилась ночь? Он явился как привидение, а оказался простым бродягой, а?
— Нет! — До сих пор Дорис молча кивала, тронутая словами доктора. Её внезапный возглас заставил старика подпрыгнуть как ужаленного. — Он не такой человек... то есть, я хочу сказать, он не поступил бы так. Нет, сэр. Его сейчас здесь нет, потому что ещё засветло он отправился в замок графа. Один. И пока ещё не вернулся. Я просто... Я уверена, с ним что-то случилось...
Странный огонёк вспыхнул в глазах доктора Ферринго.
— Значит, вы... Ясно, ясно... Я не знал, что ты к нему так относишься.
Дорис поспешно вытерла слёзы; самообладание вернулось к ней.
— Что ты имеешь в виду? Я не... То есть...
Врач усмехнулся, поскольку на щеках юной девушки расцвёл густой румянец, и развёл руками.
— Ладно, ладно. Я ошибся. Если ты считаешь, что он верен слову, думаю, нам нет нужды беспокоиться. Уверен, он скоро вернётся. А пока, как ты относишься к тому, чтобы выработать дерзкий план пленения графа?
— Хорошо отношусь, — весело кивнула Дорис и вдруг с нескрываемой тревогой спросила: — Но каким же образом?
История не знала случая, чтобы человек захватил в плен вампира-аристократа. Сражения между двумя расами обычно сводились к выбору: убивать или быть убитым. И исход таких битв, особенно когда они велись ночью, в родной стихии знатных лордов, да ещё с учётом оружия и способностей сторон, был вполне очевиден.
— Да вот таким... — Престарелый доктор извлёк из верного медицинского саквояжа маленькую стеклянную бутылочку, под горлышко забитую желтоватыми гранулами.
— И что же это, чёрт побери? — В голосе Дорис смешались надежда и дурные предчувствия.
Доктор Ферринго вместо ответа достал из того же саквояжа мятый конверт, вытащил из него лист бумаги, развернул и протянул его Дорис.
Едва девушка взглянула на бурые строчки на потёртой бумаге, её потрясённый взгляд метнулся к врачу.
— Почерк... Это писал мой отец...
Седой старик согласно кивнул:
— Твой дорогой отец часто писал мне из путешествий, в которых он оттачивал боевое искусство, задолго до того, как родились ты и твой брат. Но это письмо — одно из последних. Прочти его: там говорится о стычке твоего отца с вампиром.
— Отца с вампиром?
Забыв обо всём, Дорис погрузилась в письмо. Первые две строчки сообщали, что охотник прибыл на место. Затем буквы запрыгали — будто от возбуждения или же страха.
Я нашёл! Слабость ублюдка — т...
И всё. Больше ничего не было, лишь пустое пространство грубой, пожелтевшей от времени бумаги. Растерявшаяся Дорис уставилась на врача:
— Почему письмо не закончено? Может, что-то было в других его письмах?
Доктор покачал головой.
— Когда твой отец писал это письмо, на него напал вампир, но он отразил атаку. Похоже, при этом ему удалось обнаружить слабое место аристократов. В другом письме он ясно даёт это понять. Дело в том, что, когда он победил врага, собрался с мыслями и снова взялся за перо, дабы рассказать о своём открытии, он вдруг осознал, что напрочь забыл, в чём оно, собственно, состояло.
— Ты серьёзно? Как такое могло произойти?
— К этому мы вернёмся позже. В любом случае не прошло и пяти минут с тех пор, как опасность миновала, и твой отец обнаружил, что стоит посреди съёмной комнаты, будто зомби, с пером в руке. Как одержимый, он принялся просеивать и ворошить воспоминания, восстанавливая картину боя, однако все его усилия оказались напрасны. Вампир появился, враги схлестнулись. Он помнил отчётливо, что ему удалось обратить противника в бегство, но как он это сделал и что послужило решающим фактором — всё это совершенно стёрлось из его памяти.
— Но почему? Возможно ли это?
Снова оставив вопросы Дорис без внимания, доктор продолжил:
— Остался лишь крошечный намёк, вот это «т» в конце письма, но твой отец так и не разгадал, что же он имел в виду. Он отправил мне другое письмо, где рассказал, как всё было, и попросил помочь разобраться. К сожалению, я не оправдал его надежд...
— Значит, если дело в этом, — Дорис загорелась идеей и совершенно забыла о приближающейся опасности, — нам всего лишь нужно решить загадку маленького «т», чтобы отыскать уязвимое место аристократов, да?
Голос девушки дрожал от возбуждения, но сладость надежды быстро иссякла. Девушка поняла, что уныние на лице старого доктора говорит о том, что решение загадки — дело почти безнадёжное.
В прошлом не единожды предпринимались попытки узнать верный способ защиты от вампиров, но все они оказались бесплодными. Хотя у людей вроде бы имелось достаточно возможностей разгадать вампирский секрет в бесчисленных столкновениях, происходивших с тех пор, как их раса потеряла право на управление миром, ни один из опробованных способов результатов не дал. Вот уже несколько веков разочаровавшиеся люди даже не пытались найти ответ на столь мучивший их некогда вопрос.
— В конце концов аристократы уничтожат нас всех, да? То есть, я хочу сказать, если у них нет никаких слабостей...
Жалкие слова Дорис делали её похожей на побитую собачонку, поэтому доктор Ферринго покачал головой и твёрдо заявил:
— Нет. Если бы это было так, то все эти годы по свету не ходили бы слухи о предметах, способных причинить им вред. Разве твой собственный отец не верил, что ему удалось изгнать вампира? Твой отец не стал бы лгать даже ради спасения своей жизни. Я слышал о рыцарях и странниках, переживших сходный опыт, и даже говорил с некоторыми из них лично.