Final
Прошло уже почти два часа с того момента, как Педри появился на пороге и они с Габи сели поговорить. Обстановка в доме была напряжённой, но, как ни странно, между ними наконец наступило настоящее молчание — не тяжёлое, а наполненное чем-то недосказанным, человеческим. Пау не было, и в этом молчании Габи хотя бы могла дышать, впервые за долгое время.
Но дверь открылась.
Пау вернулся.
Громкий звук закрывающейся двери разнёсся эхом по дому. Габи даже не успела подняться — Пау, войдя в гостиную, резко замер на пороге. Его взгляд встретился с Педри. Затем скользнул по Габи. Его лицо не изменилось сразу, но в глазах словно потемнело. Улыбка, с которой он ушёл, исчезла.
— О, у нас гости, — сухо бросил он, снимая куртку.
— Пау... — начала Габи, но тот уже шагнул ближе.
— Педри, можешь на минуту?
Педри кивнул и встал. Они вышли на веранду, где холодный ночной воздух будто стал ещё резче из-за молчаливого напряжения.
— Зачем ты вернулся? — начал Пау, сдержанно, но жёстко. — Тебя не было два года. Ты с ней закончил. Ты с ней всё разрушил.
— Я пришёл поговорить. По-человечески.
— Поздно. — Пау сделал шаг ближе. — Ты только её ранишь. Ты ей не нужен. Я был рядом, когда она не могла дышать, когда она плакала ночами. Я забирал её, когда она хотела исчезнуть. А ты? Ты всё это время был в стороне.
— Не тебе это решать, — резко ответил Педри.
— А кто, по-твоему, может это решать? — голос Пау стал тише, но угрожающе хриплым. — Я любил её всё это время. Я был рядом. Я заботился. Я всё ещё здесь.
Педри отвернулся и вдруг сорвался с места, вернувшись в гостиную. Его голос был напряжённый:
— Габи... Ты идёшь со мной или нет?
Она встала, ошарашенная.
— Педри... Я... — растерялась она, не успев закончить, как сзади послышался голос Пау.
— Она не идёт с тобой.
— Что ты сказал? — обернулся Педри, резко.
— Хватит. Ты просто хочешь вернуть то, что сам разрушил. Она уже не та, что раньше. Ты не достоин её.
Габи развернулась, злость пульсировала в висках:
— Что с тобой происходит, Пау?! Я не узнаю тебя. Ты...
— Потому что слишком много всего было, Габи! — перебил он. — Я устал. Устал смотреть, как ты всё ещё держишься за него. Я не хочу быть просто «тем, кто рядом». Я люблю тебя. С самого начала. Я не хочу дружбы. Я хочу тебя. Целиком.
Повисла гробовая тишина.
— Он тебе не достоин, — выдохнул Пау, глядя на Педри. — Он бы даже не узнал правды, если бы не...
— Если бы не что? — резко повернулся Педри.
Пау отвёл взгляд, но слишком поздно. Слова уже висели в воздухе.
— Если бы не то, что я... удалил твоё сообщение, — пробормотал он. — Тогда... Она должна была прочитать его, но я... не дал.
Габи побледнела.
— Ты что?.. — её голос дрогнул.
— И это ещё не всё, — прошипел Педри. — Скажи им, Пау. Скажи ей всё.
— Я... — Пау сглотнул. — Я договорился с Кармен, чтобы она была в том месте. Чтобы Габи увидела. Чтобы выглядело так, будто ты с ней...
— Ты ЧТО СДЕЛАЛ?! — взревел Педри, бросаясь к нему.
Он схватил Пау за воротник, встряхнув с силой:
— Ты всё разрушил! Ты украл её у меня, Пау! Два ЧЕРТОВЫХ года! Я потерял её из-за тебя!
Пау оттолкнул его, но Педри снова шагнул вперёд, тяжело дыша, словно готов был ударить.
Габи стояла в оцепенении, руки дрожали. Она не верила ни во что, что слышала. Мир рушился. Опора исчезла.
— Ты... Ты сам всё это устроил?.. — спросила она у Пау, почти шёпотом.
Он ничего не ответил. Только смотрел на неё — с мольбой, с болью, но уже без слов, которыми можно было бы всё оправдать.
И в этот момент всё изменилось.
Педри стоял перед Габи, всё ещё тяжело дыша от ссоры с Пау. В его глазах пылала боль, ярость и решимость. Он не отводил взгляда от неё ни на секунду, будто боялся, что если моргнёт — она снова исчезнет.
— Габи, — наконец выдохнул он, спокойнее, но срываясь. — Собирай вещи. Мы уходим отсюда. Сейчас.
Она стояла в оцепенении, будто только сейчас начинала осознавать, что произошло. Сердце билось в груди гулко, в ушах звенело от всего, что услышала.
— Я... — её голос дрожал. — Я даже не знаю, что сказать...
— Не нужно ничего, — перебил он мягко, но твёрдо. — Пожалуйста, просто... пойдём со мной. Я больше не могу видеть, как ты живёшь ложью, которую кто-то написал за тебя. Доверься себе. Мне. Сейчас.
Она посмотрела на Пау. Он всё ещё стоял в стороне, опустив голову, не говоря ни слова. Её сердце сжалось — он был другом, опорой, кто спас её когда-то... но теперь правда была как нож в спину.
— Мне нужно собрать вещи, — тихо сказала она.
Педри молча кивнул.
⸻
Через пятнадцать минут она спускалась по лестнице с чемоданом. В доме стояла гнетущая тишина. Пау не вышел из своей комнаты. Она даже не попыталась попрощаться.
Педри взял её багаж, не дав и пальцем к нему прикоснуться, и молча открыл ей дверь машины. Они сели, и двигатель заурчал в тишине ночи. Город за окном пролетал размытыми пятнами света, но внутри — было всё по-другому. Не страх. Не сомнение.
Тишина между ними была наконец неразрушающей.
— Прости, что кричал, — выдохнул он, не отрывая взгляда от дороги. — Я просто... я не знал, что всё было настолько грязно. Я винил себя. Каждый день. За то, что потерял тебя.
Она сжала губы, отвела взгляд.
— Я тоже винила тебя. До сегодняшнего вечера.
— ты ушла, потому что кто-то сделал всё, чтобы ты в это поверила. — Он чуть прижал педаль газа. — Я не позволю тебе снова уйти от меня из-за чужой лжи. Больше никогда.
Она ничего не ответила, только посмотрела на него. И в её глазах впервые за долгое время появилась та Габи, которую он знал — сильная, чувствующая, настоящая.
⸻
Через сорок минут они подъехали к знакомому дому. В окно второго этажа горел тёплый свет. Педри заглушил мотор, вышел первым и подошёл к багажнику.
— Я помогу... — начала она.
— Не надо. — Он улыбнулся краем губ. — Просто иди.
Она вошла в дом. Всё здесь было ей знакомо — запах, лестница, фотографии на стенах, ковёр, на который она однажды пролила сок, и Педри целый день подкалывал её за это. Всё было родным.
— Габи?!
Она обернулась. На лестнице стоял Фернандо, в пижамной майке и с растрёпанными волосами, будто только проснулся. Его глаза расширились, когда он увидел её.
Она тоже застыла.
— Фернандо... — выдохнула она, и через секунду они уже шагнули друг к другу.
Он сжал её в объятиях крепко, почти с болью, с теми чувствами, которые за два года так и не выветрились.
— Чёрт, ты даже не представляешь, как рад тебя видеть, — прошептал он. — Ты здесь. Ты снова здесь...
— И не верится... — ответила она, чуть сдерживая слёзы. — Ты даже не написал мне тогда.
— Ты же исчезла. А я не знал, как поступить, Габи. Но ты не представляешь, как я рад, что ты всё же вернулась. — Он отстранился, посмотрел ей в глаза. — Всё наладится, слышишь? Теперь всё будет по-другому.
Позади них стоял Педри. Он молча смотрел на них, с чемоданом в руке, но в глазах больше не было ревности. Только облегчение.
Габи повернулась к нему. Он поставил чемодан у стены и тихо произнёс:
— Добро пожаловать домой.
Прошло несколько лет...
Жизнь больше не была борьбой, не была сомнениями, страхами, вечной болью. Жизнь стала домом — тихим, просторным, наполненным светом, смехом и любовью. Домом, где утро начиналось с запаха свежего кофе, шагов босых ног по деревянному полу и звонкого детского смеха во дворе.
Солнечные лучи играли на мраморных ступенях особняка, который Педри и Габи купили вскоре после свадьбы. Тот день был ярким, солнечным и наполненным обещаниями. Габи стояла в кружевном платье, а Педри, дрожащей рукой, держал её ладонь и с трудом сдерживал слёзы, когда произносил:
— «Я клянусь, даже если весь мир будет против нас, я всё равно буду рядом. Ты — моя жизнь. Мой дом».
С тех пор они были неразделимы.
⸻
Во дворе особняка раздавался смех маленького мальчика. Трёхлетний Тиаго бегал по мягкой траве, унося в руках мяч, а за ним — Педри, который, делая вид, что не успевает, весело кричал:
— Стой! Стоять, чемпион! У папы уже ноги отваливаются!
— Не догонишь! — в ответ смеялся Тиаго, его глаза сияли тем самым, знакомым, тёплым светом. Он был копией отца, но с улыбкой матери.
Со стороны к ним медленно подошла Габи. На ней было лёгкое платье, ветер чуть шевелил её волосы, а руки она держала на округлившемся животе.
— Ну вы, мужчины, вообще знаете, что значит отдых? — засмеялась она, подходя ближе.
Педри, запыхавшийся, повернулся и, увидев её, расплылся в той самой, искренней, тёплой улыбке, которая так когда-то спасала её.
— А ты знаешь, что выглядишь как картина, которая ожила? — Он встал, обнял её, поцеловал в висок и осторожно коснулся её живота. — Как он там?
— Или она, — поправила Габи, — шевелится. Думаю, будущий полузащитник...
— Или нападающая! — хмыкнул Педри и снова поцеловал её, на этот раз — в губы, нежно, будто в первый раз. — Я люблю тебя. Больше, чем слова способны описать.
****
— Вы знаете... — начал Педри, — раньше я думал, что моё счастье — это футбол. Голы, победы, титулы. Но потом появилась она. И каждый день с ней стал самым ценным трофеем в моей жизни. Я потерял её однажды. И поклялся, что больше не позволю этому случиться. Габи... ты моё навсегда. И спасибо, что вернула меня к жизни.
— Мы прошли через многое. — начала Габи,— Слишком многое, чтобы можно было просто забыть. Но знаешь... я не забыла. Я помню каждый момент. Каждый взгляд. И я люблю тебя не несмотря ни на что — а именно за всё. Ты не идеален. И я тоже. Но мы выбрали друг друга — и этим всё сказано. Ты — мой муж, отец наших детей и мужчина, с которым я хочу состариться. И если бы мне дали шанс начать всё заново... я бы снова выбрала тебя.
***
Тёплый ветер колышет золотые колосья, простирающиеся до самого горизонта. Поле — словно океан под лучами заходящего солнца. Небо переливается оттенками янтаря, лилового и розового. Посреди всей этой красоты стоит семья.
Педри в простой белой футболке и джинсах держит на руках маленькую девочку — копию Габи: тёмные волосы, зелёные глаза и широкая, открытая улыбка. Она радостно хихикает, уцепившись за шею отца, а свободной ручкой машет вперёд
Рядом — Габи. Волосы слегка развеваются на ветру, а в её глазах — спокойствие, которое приходит лишь после долгого пути. Она улыбается, склонившись ближе к мужу и дочери, обнимая Педри за талию. На траве у её ног сидит Тиаго — подросший сын с ясным взглядом и разбитым коленом, гордо демонстрирующим миру свой пластырь, как боевую награду. Он тоже машет рукой, смеясь.
И наконец, рядом с ними — большой, лохматый пёс по кличке Суло. Он виляет хвостом и тоже будто «улыбается».
Они поднимают руки, машут весело и беззаботно, будто прощаются — но не навсегда. А просто до следующей встречи. Это момент, в котором нет боли, нет сомнений, нет прошлого. Только настоящее — полное, тёплое и светлое.
Мир замирает на секунду.
Они вместе навсегда
«Иногда, чтобы найти свое счастье, нужно потеряться в боли, предательстве и прощении. Но если любовь настоящая — она всегда вернётся. И останется.»
«Иногда судьба ломает нас, чтобы собрать заново. Крепче. Чище. С любовью, которая выдержала всё.»
«Счастье — это не случайность. Это выбор. Их выбор — быть вместе, несмотря ни на что.»
«Они могли разойтись навсегда. Но они выбрали остаться. И этим победили всё.»
«Жизнь не обещает быть лёгкой, но она обещает быть настоящей. И настоящая — это когда ты смотришь в глаза человека, прошедшего с тобой через всё... и понимаешь: ты дома.»
The end.