Глава 7
Медленно следовала за Ханемией, но тот остановился около двери и как джентльмен спустил ручку пропуская меня.
— Я подожду здесь. — заключил юноша одаривая меня недоверчивым взглядом. — Не выкини ничего, что пойдёт тебе во вред.
Я прошла мимо него, но Тору встал так, что лишь сократил дистанцию и я задела его грудью. Окинула его неодобрительным взглядом и закрыла дверь перед его носом. Я искала все, что поможет мне покинуть это проклятое место. Окно, что было немного больше размером чем в моём доме, привлекло внимание. Пока я пыталась его открыть, по чистой случайности зацепила баночку локтем. Соприкосновения предмета и кафеля было настолько громким, от испуга я зажмурила глаза.
— Пизда мне… — прошипела я и двери распахнулись. Ханемия застал довольно пикантную картину, учитывая, что моя нога была расположена на бочке унитаза и за счёт этого, рубашка приподнялась, оголяя мои гинеталии. — Это не то… — не успела я сказать, как он потащил меня за волосы скидывая на пол.
Скулы на лице Казуторы напряглись, он будто по щелчку пальцев переключился на невменяемого. Он навис надо мной, расположив ногу между моими коленями и лишь тихий шёпот, что походил на бред сумасшедшего, заставил мою кровь стыть в жилах: «Если бабочке с рождения опалить крылья она проживет жизнь уверенная, что ползать это и есть её предназначение».
— Ханемия, остановись… — уперлась локтями в паркет и отползла назад.
— Зачем? — склонил голову набок изучая меня взглядом, — почему ты не можешь этого сделать, а я должен, м?
Казутора останавливал взгляд на каждом участке моего тела — колени, бедра, гинеталии, грудь и шея. Я отчётливо чувствовала то, как он желал коснуться этих мест. Он не позволил сомкнуть мне колени, вытянув руку, расположил кисти на моих бёдрах, притягивая к себе. Я оказалась под его весом.
— Пожалуйста… — на глазах выступили слезы.
Если бы я могла отматать время назад, черт возьми, я бы не поступала столь необдуманно. Юноша коснулся воротника рубашки, после спустился и резким движением отделил ткань от пуговиц, которые разлетелись в разные стороны. Ханемия провел языком по своей верхней губе, он любовался видом, что предстал перед ним.
— «Ты не идеальна, но ведь я тоже, и мы оба никогда не будем идеальными вместе», — произнёс тот и накрыл ладонью мою шею. Мой затылок коснулся холодного паркета, я задрала подбородок сглатывая слюну, — «мы ничем не отличаемся и грешны вдвоём, не так ли?»
Почему ты его не отпихнула? Спросите вы… А чтобы вы сделали на моём месте, когда выход неизвестен и из выбора у тебя только — подчинение или наказание?
— Это неправильно. — заключила я и одновременно искала предмет, который можно незаметно схватить. — Всё не правильно…
Я чувствовала как хватка становилась сильнее и мои глаза непроизвольно закатились. Нехватка кислорода, все пути перекрыты. Звук пряжки от ремня, после, поцелуй. Было чертовски отвратительно, когда его язык ласкал мой и касался дёсен. Я прикусила его губу до крови, от чего Казутора отстранился и фыркнул.
— Надоедливый кусок дерьма. — сплюнула кровь на пол. — КАТИСЬ В НАХУЙ!
Кто бы мог подумать, что это лишь подольет масла в огонь. Я ошиблась, но время по прежнему считает секунды без нашего вмешательства. Парень расположил фаланги на моей промежности, проводя подушечками по половым губам. Вновь тихий шёпот, я вздрогнула: «хрупкая… как крылья нимфалиды… нежность моя… искренняя и тонкая… слабая…»
Ханемия вставил два пальца, мои колени сомкнулись и с уст вылетел протяжный стон. Но далеко не от удовольствия, наоборот, от неожиданности.
— Прекра-ати… Молю… — накрыла ладонью его кисть. Наши взгляды встретились, но он меня не слышал…
— Тц. Как сухо… — опустошил моё влагалище, приподнял за шею, — на колени.
— Тору… — одарила печальным взглядом, наблюдая снизу вверх, — умоляю…
— На колени. — повторял тот смотря на меня надменным взглядом.
Надо было мне понимать с самого начала, что за неповиновение ожидай последствий. Но кто знал, что в таком формате? Я надеялась, что из-за безграничной любви ко мне, он сжалится? Оказывается, я ошибалась…
Заняла его желанную позицию расположив ладони на его бёдрах как опору. Никакой нежности, лишь грубые движения. Казутора схватил меня за волосы, сжимая в кулак локоны и заполнил мой рот своим достоинством.
— Выделяй больше жидкости, сука. — наблюдал за процессом входя по самое основание, — на сухую не очень-то приятно, знаешь ли.
Звуки причмокивания сопровождались моим мычанием. Парень не давал мне и шанса на глоток воздуха, лишь беспрерывно вдалбливал член по самые гланды. Слюни обильно выделялись, капая на деревянную поверхность. Юноша опустошил мой рот и оттянул меня за волосы.
— Теперь ты осознаешь свое место? — провел языком по моей щеке и потянул за волосы. — твоя задача лежать и принимать.
Я надеялась, что половой опыт будет отличительным от первого раза, который произошёл в студенческие годы. Но единственное отличие заключалось в его грубости и, благо, что он не первый мужчина, кто лишил бы меня невинности. Без толики нежности, Ханемия вошёл в меня с лёгкостью. Признаться честно, я рада, что мой рот в первые жизни как-то верно поспособствовал, дабы не испытывать мне неприятные ощущения.
Я запустила пальцы под футболку и царапала его плоть далеко не от удовольствия, больше от ненависти. Слезы предательски лились, оставляя прозрачные линии на щеках. Всхлипы вырвались из груди, заполняя комнату. Казутора, будто вытрахивал всю дурь из меня, последние силы. Я чётко чувствовала как его член касается моих стенок во влагалище, создавая трение об ствол полового органа.
Я прикрыла рот рукой и зубами впивалась в кожу, лишь бы отвлечься от отвратительных мне ощущений. И стоило ему излиться, чувствовала как тёплое семя начинает вытекать из вагинального отверстия. Всё бы ничего, если не учитывать, что этот больной ублюдок отматывал время назад, когда я принимала его член ртом и по десятому кругу чувствовала проникновение. Действия менялись и, даже, когда он пытался быть нежным, у него это получалось дерьмово… Я поняла лишь одно... Казутора получал удовольствие, наблюдая как на моем лице красуются слезы. Поведение зверя, что слизывал выступившую соленую жидкость. Он проталкивал свои фаланги в мой рот, надавливал подушечками пальцев на язычок. Мне больше не чем было плакать, я лишь лежала слегка подрагивая от прохлады.
Казалось, будто я сломалась… Чувства отключились… или… я отключила их сама?
«И как бы я не летела к свету, меня поглощала тьма…»