Глава 11
ЧОНГУК.
Она запрокидывает голову и смотрит на звезды.
— Я слышала это всю свою жизнь. Что мне повезло. Теперь я уже не так в этом уверена.
— Почему ты так говоришь?
Она пожимает плечами.
— Даже не знаю. Для меня не было ничего легко… Я много работала, вопреки всему, что говорит Лейси.
— Лейси может говорить все, что угодно, но ее там не было, она никогда не была на твоем месте.
Ее глаза фокусируются на моих, и озорная улыбка играет на ее губах.
— Ты что, заступаешься за меня?
— Не преувеличивай.
— Ты такой хитрый, — она размышляет. Затем слегка хмуриться, когда смотрит в свой кофе. — Лейси думает, что мне все досталось просто так из-за того, что родители держали под надзором только ее.
— В смысле?
— Она всего на три года старше, но кажется, что больше, когда вспоминаю, как мои родители воспитывали её и меня. Они слишком религиозные, заметил? Не в плохом смысле. Они всегда поддерживали нас. Но… с Лейси они были очень строги. Я думаю, что мама очень долго пыталась забеременеть, и они так боялись потерять Лейси, что никогда не выпускали ее из виду. Они не позволяли ей заводить много друзей, никогда не покупали ей новую одежду, никогда не позволяли ей есть вредную пищу, никогда не отпускали на вечеринки с ночевкой. В старших классах они следили за тем, какую музыку она слушает, ей не разрешалось встречаться с парнями. Они знали, что у нее нет никакого интереса к семейной ферме, поэтому заставляли учиться.
— Мне с трудом верится, что они ее прям заставляли.
— Ты прав. Но они сильно давили на нее, чтобы она была лучшей, и, может быть, из-за этого Лейси становилось еще хуже, я не знаю. Потому что она сама слишком давит на себя, чтобы угодить родителям, и ведет себя так до сих пор.
— А как насчет тебя?
— Я? Мне не дали ничего, кроме свободы. У меня было много бойфрендов, я гуляла допоздна, пила и курила травку, делала всё, что хотела. Мне повезло, что я любила школу, потому что думаю, они бы даже не заставили бы меня хорошо учиться.
— Значит, Лейси обижается на тебя, потому что ты получила полную свободу, а она — нет.
— Да, обижается — самое подходящее слово. Но…дело в том, что мне не лучше. Ведь именно ей доставалось все внимание. Мои родители заботились о ней, им было наплевать на меня. Они позволяли мне делать все, что угодно, потому что не думали обо мне.
— Это неправда, — говорю я ей.
— Я провел много времени с твоими родителями, они очень гордятся тобой.
— Может быть… Может, мы стали ближе. Но раньше все было по-другому. Поэтому, хотя Лейси обижается на меня за мою свободу, я обижаюсь на Лейси за любовь и внимание, которые она получила.
Слова висят в воздухе между нами, пока их не уносит ветром, и у меня такое чувство, что Лиса никогда не произносила их вслух, никогда не говорила это кому-то другому.
Не знаю, почему это заставляет меня чувствовать себя особенным.
— Итак… — продолжает она, понизив голос. — Все очень сложно, — она смотрит на меня.
— Тебе повезло, что у тебя нет ни братьев, ни сестер.
Я замираю и чувствую, как бледнеет моя кожа.
Потому что она не знает.
И это вовсе не секрет, я должен был сказать. Но не могу. Только не здесь, на воде. Не тогда, когда многое поставлено на карту.
«Это ненормально», —говорит тот голос, который ревет громче всех на море. «Ты назвал лодку в ее честь и решил, что этого достаточно, будто именно так ты оплакал ее смерть. Но ты не оправился. Никто не оправился». Я закрываю глаза, борясь с этим чувством.
Только не здесь. Не сейчас.
— Я не знаю, что мне теперь делать со своей жизнью, — говорит Лиса.
Я моргаю, загоняя горе глубже в свое сердце.
Сосредоточься на ней. Сосредоточься на Лисе.
Я прочищаю горло.
— В каком смысле?
— Во всех. Во всех смыслах.
— Я не сомневаюсь, что ты сможешь найти другую работу в отделе маркетинга. Может быть, даже лучше.
— Знаю, — говорит она. — Я в этом не сомневаюсь. Но… не уверена, что хочу этого. Я взялась за эту работу, потому что мне повезло сразу после окончания школы. Один отец моего тогдашнего бойфренда работал там и устроил меня на стажировку, вот и все. Я никогда не училась в колледже. Хотела, но не пошла, потому что не было необходимости. Осталась на этой работе, потому что она облегчала мне жизнь, ну я и смирилась. Но… начинаю понимать, что я не получала никакого опыта, или удовольствия, только зарплату.
— Но в этом нет ничего плохого, — замечаю я, вспоминая множество случаев в своей жизни, когда я делал любую работу, которую мог, чтобы заработать деньги. С другой стороны, у меня была цель, и она всегда заключалась в том, чтобы покупать лодки и делать то, что я делаю прямо сейчас.
— Наверное, — признается она. Ее брови сходятся на переносице. — Тебе не кажется, что будто неправильно хотеть большего?
Я отрицательно качаю головой.
— В этом тоже нет ничего плохого. Мы всегда должны хотеть большего. Больше для себя. Стать лучшими версиями самих себя. Развиваться, а не просто существовать. Я такого мнения.
— Всю свою жизнь я просто существовала — говорит она. — Я никем не стала.
— Но ты станешь.
Она слегка улыбается мне.
— Надеюсь, — она делает паузу. — Просто нужно понять, кем именно.
— А я не сомневаюсь, что все получится, — говорю я ей.
Она усмехается.
— Должна сказать, что мне больше нравится поддерживающий Чонгук, чем ворчливый.
Я закатываю глаза и кладу руки на руль.
— Я все тот же Чонгук.
Она кивает и потягивает кофе, глядя на звезды.
Часы проходят в светской беседе, хотя теперь, когда Лиса успокоилась и меньше нервничает рядом со мной, наши разговоры стали более вдумчивыми. Мне правда нравятся ее взгляды на общество, мир, даже на политику.
Наконец, ночное небо начинает окрашиваться в темно-оранжевый цвет, цвета пронизывают линию горизонта, смешиваясь вместе, как на акварельной палитре. Розовые, красные и пурпурные цвета формируются, меняются и смешиваются, облака впитывают насыщенность, когда солнце медленно поднимается.
— Мы не осознаем, насколько это важно, — шепчу я хриплым голосом.
— Восход солнца? — спрашивает Лиса.
Она в восторге смотрит, как цвета меняются у нас на глазах.
Я сглатываю комок в горле.
— Увидеть рассвет новых дней. Иногда кажется, что мир вокруг нас рушится. Иногда что-то рушится внутри нас. Но солнце всегда встает. Оно всегда обещает, что мы сможем начать сначала. Это единственное, на что мы можем рассчитывать, когда больше ничего не остается.
Она фыркает. Я понимаю, что веду себя глупо, и это на меня не похоже. Но в данный момент мне все равно.
— Атаранги, — я произношу это слово с благоговением.
— Это название лодки, — комментирует она, оглядываясь на меня.
Я киваю. Еще так звали мою сестру.
— Это значит «утреннее небо», — говорю я ей.
ЛИСА.
Дневник Лисы: день второй.
Я пишу это сверху, на носу нашего корабля, в единственном месте, где я могу уединиться. Сейчас середина дня, и хотя дует свежий ветер, солнце так сильно припекает, что я закуталась в рубашку с длинными рукавами и бейсболку «Deschutes», которую украла на работе, пытаясь защитить свою кожу.
Я надеялась найти здесь местечко, чтобы заняться йогой или помедитировать, но это сложно, пока яхта движется. Один раз я чуть не упала за борт, пытаясь принять позу «полумесяц».
Я уверена, никто не остановился бы, чтобы вытащить меня.
Хотя, думаю, со вчерашней ночи мы немного поладили.
Вчера вечером Чонгук приготовил корейский стир-фрай с большим количеством кимчи, и это было чертовски вкусно. Все были в хорошем настроении к тому времени, когда наступил час коктейлей, и мы потягивали вино и любовались закатом на горизонте.
Это было очень впечатляюще. Я и правда погрузилась в атмосферу от того, что мы на лодке, путешествуем через южную часть Тихого океана к тропическому блаженству Фиджи, что забыла всё напряжение предыдущего дня.
Потом пришло время ложиться спать. Лейси и Ричард дежурили первыми, поэтому я легла спать в десять, чтобы немного набраться сил для своей смены. Мне было неприятно, что Чонгуку приходится спать на диване, поэтому я предложила ему поменяться, но он, естественно, отказался.
Ох, я могла бы спать вечно. Когда среди ночи зазвонил будильник, вставать было сущей пыткой. Так что я не встала. Отключила его и заснула, наверное, минут на пять, прежде чем Чонгук начал трясти меня за плечо.
Я не упомянула, что у меня текут слюни, во время сна?! Да, мистер сексуальные штаны как у пирата, вероятно, это заметил. Ох… Так или иначе, я натянула штаны и толстовку и присоединилась к нему. Я уже слышала, как Ричард громко храпит в задней кабине.
У Чонгука был термос с горячим кофе, а еще я никогда раньше не видела столько звезд. Это было все равно что впервые взглянуть на Вселенную и увидеть ее ЦЕЛИКОМ. Это было так офигенно. Я сразу же взбодрилась.
И знаете что? Мы РАЗГОВАРИВАЛИ. Или, только я. О Лейси, о жизни… О вещах, которые я никогда никому не говорила, о вещах, которые я никогда не говорила даже себе.
Не знаю почему доверилась ему, но так захотелось.
Он поддерживал меня. Я почувствовала себя менее одинокой, и осознала, что ощущала себя такой всю свою жизнь. Все парни и подруги, которыми я себя окружала, не делали ничего, чтобы помешать этому чувству.
Но, по крайней мере, теперь я это осознаю.
Лучше поздно чем никогда. Или, как сказал Чонгук, лучше стать кем-то, чем существовать.
Потом взошло солнце. Сначала появился красноватый цвет на горизонте, потом медленно взошло солнце, и начался новый день.
Это был, наверное, самый красивый рассвет, который я когда-либо видела.
~
Дневник Лисы: день третий.
Уже давно пора спать, но я не сплю. Океан сегодня был неспокойным, и лодка качалась взад-вперед, вверх-вниз, но это не было похоже на качание в колыбели, а на американские горки.
Мне это не нравится. Скорее, пугает. Заставляет осознать, насколько мы далеки от суши.
Я все время смотрела на карту GPS сегодня, и там просто… ничего нет.
НИЧЕГО!
Просто бесконечное море.
Тут ничего не происходит. Ни один из наших телефонов не работает, нет интернета, лишь спутниковый телефон, но это только для чрезвычайных ситуаций.
Слава богу, я захватила с собой Kindle (устройство для электронных книг) и несколько книг в мягкой обложке, иначе мне было бы чертовски скучно.
Я думаю, что остальные тоже начинают скучать.
Лейси все время печет хлеб.
Ричард пытается ловить рыбу с лодки (у него не получается).
Чонгук ведет себя как обычно. Конечно, мы разговариваем друг с другом, и иногда он говорит что-нибудь милое, а я слежу за его красивыми губами, потом он снова воздвигает стену, отталкивая меня.
Но еда у нас вкусная, и час коктейля — отличный способ для всех собраться вместе.
Надеюсь, нас больше не будет качать на волнах.
~
Дневник Лисы: день четвертый.
Сегодня Ричард, несмотря на свои кривые руки, поймал рыбу!
Чонгук приготовил ее на ужин. Это самый яркий момент дня, без преувеличений.
(Я уже говорила, что нет ничего сексуальнее мужчины, который умеет готовить?)
О, кончились дрожжи, и у Лейси случился нервный срыв.
Я прочла две книги подряд.
Сегодня море спокойнее. Хотя прошлая ночь была не так плоха, как я думала, и я чувствовала себя лучше, сидя на палубе на свежем ночном воздухе.
Я начинаю с нетерпением ждать очень крепкий кофе от Чонгука и наше рандеву посреди ночи.
Я начинаю ценить тишину.
~
Дневник Лисы: день пятый.
Я узнала, что от кокпита до передней части яхты пятнадцать ступенек. В течение часа поднималась туда-сюда, чтобы набраться сил. Я скучаю по тренировкам. Я скучаю по пробежкам. Я скучаю по прогулкам хоть где-нибудь.
Вместо этого вижу только воду. Я вижу только эту лодку.
Я вижу только Лейси, Ричарда и Чонгука.
У Ричарда растут усы, и это выглядит ужасно, как будто кто-то приклеил лобок к его лицу.
Лейси печет лепешки, потому что у нее кончились дрожжи. Мы притворяемся, что это вкусно.
А у Чонгука болит спина после сна на диване. Я заметила, как он поморщился, когда поднимался по лестнице, и мне пришлось буквально мучить его, пока он наконец не признался в этом.
Диван слишком мал для его фигуры.
Поэтому я отдала ему свою комнату.
Он отказался.
Потом я легла на диван, чтобы, если что, ему пришлось нести меня.
Он попробовал. Ох, он пытался поднять меня.
Но потом у него спину защемило.
Так что я победила.
Сейчас он спит в каюте. Ричард и Лейси наверху, тихо спорят о чем-то. Эта вынужденная близость начинает раздражать даже их.
А я строчу в своем дневнике, не зная, что еще написать.
О да…осталось еще пять дней этого ада! Первое, что я сделаю, когда сойду с этой чертовой лодки, — направлюсь прямиком в бар. Я хочу напиться, подцепить какого-нибудь горячего туриста и выплеснуть накопленное сексуальное возбуждение, которое у меня из-за Чонгука.
А потом попрощаюсь с этими тремя друзьями.
Может быть, навсегда.