Заблудшие

– Привет, я Льюис. Льюис Лотнер, – заявил рослый мужчина примерно в шесть футов с хвостиком. Его лицо покрыто густой рыжеватой щетиной. Светловолосая шевелюра пострижена под канадку и уложена назад. Бледный голубоглазый мужчина сел на стул, скрестив обе волосатые руки на спинке и не мигая уставился на впередисидящего соседа. Заметив отсутствие реакции, он наспех продолжил. – Я вижу, ты не особо говорлив. Выглядишь, конечно, получше остальных психов. В основном тех, что судорожно кусают ногти и бьются головой о стену. Хотя как знать, может, ты один из немногих, кто размазывает дерьмо о стены палаты. Скажу честно, таких здесь много. И я их не осуждаю, коль нравится им рисовать на стенах, пусть рисуют. Акрил, воск, дерьмо – какая, к черту, разница. Я ведь и сам художник, кому как не мне понять их творческие натуры. Так что, захочешь порисовать – сильно не тужься. У меня в палате полно акварели. Могу поделиться.

– Буду знать.

– Да. Так диалог у нас не пойдет. Как звать-то тебя, ковбой?

– Брэд.

– Ты, значит, Брэд, – с интервалом в словах произнес Льюис.

– Именно так.

– Это маленький шаг вперед. Будем знакомы, Простачок, – Брэд поднял голову и с недоумением посмотрел на болтуна. – Это персонаж из старого мультика – «Белоснежка и семь гномов». Уолт Дисней наградил каждого из них даром речи. Исключение составил лишь гном Простачок. Вот же странно. Ты знал об этом?

– Нет, но очень познавательно.

– Еще бы. Эх, скучновато тут, как ни посмотри. Болтаюсь больше двух недель и знаешь что? – он с интригой выждал паузу. – Скоро окончательно сойду с ума. О какой помощи идет речь? Нас просто пичкают таблетками по рациону. Выпьешь и жить не хочется. Апатия от них страшная, – в его глазах блеснула мысль. – А, так ты сам парочку таблетосов закинул, поэтому такой вялый. Кайфуешь, да? Тогда слушай, если не напрягаю.

– Ну что ты. И в мыслях не было.

– Ха, а ты мне нравишься. Так вот, о чем я: без друга здесь не обойтись, причем без нормального. Вот увидишь, Брэд, не споемся сейчас, будем стены потом на пару разрисовывать. Кстати, как давно тут?

– Почти два года.

– Вот черт! – воскликнул Льюис так, что парочка недалеко сидящих пациентов обернулась. Он бросил в их сторону нечто на подобии: «Простите, конгрессмены. Продолжайте собрание». Два отупевших лица, очевидно, пропустили слова мимо ушей и вернулись к собиранию пазла. Льюис придвинулся ближе и, понизив тон, заговорил. – Два года, старик. Ты, должно быть, совсем упал духом.

– Нормально, – безразлично ответил он. Парень напортив порядком надоел.

– А долго еще держать собираются?

– Пока не поправлюсь.

– Любитель ты, однако, давать очевидные ответы, – Льюис почесал затылок. – С виду ты неплох. Скажи мне, мужик, что такого нужно сотворить, чтоб на столько загреметь в этот дурдом?

– Потерять дочь. Увидеть чудовище, съедающее жену. Позвонить копам и рассказать об этом. Вот тебе рецепт, пользуйся, – Брэд наотмашь махнул кистью, давая понять, что тема закрыта. Но Льюис не собирался успокаиваться.

– Подожди секунду. И ты до сих пор видишь это чудище, и оно тут ходит вокруг, ест кого не попадя. Так?

– Нет. Всего один раз. До того, как попал в «санаторий».

– Так ты, может, свою семью того... – в полголоса протянул он, наклонив широкий торс к столу.

– Что того?

– То самое, – Льюис медленно провел большим пальцем горлу. – Кокнул их.

– Ты дебил?

– Адекватный ответ. Но все же есть нестыковки. Не зря ж тебя упекли. Ладно, твоя правда. И, сказать честно, говоришь ее вполне убедительно.

– Врачом решил заделаться? Смени рубаху на халат, может, тогда попробуем.

– Да я и не думал.

– Я заметил. Похоже, ты в этом не силен, – собеседник окончательно его измотал, Брэд устало опустил голову. В одном он был солидарен с человеком по другую сторону стола. От этих чертовых таблеток хочется сдохнуть. Они притупляют все чувства, что ты способен испытать: радость, грусть, агрессия. Большинству из здешних обитателей препараты были действительно необходимы. Пациенты бились в припадке от насекомых, ползающих по телам. Вели беседы с воображаемыми людьми, вступая в ожесточенные дискуссии. И иногда бросались с кулаками, проиграв в очередном споре. Таковы суровые реалии психов.

За два долгих года Брэд успел такого повидать, что страшно рассказывать. Как-то один парень в припадке, словно бык, влетел в экран телевизора. Разбив стекло, его голова погрузилась в пластиковую коробку, и бедолага получил разряд от удара током. Когда санитары обесточили блок, тот перестал болтыхаться и навалил добрую кучу в штаны. Глупая смерть. За этой картиной Брэд лично наблюдал в комнате для развлечений. На большинстве пациентов это событие никак не отразилось за их безразличием, но Брэду пришлось несладко. Новый ящик привезли только через две недели. В психушке без ящика никуда, если не мучают галлюцинации.

Не испытывая острой необходимости в таблетках, он делал все возможное, дабы избежать их приема. К каким только уловкам не прибегал. Но к большому сожалению, здешние санитары оказались не последними дураками. Рано или поздно им удавалось уличить Брэда и остальных пациентов в обмане. И тогда процедура несла принудительный характер. Таблетки незамедлительно отправлялись в желудок, где оказывали свое действие на нервную систему. Пить их никто не хотел. Но быть пойманным на повторяющихся ошибках означало одно – отправиться в карцер. Пара турне туда и ты - живой труп, четко следующий распорядку клиники.

– Знаешь, за что я здесь? – нарушил молчание Льюис. – Как сказал ранее, я художник. Причем достаточно знаменитый.

– Как и все мы здесь. Звезды, – наиграно перебил его Брэд.

– Да, конечно. Но я не шучу и не выдумал это. Меня скоро должны выпустить под большой залог. Был у меня один косяк, из-за которого сюда и угодил. Есть один придурок – художественный критик или кретин. Да, наверное, так будет лучше. Так вот, он будто святой целью возомнил поставить крест на моей карьере. Не пришелся ему по вкусу. Может, дорогу где перешел. Спит и видит, как опускает меня ниже плинтуса на выставках. И ладно бы это все. Ублюдок агитирует других, каждого, у кого есть пара ушей. Втирает, что мои работы не дороже детской размазни на ярмарке. Короче, мне кажется, этот кусок говна подговорил остальных критиков или что-то типа того. Мою работу обесценили. Чертов активист. Мой полугодовой труд нигде не получил признания. И все благодаря ему. Так и этого было мало. Решил лично унизить. Мерзавец при всех заявил, что: «Такая гниль, как Лотнер, разлагает современное искусство. Моя цель – предотвратить подобный исход любой ценой», – передразнивая, Льюис процитировал его слова. Голос звучал глупо и приторможено. – Меня словно волной прибило. И без того не сладко жилось, так он и позлорадствовать решил. Итог каков. Подкараулил я этого кретина и напал. Ты не ослышался, все так. С голыми руками, конечно. Избил придурка, как положено. Правда, голосил попутно всякую несуразицу. Может, немного плевался от злости. Ха-ха. Так он обмочился от страха, представляешь? Да-да, употребил я самую малость, чего не следовало. Но я был в отчаянии, пойми.

– Необычный у тебя способ найти вдохновение.

– А сам-то что. Будто понимаешь, о чем говоришь. Выкинул знакомое словцо. Вдохновение, – выдохнул он. – Пади поищи его, чтобы сделать шедевр. И не наткнись, к тому же, на ценителя настоящего искусства, как удалось сделать мне.

– Ага. Даже не имею понятия. Ты, главное, не сдавайся, продолжай в том же темпе.

– Ха-ха. Ладно тебе. Но шедевр я сделаю. Попомни мои слова, – Льюис показал два больших пальца соседу. – Вот такой будет!

Брэд промолчал. Парень перед ним также притих. Это длилось недолго. Не позволяя воздуху оставаться разряженным, Льюис заговорил.

– Брэд. Брэд. Брэд. А по фамилии тебя как?

– Дэвис.

– Стой, дружище. А ты случаем не тот Брэд Дэвис, у которого поехала крыша, а его семья пропала без следа. Черт... Все сходится. Это же ты! – возопил Льюис от перечисленных совпадений. – Как же я раньше не догадался. Ты и похож на него, точнее на себя из заголовков. Я-то думаю, чего мне твое лицо знакомо. Это все таблетки, – заверил он, демонстративно стукнув ладонью по лбу.

– Ты их перепил.

Льюис не обратил внимания на сказанное Брэдом. Изумленный своим открытием, он замолчал. Глаза оценивающе осматривали собеседника, сверяя человека перед собой и фото под заголовками пару лет назад. При обычных обстоятельствах сделать подобное было задачей непосильной, но лицо Брэда запомнилось уж очень хорошо. Льюис читал одну из книг Дэвиса, кажется, ее название было «Наизнанку» или что-то вроде того. Роман довольно жесток, но на редкость интересен. Может, поэтому в памяти отпечаталось имя автора, не говоря о том, что оно засветилось в новостях. «Вот же шумиха была», –подумалось ему.

– Слушай, а ты свою семью точно не того... – менее возбужденно начал Льюис, но заметив суровый взгляд Брэда, поспешил оправдаться. – Тише-тише. Я понял. Знаешь ли чего раздула из этого желтая пресса. Они рвали и метали, перекопали все, а затем вывернули твою подноготную наизнанку. Безжалостные стервятники. И чего только не писали, как только не коверкали, чтобы народ позабавить и нажиться на сенсации. Тут только дай волю фантазии. Все произошедшее, как я помню, было и остается неизвестным. Трупов нет. Следов тоже. Вот они и потешились над твоей историей. Писали, что ты начал видеть воображаемых монстров, принял их за семью и перебил всех до одного. Затем избавился от тел – все как положено. А, еще кое-что было. Мол, ты вынашивал идею очень давно и записывал сокровенные желания в книгах. Потом хопа! – раздался щелчок пальцев. – Обменял жизни близких на вдохновение. Своеобразная сделка с дьяволом. Но это бред, как по мне.

– Прекрати валить это дерьмо в мою сторону. Ты понял? – прервал того Брэд. Его выражение приняло озверевший вид.

Еще немного и агрессия материализуется. Облепит вокруг, как пластилин, и загорится. Сожжет живьем, заставив вцепиться в шею болвана. И сжимать, сжимать, сжимать. Пока не сдохнет, не замолчит раз и навсегда. Даже больничные пилюли не возобладают над потоком ярости, что прет наружу. Горячее, еще горячее. Льюис, заметив такую перемену, не рискнул продолжить разговор. Ситуация накаляется – это было видно. Он молчаливо поднял ладони, разместив около плеч, и наклонил голову набок. Жест определенно давал понять, что Льюис отступает от своих слов.

Отпускает. В голове Брэда немного прояснилось. Эмоции осторожно уходят вдаль, откуда пришли. Это давно забытое место. Существует ли вообще? Спасибо таблеткам, иначе он тотчас накинулся бы на Льюиса и выбил его белоснежные зубки до последнего. Не прошло и полминуты, как Брэд сидел, словно ничего и не было. Куда все подевалось? Ужасное чувство, к которому он никогда не привыкнет.

– Прости. Я думал тебе интересно узнать, что писали в газетах. Сюда информация почти не поступает – ограждены от всего мира. Пара-тройка развлекательных каналов для пятилеток. Ни газет, ни писем. За редким исключением, конечно. Жесточайший карантин отстраняет нас от жизни, как ячейки общества. Еще раз извини, но не могу не задать последний вопрос, – Льюис оценил соседа и, не заметив никаких признаков протеста, спросил. – Что ты видел на самом деле?

– Все то, о чем говорил. Монстр, жена, пропавшая дочь, – Брэд нахмурил брови, очевидно пытаясь вспомнить. После откинулся на спинку стула и, положив руку на бедро, посмотрел прямо на Льюиса. – Как ты меня достал. Ты просто не представляешь, как же ты меня, черт подери, достал. Сидишь и трахаешь мне мозги, выкачивая жизненные соки. Тебе это доставляет удовольствие? Подкачаться моей энергией пришел, так? Спешу сообщить, ты не то место выбрал, смекаешь? Тут все, куда не посмотри, пустые сосуды. Вон тот, что лбом подпирает стену, – он лениво указал на случайного пациента. – Или этот, что битый час сканирует кубик Рубика. И я тоже. Я в их числе, пойми. Пойми, наконец, своей тупой головой.

– Я лишь хотел поговорить. Здесь скучно, чувак. Ты и сам это видишь, – Льюис говорил не так интенсивно. В голосе слышалось, что он раздосадован поворотом событий.

– А я не парк развлечений. Я тебе не Диснейленд, мать твою, – так же спокойно ответил Брэд. – Хочешь веселья? Пускай за твой зад быстрей вносят залог. Потом иди и долбись наркотой сколько влезет. Скачи по улицам и бросайся на людей. Пиши об этом картины, которые, несомненно, станут шедевром. А меня оставь в покое. Я не нужен тебе, а ты – уж точно не нужен мне. Протянем поодиночке как-нибудь.

Когда Брэд закончил, Льюис просидел неподвижно еще какое-то время, словно продолжая слушать. После медленно встал и удалился из-за стола. Уходя, он проронил: «Я, конечно, идиот, но одну вещь могу сказать наверняка. Всем нам нужны друзья. Даже если ты пустой сосуд».

– Нашелся мне святой источник, – проговорил про себя Брэд.

Оставшись наедине, он сидел и ни о чем не думал. Как и каждый предыдущий день, ровно на этом месте. Иногда переводя безжизненный взгляд на телевизор, голову посещали некоторые мысли. Но ненадолго, в основном на пару минут, не более. Припадков уже давно не случалось. Таблетки работают безотказно. Он, конечно, помнил про семью, но давно перестал испытывать всякие чувства. Находясь в абстракции, весь мир перестал существовать.

Подъем – прием пищи – отдых – снова еда – снова отдых – еда – отдых – сон.

И так каждый день, закрепляя усвоенное порцией пилюль.

Льюис, несомненно, был тем еще мудаком, но от разговора с ним в глубине души что-то блеснуло. Искорка. Она осветила то, от чего он так долго и упорно убегал. Стоит ли копать внутрь спустя столько времени? Что ты планируешь там найти?

Он обратил взгляд к телевизору и полностью отключился от рассуждений с собой.