III
Тёплый, летний день близился к вечеру, как вдруг в дверь глухо простучали три раза.
— Кто? — крикнул Прохор Михайлович, сидя за столом, ужиная со всеми остальными, пока Авдотья металась по дому с ухватом.
Дверь открылась с пронзительным скрипом, и на пороге показался высокий, светловолосый парень с большими, голубыми глазами.
— Здравствуй, Прохор!
— Здравствуй, Микола. Чего тебе надобно? Сразу говорю, в долг давать не буду, у нас у самих ничего нет.
— Да нет, я не за этим. Я, это... свататься пришел я. Сын мой на Динке вашей хочет женится. Нравится она ему давно, красивая, умная она у вас... А у нас телёнок появился. Захар Николаевич со мной поспорил, вот и проспорил телёнка. Да и сын мой Дину в обиду не даст, вы его знаете!
— Знать то знаю я его, хороший у тебя парень вырос, да и не против я...
— Так, значит, можно?
— Не могу я Динку не спросить. Ты завтра приходи, я тебе и ответ завтра дам.
— Хорошо, Прохор Михайлович, спасибо тебе большое. До завтра.
— Давай, Микола, бывай.
Как только дверь захлопнулась, Прохор Михайлович глубоко вздохнул и взялся за голову.
— Не вздыхай, а замуж ее выдай и все тут. Чего ты вообще у неё спрашиваешь? — затараторила Авдотья, собирая грязные тарелки со стола.
— Не мешай мне, Авдотья. Не мешай.
С этими словами Прохор вышел на улицу и зашёл за дом. За домом, на лавке, сидела Дина, вышивая разноцветные цветы на белом платке.
— Здравствуй, батюшка. Видела я, Николай Петрович приходил. Свататься?
— Да, свататься... — сел рядом с ней отец, глядя на горизонт.
— Батюшка...
— Да знаю я, знаю. Эх, Динка, ну чем не муж? Хороший парень, работящий, трудолюбивый, добрый, симпатичный даже...
— Тятенька, не лежит мое сердце к Петьке, не лежит. Прости меня, батюшка, прости, — говорила девушка со слезами на глазах, — Если хочешь, батюшка, пойду за кого скажешь, не серчай только, прошу тебя.
Ничего не сказав, Прохор Михайлович тяжело вздохнул и пошёл обратно в дом.